Алексей Войтешик - Свод (СИ)

• Название: Свод (СИ)
• Автор: Алексей Войтешик
• Жанр: Исторические приключения

Историко-приключенческий роман «Свод» повествует о приключениях известного английского пирата Ричи Шелоу Райдера или «Ласт Пранка». Так уж сложилось, что к нему попала часть сокровищ знаменитого джентельмена удачи Барбароссы или Аруджа. В скором времени бывшие дружки Ричи и сильные мира сего, желающие заполучить награбленное, нападают на его след. Хитростью ему удается оторваться от преследователей. Ласт Пранк перебирается на материк, где Судьба даёт ему шанс на спасение. Ричи оказывается в пределах Великого Княжества Литовского, где он, исходя из силы своих привычек и воспитания, старается отблагодарить того, кто выступил в роли его спасителя. Якуб Война — новый знакомый пирата, оказался потомком древнего, знатного польского рода. Шелоу Райдер или «Ласт Пранк» вступает в контакт с местными обычаями, языком и культурой, о которой пират, скитавшийся по южным морям, не имел ни малейшего представления. Так или иначе, а судьба самого Ричи, или как он называл себя в Литве Свод (от «Sword» (англ.) — шпага, меч, сабля), заставляет его ввязаться в водоворот невероятных приключений.В финале романа смешались воедино: смерть и любовь, предательство и честь. Провидение справедливо посылает ему жестокий исход, но последние события, и скрытая нить связи Ричмонда с запредельным миром, будто на ювелирных весах вывешивают сущность Ласт Пранка, и в непростом выборе равно желаемых им в тот момент жизни или смерти он останавливается где-то посередине. В конце повествования так и остаётся не выясненным, сбылось ли пророчество старой ведьмы, предрекшей Ласт Пранку скорую, страшную гибель…? Но!!!То, что история имеет продолжение в другой книге, которая называется "Основание", частично даёт ответ на этот вопрос…

---

— Что вы ему говорите? — испуганно осведомился Винсент.

— Я, — спокойно ответил Война, — пытаюсь его отговорить от покупки, спрашивая, что на это всё скажет король Сигизмунд? Но! Похоже на то, пан Винсент, что и мне и вам в скором времени может быть худо от подобных вопросов. Этот «охотник» в большом уважении у молодого короля…

В этот момент глаза Свода сузились, метнули молнии и Якубу, на самом деле, стало страшно от гневных выкриков и угроз англичанина. Лавочник побелел, а палач и вовсе отступил шага на три назад, готовый в любой момент упасть на колени перед разъярённым паном.

— Чёрт! — накричавшись вволю, заключил, наконец, Ричмонд. — Я не знаю, что мне ещё говорить! Не знаю, что?!!!

— Он спрашивает сколько? — дрогнувшим голосом произнёс Война, обращаясь к Винсенту. — А ещё, не думаете ли вы, что ваши жизни будут стоить ему дороже?

— Ек! — икнул придавленный страхом лавочник. — Вельможный пане, как вы думаете, если я попрошу у вас …четыре талера?

Война тяжело вздохнул:

— Свод, выкрикните что-нибудь короткое…

— Толстая, свиная задница! — яростно рявкнул Ричи.

Якуб замотал головой:

— Нет, пан. Он даст три талера с четвертью и никак не больше этого…

— О! — не унимался англичанин. — Смотрите, эта задница ещё и разговаривает!

— Вот видите, Винсент, — торопил Война, — лучше не тянуть…

— Да, конечно, пан, хотя я …

Дожатый лавочник замялся, а Якуб тем временем махнул слугам, и они в один миг оказались рядом.

— Проводите пана Свода и эту служанку к поезду, — скомандовал Война, холодея, — Ричмонд, — добавил он по-английски, — берите её и ведите с богом в наш экипаж, только с достоинством и медлительностью короля. Слуги вам помогут. Главное, чтобы сейчас ваша панна всё не испортила.

Но «панна» ничуть не упиралась, напротив. Она потупила взгляд, послушно встала и отправилась вслед за сопровождением в сторону корчмы. Лавочник, провожал их взглядом падающего в пропасть человека. Театральное действо пана Якуба входило в завершающую стадию:

— Вы родились под счастливой звездой, пан Винсент, — с уважением произнёс он, — я ещё никогда не видел того, чтобы гнев этого англичанина остывал так быстро…

Взгляд лысого торговца немного потеплел, но он молчал.

— Давайте же, — продолжал Война, — немедля проведём расчёт. Знаете, если сейчас вдруг обнаружится, что ваш парень перестарался и у девушки серьёзные повреждения — не сносить тогда головы ни ему, ни вам, ни судье, отмерявшему ей столько плетей. Молодой король очень не любит, когда ему докладывают о том, что где-то страдают юные девы…

Война нарочито широким жестом достал денежную мошну и у оторопевшего лавочника, увидевшего всё это великолепие перед собственным носом, невольно открылся рот.

— Вот видите, — отсчитывая три с четвертью талера, с наигранной завистью произнёс Якуб, — какой кошель монет берёт этот «охотник» в заурядное путешествие?

Бедняга Винсент протянул к вельможному пану ватные руки, получил деньги и, пока его одеревенелые пальцы медленно зажимали монеты польской чеканки в кулак, пан уже был на другом конце площади…

Они выехали немедля, той самой дорогой возле мельницы, о которой им говорил корчмарь. Всё это время кроме команд Войны: «Быстрее, Збышек, быстрее!» никто не проронил ни слова.

Сразу за Рудниками дорога резко сворачивала в рощу. Экипаж стало неистово болтать на лесных ухабах и слугам хочешь, не хочешь, а пришлось сбавить ход отчаянно скрипевшего на ямах поезда.

Война был перевозбуждён. Побелевшие пальцы его рук, отливали синевой и мелко тряслись, выдавая присутствие в девственной душе молодого пана приступа нервной лихорадки. Пережитая опасность заставляла его сердце брыкаться в распираемой судорожным дыханием груди. Якуба невольно передёрнуло. Чувствуя на себе внимание Свода, он не стал размениваться на любезности со спасённой ими пани. Напротив, придавив её к дивану строгим, испытующим взглядом, он спросил голосом, полным змеиного яда:

— Как вы себя чувствуете, панночка? ...Надеюсь, вы понимаете, что находитесь в компании ни каких-то там похитителей невест или добрых чародеев, спасающих проворовавшихся девушек?

Красавица на миг густо покраснела, после чего, превозмогая боль в рассечённой хлыстами спине, выпрямилась и гордо ответила:

—    А я і не прасіла шляхетнага пана мяне ратаваць, а, тым больш, выкупляць[36].

— Это я к тому, глупая, — спокойно ответил на дерзость Война, — чтобы панночка знала своё место. Не надо кормить панов «мужыцкай мовай», я её хорошо знаю. Отвечай лучше, как тебя звать и как давно промышляешь воровством?

Девушка снова густо покраснела. Было заметно, что слова пана задели её за живое:

—    Звать Михалиной, а воровать...? Не для того дал мне бог руки. Я из венэев[37].

—    О! — Удивился Якуб, — так значит, ты ничего не брала у лавочника?

— Брала, — честно призналась девушка, — брала потому, что больше взять было негде.

—    И для чего ж ты решила обогатиться?

Панночка тяжко вздохнула:

—    Брата хотела вызволить из тюрьмы.

Война откинулся назад и только криво ухмыльнулся на такое наглое враньё:

— Что-то я не слыхал про то, чтобы крестьяне за два талера запросто могли освобождать заключённых. Брат, твой паненка, мабыць, таксама аторва, раз пакутуе зараз ў турэмных мурах[38]?

Девушка, смелея прямо на глазах, поправила сползающий с плеч тёмный суконный платок, и твёрдо ответила:

            — Брат в тюрьме не за воровство или обман. Просто …он не со всеми панами в ладах…

            — Поня-а-атно, — полным скрытого сарказма голосом, протянул Война, — я вижу это у вас семейное…

            Он оставил панночку в покое и вкратце поведал услышанную от неё историю Своду.

Англичанин всё это время пристально рассматривал литовскую красавицу. Война заметил это, но едва только он собрался пошутить по этому поводу, как Ричи обратился к нему сам, причём обратился со странной просьбой:

            — Якуб, …не могли бы вы попросить её показать спину? Я боюсь, что тот верзила мог сильно навредить ей …

Война округлил глаза:

            — Знаете, Свод, — сдержанно ответил он, — в наших краях даже крестьянки преисполнены немалого женского достоинства, и она скорее умрёт, чем сделает то, о чём вы сейчас просите. А ко всему ещё, не являясь панной высокого рода, она, не задумываясь о последствиях, может отвесить нам обоим по хорошей оплеухе, ведь руки у крестьянок очень быстрые и сильные…

— Якуб, — вызывая всё возрастающее удивление в глазах своего собеседника, настаивал Ричи, — я вижу, как она страдает. Ей больно. Те двое не имели права так её избивать…

— Прекратите, Свод, — зло зашипел Война, чувствуя, что пират пока так и не пришёл в себя после пережитого в Рудниках. — Я, — с сожалением выдохнул Якуб, — всё же подозревал, что это дело простой игрой в добрых волшебников не обойдётся. Повторяю, она получила то, что заслуживала по закону. У нас так принято, …правда, не везде…

И вдруг Война умолк. Позади поезда ясно слышался стук копыт. Свод моментально вскочил и вытащил спрятанную за малым дорожным коробом саблю. Это был подарок пана Беннедикта по случаю чудесного спасения любимого племянника. Война не стал возражать. Хоть это был и его подарок, однако этому изысканно украшенному оружию сейчас было самое место в умелых руках англичанина.

Мимо окна экипажа пронеслась тень одинокого всадника. Война, сопровождая её взглядом, прижался к стеклу. Это был молодой, как видно, знатный человек в хорошей одежде и, к счастью, без оружия.

Он на ходу поговорил о чём-то со слугами и вскоре экипаж остановился. К двери подошёл Збышек:

            — Пан Война, — снимая шапку и кланяясь, произнёс он, — там пан Ян Сульцер из Мостов. Он просит возможности поговорить с вами…

            — Что за чёрт, — тихо выругался Якуб и вышел из экипажа…

Было слышно, как молодой Война вступил в оживлённый разговор с остановившим их всадником. Свод, чувствуя, что может понадобиться своему молодому другу, позвал Збышека и, показав тому на дверь поезда, смотри, мол, за девушкой, отправился к беседующим.

Война не очень-то обрадовался появлению англичанина. Разговор с его новым знакомым Яном Сульцером совершенно не касался событий в Рудниках, а потому Якуб не намеревался продолжать его долго. С появлением же Ричи Войне ничего больше не оставалось, как представить Свода рыжеволосому Сульцеру, местному лихому щёголю, представшему перед проезжающими мимо его земель господами в зелёном расшитом серебром камзоле и шикарных высоких сапогах.