Дмитрий Смирнов - Золотая Ладья

• Название: Золотая Ладья
• Автор: Дмитрий Смирнов
• Жанр: Историческая проза

Эпоха конца владычества авар и начала походов викингов…

---

Отлаженный механизм делал свое дело. Строй хирдманнов, бьющий, как один человек, с усилием, но расчленил стену воинов Званимира, оставив после себя растоптанные и еще дергающиеся в конвульсиях тела. Теперь Братья начали перестроение, растекаясь в более широкую фигуру, где уставших заменили свежие бойцы. Раскусив твердь радимичей железными зубами, они намеревались теперь перемолоть обе половины вражеского войска, раздавить и расщепить всякие остатки ее боевой силы. Однако, к изумлению и разочарованию хирдманнов дружинники, получив свободный проход к березовой роще, начали отходить к ней, избегая дальнейшего боя. Зато конники, с гиканьем и вездесущими стрелами обрушились на людей Олава, прикрывая отступление своих пехотинцев. Они вновь клевали хирдманнов, зазывая показать свою доблесть. Ярл звуком рога приказал составить полукруглую шеренгу для боя с конницей. Когда отразив несколько ее наездов, Братья перешли в наступление, радимичи снова их обманули. Метнув еще несколько стрел, они развернули коней и умчались к березнякам, подняв густую пыль. Волки Одина проводили их громкими проклятиями.

На утоптанном лугу остались мертвые и раненные. Олав Медвежья Лапа потерял тридцать два хирдманна. Убитых радимичей насчитали пятьдесят восемь. Ярл негодовал. Враг в очередной раз вырвался из рук, не пожелав биться до конца: до гибели или победы. Хумли Скала сотрясал воздух громогласными ругательствами. Зато Агнару было не до угроз — чернявый широкогрудый ратник, с которым он схватился напоследок, глубоко пропорол ему правое бедро. Пришлось делать перевязку и перетягивать рану жгутом. Больше других не повезло Альву Бешеному. Он получил жестокий удар булавой, промявший шлем и сломавший ему шейные позвонки. Воин испустил дух.

Олав стоял над телами павших Братьев, стиснув зубы. И дело было даже не в том, что он не одержал убедительной победы. Радимичи оказались куда крепче и сноровистее, нежели он себе это представлял. Хирд понес неоправданно высокие потери. Сейчас можно было лишь вспоминать четкие, уверенные действия ратников Званимира, которые в своей дисциплине и согласованности почти не уступали непобедимым покорителям морей. Можно было вспомнить и силу этих лесных воинов, умеющих лихим ударом снести голову с плеч или расколоть пополам дубовый щит. Доселе ярл, искушенный в битвах, еще не сталкивался с противником, способным биться столь достойно, не рассыпаясь под мощным натиском Волков Одина.

Олав хмурил брови. Из этого боя он не мог вынести для себя никакой пользы. Радимичи выскользнули из его медвежьей хватки, потери задержат хирд еще на некоторое время для погребения павших и врачевания многочисленных ран. А ведь каждый человек здесь, в сердце этого глухого враждебного мира, стоит для него дороже десятка золотых слитков! Когда запалили костры, а Братья провожали в Вингольв отважных героев, отмеченных Одином, ярл постарался придать своему лицу торжественное выражение, скрывая тревожащие его чувства. Хирдманны, отерев свою и чужую кровь, благодарили Повелителя Битв за то, что он послал им победу, вот только среди них не нашлось ни одного, кто мог сегодня в полной мере этой победе порадоваться.

Еще не сгустилась ночь, когда остатки воинства радимичей достигли Берестяного Мольбища. Усталая редкая стена гридней на замученных конях, покрытых пеной и кровью, выстроилась перед крыльцом терема, на котором появился князь.

— Где Молнезар? — было первое, что спросил Званимир.

— Погиб воевода, — отозвался сотник Прелют. — Долго решал, кого по твоему слову к Сбыславу послать, да не нашел никого справного. Сам поехал, с десятком воев. Сбыслав его в засаду заманил на дороге к Сорочьему Логу. Один Воемил спасся, да нам все поведал, — сотник указал на молодого курносого парня без шелома, с сухим кровопоттеком во всю щеку. Кольчуга его была пробита в двух местах.

Званимир стиснул кулаки.

— А сами почто сюда явились? Хотите урман за собой привести?

— Не брани их, княже, — рядом с князем незаметно возникла Рысь. — Урмане сами сюда дорогу ведают. Близок уж топот их ног. А ведет их твой гость недавний, которого ты на погибель всем нам за стол посадил…

— Кто? — резко обернулся Званимир.

— Вещун бродячий, Августин. Знатный кобник да чародей оказался… Даже мне не выстоять против его чар, — Рысь сверкнула глазами. — Так что тебе нынче каждый человек дорог. Вели накормить воев, да пошли их отдыхать.

— Прелют, отправь молодцев в гридницу. После ужина уложи, где место сыщешь: кого в верхнице, кого в закуте. А сам с Воемилом меня отыщи.

Сотник кивнул, отдав приказ ратникам спешиваться.

Пока дружине варился в котлах на дворе небогатый ужин, князь выслушал Прелюта, заглянувшего в его горницу.

— Как только весть от Воемила получили — стремглав полетели на выручку Молнезару, — рассказывал сотник. — Да вот незадача: сами на засаду кривичей нарвались. Отроки мои даже мятель[144] княжий видели — Сбыслава рук дело…

— Сколько вас тут?

— Была сотня комонников, да столько же ополченцев взял. От Сбыслава почти два десятка пешцев потеряли. В бою с урманами полегло без малого шесть десятков воев. Еще раненных много — и от кривичских клинков, и от урманских.

— Как же вас на урман-то вынесло? — удивился Званимир.

— Сами не понимаем. Наскочили на нас ни с того — ни с сего… — оправдывался Прелют.

Князь даже скрипнул зубами, но сдержал свой гнев.

— Ладно. Поутру разбираться будем. Размещай людей, только не взыщи — места тут немного.

— Да не впервой, — отозвался сотник.

Едва он скрылся за дверью горницы, поднялась и Рысь, тихо сидевшая у окна.

— Ступай за мной, — велела она князю таким голосом, что тот даже не подумал возражать.

Незримой тропой достигли они чащи леса, а потом тропой лесной прошли к капищу Яр-бога, за которым скрывалось хранилище берестяных и деревянных книг. В волоковом окне избушки горел огонь, и князь различил склонившуюся над лучиной фигуру.

Когда Званимир и Рысь переступили порог, поглощенный чтением человек их даже не заметил. И лишь когда старая ведунья приблизилась к лавке и протянула руку, Бьорн поднял на нее глаза. Послушник покорно отдал ей плашку.

Глава 20. Гибель ладьи

«… Ярило-Батюшка! Среди лесов, полей и рек ты освещаешь нам путь своим Ярым Оком. На зеленом, цвета спелых трав, скакуне везешь нам жита колос и от Солнца добрую весть. Мы же, дети твои, творим тебе славу за свет и тепло небес, за росу жизни и мудрость, позволяющую отличать Правду от Кривды. В трудный час для земли нашей ты укрепляешь наши длани, сжимающие оружие, и направляешь клинки наши на врага, повергая иноплеменных супротивников. Так было со времен Богумила-князя, отстоявшего светоч Прави, когда сыны твои проливали кровь-суряницу в битвах с лютыми ворогами, хотевшими погрузить мир в темень безумия и страха.

Восславляем тебя, Ярый Боже, и требы тебе приносим, ибо пламень твой, со Сварожьих Небес струящий, дарит нам здраву и могуту, радость и удаль. Дух твой, который вмещают наши сердца и очи, дает зарод новой жизни для оратая и воя на раздолье полей и дубрав. Яри же нас, Яр-Буй Отче, чтобы вились верви родов наших и не пресекалась в них сила божественной Правды. Чтобы не переводились мед и хмель в наших домах, клети ломились от жита, загоны от скота, а ворог стороной обходил край наш, помня о тверди наших мечей. Ведь твердь эту отцы и деды наши доказали премногими славными деяниями, по которым судят о нас в землях заморских со времен князя Идан-Турса и до последних князей Русколани…»

Рысь отложила доску с буквицами и посмотрела в глаза Званимира.

— Предки наши наставляли нас в мудрости богов и завещали не щадить живота во благо родной земли, — проговорила она. — Но еще они вещали, что коловерть времен движется, мешая в себе свет и мрак. Неминуемо наступают дни, когда ясное солнце застилает тьма войны и разора, отвратить которые подчас непосильно для воли человеческой. Не раз уже погибал и возрождался порядок жизни среди колен Сварожьих. Однако мы, дети Яр-бога, сберегали обычаи и искон пращуров, которыми стояли всегда: уходили ли на чужбину из-за бед непосильных, жили ли скрытниками в лесах в годину перемен, когда рати инородцев, неисчислимые, как звезды, топтали наши травы и осушали реки. Можно потерять дом, край, жизнь, но веды Прави, таящие мудрость божескую, важно сохранить для блага грядущего и для процветания наших потомков — тех, кто бросит свежие зерна жизни в оскудевшую почву.

Князь молча согласился со старой ведуньей.

— А ты, отрок? — повернулась Рысь к неподвижно сидевшему Бьорну. — Готов ли помочь сохранить то, к чему довелось тебе прикоснуться?

— Да, — просто ответил тот. — Только один я столько не унесу!

Званимир усмехнулся по-доброму.