Крис Павон - Экспаты

• Название: Экспаты
• Автор: Крис Павон
• Издательство: АСТ
• Жанр: Триллер
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-083177-7

Когда-то Кейт была одним из лучших оперативников ЦРУ, «звездой» среди бойцов невидимого фронта.

Теперь она — жена крупного специалиста в области компьютерной безопасности Декстера Мура, работающего в люксембургском банке.

Пора отдохнуть и насладиться семейной жизнью?

Однако знакомство с другой парой эмигрантов, Джулией и Биллом, заставляет Кейт вспомнить о своем истинном призвании. Она чувствует: эти двое не те, за кого себя выдают.

Кейт начинает следить за ними — и внезапно оказывается в самом центре международной криминальной интриги, которая может уничтожить ее семью, ее брак и ее саму…

---

Теперь у Кейт четыре часа свободы. Некоторые мамочки в Люксембурге называли это «быть отпущенными на волю» и вели себя подобно ненормальному терьеру, которого наконец выпустили в огороженный задний дворик. Они обычно отправлялись куда-нибудь группами по три-четыре человека, без мужей и детей, ехали в Лондон, Париж или Флоренцию: сорок восемь часов на шопинг, выпивку и обжорство. А может, и на встречу с каким-нибудь незнакомцем в баре, чтобы под прикрытием фальшивого имени и под влиянием спиртного привести его к себе в номер гостиницы для разнузданного секса в самых разнообразных его вариантах, прежде чем вышибить вон и заказать завтрак в номер. Уже будучи полностью одетой и обутой.

Кейт пробилась сквозь торопливую толпу людей, спешащих на ленч в центре Мюнхена, сквозь шеренги лоточников Виктуалиенмаркта, продающих разную еду, пересекла центральную площадь Мариенплац с ее ратушей и колокольным звоном, потом по улицам «только для пешеходов» — есть на этом континенте хоть один город, где не было бы всех этих «H&M» и «Zara»?! — на роскошную Максимилианштрассе, идущую от оперы, на которой, как и на всех роскошных улицах мира, повсюду продаются меховые шубы и шапки, огромные седаны медленно катятся вдоль тротуаров, а их водители в ливреях гордо восседают за рулем, где полно бутиков с их говорящими на всех языках продавщицами с огромным словарным запасом касательно шелков и кожи на английском, французском и русском, умеющими аккуратно и тщательно упаковывать купленное в фирменные, легко узнаваемые прочные пакеты.

Кейт неспешно вошла в богато украшенный вестибюль гостиницы, нашла телефон-автомат, сунула в его щель монеты и набрала номер, который узнала в офисе Билла; сначала код страны — 352; номер, как она поняла, был местный, люксембургский. Листок бумаги, вырванный из блокнота, был чист, но на нем остался отпечаток написанного на предыдущем листе, что было нетрудно восстановить, заштриховав кончиком карандаша и чуть-чуть потерев.

Она была совершенно права.

— Хелло, — ответил ей женский голос. — Джейн у телефона. — Среднезападный акцент, слегка знакомый, хотя Кейт не сразу определила его владелицу. — Хелло?

Кейт не хотелось рисковать, эта женщина вполне могла узнать ее по голосу.

— Хелло?

Кейт повесила трубку. Итак: Билл звонит некоей американке по имени Джейн, проживающей в Люксембурге. У Кейт была определенная уверенность, что дело тут пахнет сексом. Эта уверенность подкреплялась ее одиночеством в этом шикарном, сексуально нацеленном отеле, позволяющем просто войти в лифт, подняться наверх, открыть дверь в…

Конечно, это будет Билл. Теперь гораздо вероятнее, нежели прежде, когда она уже знает, как он опасен. Он, видимо, уголовник. Или коп. Или, вполне возможно, и то и другое, как многие люди, с которыми она пересекалась. Он красив, сексуально привлекателен, смел, у него пистолет хранится под кроватью, на которой он занимался сексом с женщиной, не являющейся его женой. С женщиной, не исключено, такой же, как Кейт.

Она вышла из отеля, пробежала через улицу к стоянке такси, забралась в машину и сказала водителю:

— Alte Pinakotek, bitte.[58]

По дороге она непрестанно оглядывалась, смотрела во все окна, пока не убедилась, что за ней никто не следит. Но все равно попросила таксиста остановиться раньше, на Людвигштрассе.

— Но до музея еще с полкилометра, — удивился тот.

— Вот и хорошо, — ответила она, протягивая ему десять евро. — Хочу пройтись.

Далеко впереди станция метро «Университет» манила к себе огнями и людским потоком, устремлявшимся в бары, магазины и рестораны, всегда и везде тяготеющие к станциям подземки. Но возле того места, где высадилась Кейт, тротуары были пусты. Она шла мимо могучих, непривлекательных каменных зданий, из-за угла задувал ледяной ветер, морозил уши и нос.

Кейт была возбуждена, но полностью владела собой. Она снова хорошо себя чувствовала, как тогда, на каменном карнизе, пульс ускорился, и она целенаправленно шагала по незнакомым чужим улицам, напряженная, сосредоточенная, мыслящая быстро и четко. Коллеги списали ее со счетов, когда она ушла из Оперативного управления и стала сотрудником аналитического отдела. Когда она ушла с полевых операций, подальше от опасности. Сама себя списала в архив и засела в удобном кресле за письменным столом.

И снова она ощутила дрожь — ее либидо ожило вместе с остальными сенсорными реакциями.

И вдруг — в силу какого-то совершенно извращенного поворота мыслей — она решила, что это Декстер виноват в ее тяге к Биллу. Если бы Декстер больше находился рядом, если бы был внимательнее во всех отношениях — в любых отношениях! — если бы почаще говорил «спасибо» или звонил, предлагая что-то сделать, а не просто сообщить о позднем возвращении, и занимался бы с ней любовью более страстно и изобретательно, или если бы он хоть раз собрал хотя бы одну проклятую кучу грязного белья — тогда, возможно, она бы сейчас не шла по этой улице и не фантазировала, как запрыгнуть в постель, к матрасу которой снизу прикреплен пистолет.

Все это, конечно, полный вздор, и ей это прекрасно известно. Перенос собственной вины на ни в чем не повинную голову — предлог, чтобы разозлиться на кого-то, только не на себя. Она велела себе сосредоточиться.

Кейт пересекла продуваемую ветром площадь напротив Старой картинной галереи — кругом не было ни души. Перекрещивающиеся многочисленные тропинки образовывали огромные многоугольные газончики, этакие гигантские геометрические узоры, украшенные разбросанными повсюду металлическими скульптурами и окаймленные деревьями с облетевшей листвой. Кажется, становилось холоднее, пока она приближалась к этому внушительному зданию; его арочные окна выглядели темными, неосвещенные изнутри. Она чувствовала себя так, будто направлялась в некое тайное судилище под председательством всеведущего судьи.

Пошла, называется, в кино. «Волшебника» посмотреть, фильм Тодда Холлэнда. Она уже пыталась вытащить ребят на этот фильм, сдавшись на настоятельные просьбы Джейка. Но мальчики убежали из зала через десять минут после начала, перепуганные до смерти.

Кейт заплатила за билет и отказалась от аудиогида. Крепко прижимая к себе сумочку и пальто, она поднялась по ступеням. И начала осмотр с самого начала экспозиции, с ранних голландцев, а затем перешла к ранней немецкой живописи, не особенно ее интересовавшей. Потом направилась в более просторные галереи, заполненные гигантскими полотнами настоящих мастеров, авторов истинных блокбастеров — Рафаэля, Боттичелли, да Винчи. Здесь уже болталась парочка японских туристов в наушниках — их тут везде полно, — погруженных в рассказ аудиогида. У обоих на груди висели фотоаппараты.

Одинокий мужчина с шерстяным пальто, перекинутым через руку, стоял перед «Мадонной с младенцем» да Винчи.

Солнце с юга светило над центральным Мюнхеном, пронзая лучами массивные окна. Она взглянула на часы. Без двух минут четыре.

Кейт перешла в галерею в центре здания, заполненную полотнами Рубенса. «Смерть Сенеки», сам философ на удивление весел. «Охота на львов» — варварская, брутальная. И самая большая картина — «Страшный суд» — сваленные в кучи голые человеческие тела, призванные к ответу вознесшимся ввысь Христом, которого, в свою очередь, судит вознесшийся еще выше Бог-Отец.

— Невероятно, не правда ли?

Она повернулась к мужчине, появившемуся из соседнего зала, — пальто по-прежнему висело у него на руке, сам он был в спортивном пиджаке, фланелевых брюках и замшевых туфлях. Очки в роговой оправе, тщательно причесанные седые волосы. Высокий и худощавый; человеку с такой внешностью можно дать любой возраст — между сорока пятью и шестьюдесятью.

— Да. — Она повернулась обратно к гигантской картине.

— Полотно предназначалось для алтаря в Нойбурге-ан-дер-Донау — то есть на Дунае, как говорят янки вроде нас с вами, — это в Верхней Баварии. Но заказчикам — священникам то есть — не понравилась вся эта нагота. — Взмах рукой в сторону картины. — Так что холст провисел в той церкви всего несколько десятилетий и часто был завешан, спрятан от глаз, а потом от него просто избавились.

— Спасибо, — сказала Кейт. — Это очень интересно.

Она оглядела зал. Больше никого. В одной из прилегающих галерей виднелась фигура охранника, не сводившего глаз с семейной пары с двумя маленькими детьми, школьниками, от которых исходила угроза всем музеям мира, по мнению немецкого музейного стража.

— Вообще-то это не слишком интересно. Оценка — не более четырех. Да и то с натяжкой, — рассмеялся мужчина. — Рад тебя видеть, моя дорогая.

— Взаимно. Давненько не встречались.

Глава 14

— Тебе все еще нравится Мюнхен? — спросила Кейт. — Ты здесь уже целую вечность, не так ли?