Дмитрий Смирнов - Золотая Ладья

• Название: Золотая Ладья
• Автор: Дмитрий Смирнов
• Жанр: Историческая проза

Эпоха конца владычества авар и начала походов викингов…

---

Князь молча согласился со старой ведуньей.

— А ты, отрок? — повернулась Рысь к неподвижно сидевшему Бьорну. — Готов ли помочь сохранить то, к чему довелось тебе прикоснуться?

— Да, — просто ответил тот. — Только один я столько не унесу!

Званимир усмехнулся по-доброму.

— Будет тебе помощь. Но почему он? — он поднял глаза на Рысь.

— Сердце его всецело принадлежит трисветлому Даждьбогу. Я наблюдала за ним последние дни и поняла, что северянин пробудился. С его духовного взора спала завеса и он готов посвятить свою оставшуюся жизнь служению ведам Прави. Верно ли молвлю? — спросила ведунья у послушника.

Тот лишь молча кивнул.

— Добре, — промолвила Рысь. — Тем паче, что ворог нынче силен. И Сбыслав Кривичский, за помощь инородную продавший веру отцов, и урмане-ратоборцы, забывшие узы родства, и темные кобники, искуссные в лиходействе. Не выстоять нам горсткой малой супротив такого скопища. И железом вострым со всех сторон опоясаные, и чарами оделеные. Черная туча Сваргу застит, затмение скроет лик Солнца Красного, повергнув родовичей наших в пучину горя. Однако то — лишь один виток Круга Сварога, через недолю воспитующий крепь нашего духа. За ним воспоследует новый рассвет, улыбка Ярилы Весеня, от которой воспрянет наша земля. Так было всегда: за лютой годиной приходит возрождение.

— Доводилось ли прежним князьям, матушка, переживать столь суровые испытания? — осведомился Званимир.

— Не единожды, — заверила ведунья. — Вспомни Белояра-князя[145]. Велика была земля его, могуча лепшими воями, да и сам князь волховского был призвания. Однако в час затмения светил вражьи воинства растерзали рать его, а самого князя взяли в полон, предав страшной казни. Сумрак морочный напитал силою черные полчища Амала Венда, обрекая словенский род на долгие невзгоды. Лишь при князьях Словене и Буримире вновь поворотилось Колесо Сварога, растопив темь живительной ярью, а пращуры наши начали строить защитные кольца градов от беспокойных недругов, возрождая лад на нашей земле. Прими судьбу, сплетенную тебе Макошью, без ропота и недовольства, ибо нельзя ноне избежать перемен. Пуще всего страшиться надо, чтобы книги сии не попали в руки Августина-проповедника. Немедля отряди надежных людей с Бьорном в Архону, просить помощи у побратимов наших-бодричей. Таблички пускай сберегут жрецы из святилища Святовида.

— Сделаю, матушка, — пообещал Званимир. — Я уже приглядел тех, кому это будет по плечу. На них вся надежда.

Рысь с задумчивым взглядом протянула руку к табличкам и взяла одну из них.

— «Сварог-Отец научил нас раять родную землю, запасая в амбары жито; превращать руду в железо и ковать из него плуги и серпы, мечи и секиры; защищать род и отчизну с оружием в руках; славить богов наших, кои суть — старшие родичи и наставники на стезе Прави, — зачитала она. — Владыка Сварожьего Круга даровал нам всемудрые законы, помогающие жить в согласии с Небом и Землей. За это мы неустанно чествуем отца нашего колославами, требными зернами, медом и сурьей.

Перун Сварожич, Ратай Небесный, утвердил порядок для всех, кто живет во Яви и оградил сей порядок от жара Огня Подземного своим щитом. Во славу его, небесного воеводы, научившего нас премудростям ратным, свершали мы великие подвиги, отвращая недругов от земли нашей, и ходили в походы, укрепляя наши рубежи. В тех войнах сплотились Перуновы дети единой семьей, и не было супротивников, способных поколебать нашу силу и твердь нашего духа.

Непры, рузы, дулебы, борусы и белояры в те дни создали союз, скрепив его клятвой Перуновой, и добирались дружинами до самых дальних закатных земель, заставляя инородцев трепетать перед нашими клинками. О временах тех еще не остыла память людская и многие с почтением произносят имена князей Тривера, Боеслава, Куломира и Сивояра…»

— Слабость родов словенских ныне — в том, что одиноки они, каждый сам за себя постоять только и может, — промолвила ведунья, отложив буковицы. — Виданное ли дело, чтобы братья проливали кровь друг друга на потребу иноземцам? Канули в прошлое могучие союзы Сварожичей. Закатные страны зарятся на нашу землю, покушаются на веру отцов. На юге — поляне стонут под натиском франкских да греческих воинов. С севера грозят урмане.

— Долго ли продлиться еще Ночь Сварога, матушка? — поинтересовался Званимир.

— Без малого век. Пока князь бодричей, Орел из рода Сокола, наставляемый жрецами Святовида, не съединит разрозненные роды, положив начало великой державе Перуновых детей.

Складки на лице Званимира разгладились.

— Слава богам нашим. Значит, дети и внуки мои увидят светлые времена.

— Об этом тебе еще предстоит позаботиться, — сказала Рысь. — Отправь Любаву в Архону вместе с посланниками. Здесь ей оставаться нельзя — ворог уже рядом, в лицо дышит.

— А ты? — после некоторого молчания спросил князь. — Готова ли ты, матушка, сопровождать моих посланцев в Архону или поручишь это своим дочерям?

— И я, и дочери мои останемся здесь, — ошеломила его своим ответом Рысь. — На этой земле мы родились, здесь мы и умрем. Негоже нам скитаться, точно беспризорным сбегам[146] по дальним краям.

— Я полагал, что твое призвание — охранять древние письмена наших пращуров, — осторожно промолвил Званимир. — Нужно ли тебе принимать участие в сече, которая, как видно, станет для нас последней?

— Письмена священные — есть только оттиск вещего сердца, — ответила Рысь. — Пока существуют на земле нашей волхвы — всегда будет, кому научить сородичей наших внимать истоку Рода небесного и следу родов земных. Будет, кому растолковать знаки божеские и прочесть летопись деяний наших славных дедов.

— Ты хочешь сказать, что дощечки эти не столь важны?

— Суть не в самих буковицах, ибо нетленное отражение их существует и в небе, и на камнях, и в водных омутах. Мы — хранители родовых письмен. Но служим мы не плашкам с резами, а отчей земле.

— Я понял тебя, матушка, — проговорил Званимир. — И все же, письмена эти важны родовичам нашим — всем, кто ведет род свой от Сварога-Батюшки, всем, в чьих жилах струит кровь Даждьбога и Перуна. Чтоб научиться читать знаки земли и неба, потребно немалое время, чего подчас не достает в суровую нашу годину, полную войн и кровавых распрей. Послания же пращуров, выбитые в резах и чирах буквенных доступны очам каждого. Через приобщение к ним воздымается дух людей словенских, возгорается ярь праведная, помогающая край свой боронить и силу предков могутных в своих дланях ощущать.

— То верно, князь, — согласилась ведунья. — Потому надобно сберечь наши писания и донести до жрецов-ратариев, под защитой коих им ничто не будет угрожать.

Князь встрепенулся — за окном раздались быстрые шаги.

— Скорее! — в избушку вихрем ворвалась Любава. — Урмане подходят! Надо уходить, и уносить с собой все!

— Мы не сможем унести Золотую Ладью из ее земляного ложа! — возразил Званимир.

— Надеюсь, ее не найдут, — Любава потупилась. — Никто не знает к ней тропу, а если мы уйдем — урманам и спросить будет некого.

— Зови Черноглаву, — велела Рысь. — Собирайте книги. А ты, князь, удержи урман, пока не уйдут Бьорн с твоей дочерью.

— Батюшка! — Любава повисла у князя на шее, тот с трудом оторвал ее и вышел быстрыми шагами.

Из дальнего перелеска, освещенные слабым блеском факелов, уже появились первые ряды урман. Измученные ратники Званимира с трудом собирались возле ограды хором, готовя луки и копья.

— Помните — князя или его дочь надо захватить живыми, — предупредил Августин. — Никто, кроме них да старой колдуньи, не знает места укрытия Золотой Ладьи. Колдунья вам все равно ничего не скажет, а вот от князя вы, я думаю, добьетесь ответа, если полоните его дочь.

— Как бы они не выскользнули из рук в этой проклятой темноте, — проворчал Олав. — Лес стоит со всех сторон.

— Они не уйдут, — уверенно заявил Августин. — Там хранятся их святыни, за которые радимичи будут драться до конца. Но позволь мне сначала поговорить с ними — быть может, князь сдастся сам?

— Ну, это вряд ли, монах, — возразил ярл. — Званимир — воин, а настоящий воин никогда не сдается. Я бы, на его месте, уж точно не сдался.

— И все же, попытаться следует.

Августин, бормоча молитву, двинулся к высокому частоколу, опоясывающему двускатные деревянные постройки.

У ног его ударила стрела, и монах остановился.

— Почто грозишь оружием божьему человеку? — воззвал он в темноту с угрозой в голосе.

— Божий человек не приводит врагов к святыне хозяев! — ответил князь громким голосом, приближаясь к воротам. — С чем пришел?

— Дозволь мне войти, — попросил Августин.

— Ну, уж нет, — усмехнулся Званимир. — Один раз я уже поверил тебе. Второй раз ты на эту уловку меня не поймаешь. Ты, я вижу, нашел себе новых друзей — вот им и рассказывай о милости Божьей.