Гарри Гаррисон - Чего стоят крылья

• Название: Чего стоят крылья
• Автор: Гарри Гаррисон
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1989
• ISBN: 5-268-00279-1

Тема религии нашла широкое отражение в творениях многих фантастов, как отечественных, так и иностранных. Настоящий сборник рассказов — попытка познакомить советских читателей с зарубежной антирелигиозной фантастикой. В него вошли произведения известных писателей из США, Англии, Франции, Италии, Польши. Каждый из авторов выступает в присущей ему индивидуальной творческой манере, избирая для достижения поставленной задачи различные художественные формы — от реалистических до притчевых и пародийно-гротесковых.

Содержание:

От составителя

Гарри Гаррисон. Смертные муки пришельца. Пер. с английского В. Ровинского

Гарри Гаррисон. Ремонтник. Пер. с английского Д. Жукова

Айзек Азимов. И тьма пришла. Пер. с английского Д. Жукова

Клиффорд Саймак. Поколение, достигшее цели. Пер. с английского А. Иорданского

Джон Уиндем. Колесо. Пер. с английского Л. Киселева

Хюберт Лампо. Рождение бога. Пер. с фламандского И. Волевич

Примо Леви. Трудный выбор. Пер. с итальянского Л. Вершинина

Сандро Сандрелли. Прототип. Пер. с итальянского Л. Вершинина

Серджо Туроне. Необычный ангел. Пер. с итальянского Л. Вершинина

Серджо Туроне. Автомобилеизм. Пер. с итальянского Л. Вершинина

Серджо Туроне. Рекламная кампания. Пер. с итальянского Л. Вершинина

Уинстон П. Сэндерс. Договор. Пер. с английского А. Иорданского

Роберт Шекли. Битва. Пер. с английского И. Гуровой

Роберт Шекли. Ритуал. Пер. с английского Н. Евдокимовой

Роберт Шекли. Планета по смете. Пер. с английского С. Васильевой

Пьер Буль. Когда не вышло у змея. Пер. с французского М. Таймановой

Пьер Буль. Чудо. Пер. с французского Е. Ксенофонтовой

Курт Сиодмак. Целебная сила греха. Пер. с английского В. Постникова

Артур Кларк. Звезда. Пер. с английского Л. Жданова

Артур Кларк. Девять миллиардов имен. Пер. с английского Л. Жданова

Роберт Силверберг. Добрые вести из Ватикана. Пер. с английского А. Корженевского

Гораций Голд. Чего стоят крылья. Пер. с английского Ф. Мендельсона

Бертран Рассел. Кошмар богослова. Пер. с английского Г. Льва

Комментарии

Составление, вступительная статья, комментарии и примечания: С. В. Белозерова

Художник: П. С. Сацкий

---

— Они больше не будут двигаться. Так сказано. Это — начало Конца.

— А что такое Конец? — спросил Джон.

— Не знаю, — ответил Джо и вернулся к игре.

Конец, подумал Джон. И никто из них не знает, что такое Конец, так же как они не знают, что такое Корабль, или деньги, или звезды.

— Сегодня мы собираемся, — сказал Джордж.

Джон кивнул. Он так и думал, что все соберутся. Соберутся, чтобы почувствовать облегчение, и уют, и безопасность. Будут снова рассказывать Миф и молиться перед Картиной. «А я? — спросил он себя. — А я?»

Он резко повернулся и вышел в коридор. Лучше бы не было никакого Письма и никакой Книги, потому что тогда он был бы одним из них, а не одиночкой, мучительно думающим, где же правда — в Мифе или в Письме?

Он разыскал свою каюту и вошел. Мэри лежала на кровати, подложив под голову подушки; тускло светила лампа.

— Наконец-то, — произнесла она.

— Я прогуливался, — сказал Джон.

— Ты прогулял обед, — заметила Мери. — Вот он.

Он увидел обед на столе, придвинул стул и сел.

— Спасибо. Мери зевнула.

— День был утомительный, — сказала она. — Все так возбуждены. Сегодня собираемся.

На обед были протеиновые дрожжи, шпинат с горохом, толстый кусок хлеба и миска супа с грибами и травами. И бутылочка воды, строго отмеренной. Наклонившись над миской, он хлебал суп.

— Ты совсем не волнуешься, дорогой. Не так, как все.

Он поднял голову и посмотрел на нее. Вдруг он подумал: «А что если ей рассказать?» Но тут же отогнал эту мысль, боясь, что желание поделиться с кем-нибудь в конце концов заставит его рассказать ей все. «Нужно следить за собой», — подумал он. Если он расскажет, то это будет объявлено ересью, отрицанием Мифа и Легенды. И тогда она, как и другие, отшатнется от него и он увидит в ее глазах отвращение.

Сам он — дело другое: почти всю жизнь он прожил на грани ереси, с того самого дня, как отец сказал ему про Книгу. Потому что сама Книга уже была ересью.

— Я думаю, — сказал он, и она спросила:

— О чем тут думать?

И конечно, это была правда. Думать было не о чем. Все объяснено, все в порядке. Миф говорил о Начале Начал и о Начале Конца. И думать не о чем, абсолютно не о чем.

Когда-то был хаос, и вот из него родился порядок в образе Корабля, а снаружи остался хаос. Только внутри Корабля был и порядок, и закон, вернее, много законов: не расточай, не возжелай, и все остальное. Когда-нибудь настанет Конец, но каков будет этот Конец, остается тайной, хотя есть еще надежда, потому что на Корабле есть Священные Картины и они — символ этой надежды. Ведь на Картинах запечатлены символические образы иных мест, где царит порядок (наверное, это тоже Корабли, только еще большего размера), и все эти символические образы снабжены названиями, Дерево, Ручей, Небо, Облака и все остальное, чего никогда не видишь, но чувствуешь, например Ветер и Солнечный Свет.

Начало Начал было давным-давно, так много поколений назад, что рассказы и легенды о могущественных людях тех далеких эпох вытеснены из памяти другими людьми, чьи тени все чаще смутно рисовались где-то позади.

— Я сначала испугалась, — сказала Мери, — но теперь больше не боюсь. Все идет так, как было предсказано, и мы ничего не можем сделать. Мы только знаем, что все это — к лучшему.

Джон продолжал есть, прислушиваясь к шагам и голосам в коридоре. Теперь эти шаги уже не были такими поспешными, а в голосах не звучал ужас. «Немного же им понадобилось, — думал он, — чтобы привыкнуть. Их Корабль перевернулся вверх ногами — и все же это к лучшему».

А вдруг в конце концов правы они, а Письмо лжет?

С какой радостью он подошел бы к двери, окликнул бы кого-нибудь из проходивших мимо и поговорил бы об этом! Но на всем Корабле не было никого, с кем бы он мог поговорить. Даже с Мери. Разве что с Джошуа.

Он продолжал есть, думая о том, как Джошуа возится со своими растениями в гидропонных оранжереях. Еще мальчишкой он ходил туда вместе с другими ребятами: Джо, и Джорджем, и Хербом, и всеми остальными. Джошуа был тогда человеком средних лет, у него всегда была в запасе интересная история или умный совет, а то и тайно сорванный помидор или редиска для голодного мальчишки. Джон помнил, что Джошуа всегда говорил мягким, добрым голосом и глаза у него были честные, а его чуть грубоватое дружелюбие внушало симпатию.

Джон подумал, что уже давно не видел Джошуа. Может быть, потому, что чувствовал себя виноватым перед ним…

Но Джошуа мог понять и простить вину.

Однажды он понял. Они с Джо как-то прокрались в оранжерею за помидорами, а Джошуа поймал их и долго говорил с ними. Они с Джо дружили еще с пеленок. Они всегда были вместе. Если случалась какая-нибудь шалость, они обязательно были в нее замешаны.

Может быть, Джо… Джон покачал головой. Только не Джо. Пусть он его лучший друг, пусть они друзья детства и остались друзьями, когда поженились, пусть они больше двадцати лет играют друг с другом в шахматы — все-таки Джо не такой человек, которому можно это рассказать.

— Ты все еще думаешь, дорогой? — спросила Мери.

— Кончил, — ответил Джон. — Теперь расскажи мне, что ты сегодня делала.

Она поведала ему, что сказала Луиза, и что сказала Джейн, и какие глупости говорила Молли. И какие ходили странные слухи, и как все боялись, и как понемногу успокоились, когда вспомнили, что все к лучшему.

— Наша Вера, — сказала она, — большое утешение в такое время.

— Да, — ответил Джон, — действительно большое утешение.

Она встала с кровати.

— Пойду к Луизе. Ты остаешься здесь? Она нагнулась и поцеловала его.

— Я погуляю до собрания, — сказал Джон. Он кончил есть, медленно выпил воду, смакуя каждую каплю, и вышел.

Он направился к оранжереям. Джошуа был там. Он немного постарел, немного поседел, чуть больше хромал, но вокруг его глаз были те же добрые морщины, а на лице — та же неспешная улыбка. И встретил он Джона той же старой шуткой:

— Опять пришел помидоры воровать?

— На этот раз нет.

— Ты тогда был с другим парнем.

— Его звали Джо.

— Да, теперь я вспомнил. Я иногда забываю. Старею и начинаю забывать. — Он спокойно улыбнулся. — Немного мне теперь осталось. Вам с Мери не придется долго ждать.

— Сейчас это не так уж важно, — сказал Джон.

— А я боялся, что ты ко мне теперь уже не придешь.

— Но таков закон, — сказал Джон. — Ни я, ни вы, ни Мери тут ни при чем. Закон прав. Мы не можем его изменить.

Джошуа дотронулся до руки Джона:

— Посмотри на мои новые помидоры. Лучшие из всех, что я выращивал. Уже совсем поспели.

Он сорвал один, самый спелый и красный, и протянул Джону. Джон взял его в руки и почувствовал гладкую, теплую кожицу и под ней — переливающийся сок.

— Они вкуснее всего прямо с куста. Попробуй.

Джон поднес помидор ко рту, вонзил в него зубы и проглотил сочную мякоть.

— Ты что-то хотел мне сказать, парень? Джон помотал головой.

— Ты так и не был у меня с тех пор, как узнал, — сказал Джошуа. — Это потому, что ты считал себя виноватым: ведь я должен умереть, чтобы вы могли иметь ребенка. Да, это тяжело — и для вас тяжелее, чем для меня. И ты бы не пришел, если бы не произошло что-то важное.

Джон не ответил.

— А сегодня ты вспомнил, что можешь поговорить со мной. Ты часто приходил поговорить со мной, потому что помнил самый первый наш разговор, когда ты был еще мальчишкой.

— Я тогда нарушил закон, — сказал Джон. — Я пришел воровать помидоры. И вы поймали нас с Джо.

— А я нарушил закон сейчас, — ответил Джошуа, — когда дал тебе этот помидор. Это не мой помидор и не твой. Я не должен был его давать, а ты не должен был его брать. Но я нарушил закон потому, что закон основан на разуме, а от одного помидора разум не пострадает. Каждый закон должен иметь разумный смысл, иначе он не нужен. Если смысла нет, то закон неправ.

— Но нарушать закон нельзя.

— Послушай, — сказал Джошуа. — Помнишь сегодняшнее утро?

— Конечно.

— Посмотри на эти рельсы — вон они идут по стене.

Джон посмотрел и увидел рельсы.

— Эта стена до сегодняшнего утра была полом.

— А как же стеллажи? Ведь они…

— Вот именно. Так я и подумал. Это первое, о чем я подумал, когда меня выбросило из постели. Мои стеллажи! Мои чудные стеллажи, которые висят там на стене, прикрепленные к полу! Ведь вода выльется из них, и растения вывалятся, и все химикаты пропадут зря! Но так не случилось.

Он протянул руку и ткнул Джона пальцем в грудь.

— Так не случилось, и не из-за какого-нибудь определенного закона, а по разумной причине. Посмотри под ноги, на пол.

Джон посмотрел на пол и увидел там рельсы — продолжение тех, что шли по стене.

— Стеллажи прикреплены к этим рельсам, — продолжал Джошуа. — А внутри у них — ролики. И когда пол стал стеной, стеллажи скатились по рельсам на стену, ставшую полом, и все было в порядке. Пролилось чуть-чуть воды, и пострадало несколько растений, но очень мало.