Эмманюэль Ле Руа Ладюри - Королевская Франция. От Людовика XI до Генриха IV. 1460-1610

• Название: Королевская Франция. От Людовика XI до Генриха IV. 1460-1610
• Автор: Эмманюэль Ле Руа Ладюри
• Издательство: Международные отношения
• Жанр: История
• Год: 2004
• ISBN: 5-7133-1187-2

Предлагаемая вниманию читателей книга продолжает начатую издательством серию работ из пяти томов (восемь книг) по истории Франции. Она посвящена эпохе Возрождения и Реформации. Рассматривая наиболее значительные события этого времени, автор зачастую дает им новую, оригинальную оценку. Большое внимание уделяется демографической ситуации, вопросам социального и экономического развития, укрепления центральной власти, роста и развития государственного аппарата — тем факторам, которые способствовали превращению Франции в сильное абсолютистское государство.

К работе прилагаются географические карты, генеалогические диаграммы, она снабжена справочным аппаратом.

Для студентов, преподавателей, специалистов-историков, всех интересующихся историей Франции.

---

Что касается уровня жизни, который остается весьма низким у большинства селян, то в эти годы наблюдается установление некоторых общих средних норм и по населенности территорий, и по уровню доходов и высоких обложений. Даже при преимущественном росте государства и его налоговой системы (следовало бы добавить: и при росте грамотности населения и некоторой капитализации сельского хозяйства) продолжают действовать неизменные правила: чтобы консолидировать общество, необходимо утвердить и как можно шире распространить принцип силы и социального единства, который реально воплотится после трагических Религиозных войн в разросшихся на всех уровнях властных структурах эпохи Бурбонов со времени прихода к власти Генриха IV и до смерти Людовика XIV.

Уточним, что Религиозные войны 1560-1595 годов нанесли довольно чувствительный удар по экономике Франции и ее населению. Конечно, речь не идет в этом случае о катастрофическом провале, как это случилось около 1450 года, когда население страны было сведено к 12 млн. душ (а может быть, и менее того?), о чем мы уже неоднократно упоминали.

В самом деле, к 1600 году, после трех или четырех военных десятилетий, население Франции все еще насчитывает 19 млн. душ в рамках ее нынешних границ и 17 млн. в границах «королевства» того времени. Таким образом, общий итог потерь, если таковые и были, не намного превышает 1-2 млн. человек, считая от демографических максимумов 1560 года. Бурный демографический рост в первые годы XVI века оказался сломленным несколькими бедственными десятилетиями в период между Карлом IX и временем Лиги, но затем уступил место стагнации с несколькими периодами очень плавных спадов и отнюдь не таких провалов, какие случились во времена Изабеллы Баварской и Карла VII.

Тем не менее в тяжелых испытаниях не было недостатка и во второй половине XVI века. Массовые беспорядки, истребление скота и разрушение построек, гибель людей, реквизиция лошадей, прекращение торговли сельскохозяйственными продуктами нанесли существенный ущерб сельскому производству. Конечно, мы не можем судить об этом ущербе по «статистическим данным» той эпохи — их тогда не существовало. Некоторое представление о кризисе, поразившем в то время сельский мир, можно составить, рассмотрев результаты взыскания десятины и арендной платы — двух форм изъятия духовенством и землевладельцами части продукта труда у сельского производителя. Снижение продуктивности сельского хозяйства должно было неизбежно приводить к сокращению объемов и десятины, и арендной платы. И если взглянуть с этой точки зрения на несколько средних цифр, известных для земель, протянувшихся с севера на юг от Камбре до Арля через Париж, Дижон, Клермон-Ферран и Монпелье, то можно убедиться, что в годы низшей точки кризисного периода и в послекризисные годы, то есть с 1580 по 1600 год, по сравнению с высшими показателями предшествующих лет (1550-1570 гг.), сбор десятины и арендной платы упал в северных районах на 30%, на 20-25% вокруг Парижа и на 35-43% на востоке центральных областей и на средиземноморском юге — согласно имеющимся у нас данным по Бургундии, Оверни, Лионне, средиземноморскому югу. Этот спад, как можно заметить, весьма значителен в провансальских землях, поскольку там протестантизм принял особенно острые формы и они стали ареной кровопролитной войны, порожденной религиозным фанатизмом.

Не будем забывать также и о бойкотировании десятины. Мы уже отметили, что эти выступления против десятины выражались в том, что, побуждаемые каким-либо гугенотским или просто антиклерикальным демоном, крестьяне отказывались в 1570-1585 годах от выдачи духовенству некоторой части зерна и иной продукции, которую они обязаны были выплачивать. При этом, однако, арендные выплаты, которые никак не затрагивались антидесятинными стачками, в свою очередь, оказывались уменьшенными в объеме. Следовательно, такое сокращение отражает сокращение общего количества производимого продукта, которым производились выплаты, иначе говоря — снижение валовых сборов сельскохозяйственной продукции. Они снизились по меньшей мере на 10%, а может быть, и на 15% и более по мере того, как Религиозные войны, десятилетие за десятилетием, оказывали свое если не опустошительное, то уж далеко не благоприятное воздействие на обитателей сел и деревень. Следовательно, даже если эти кризисные явления и неглубоки — особенно если сравнить их с ужасающими катаклизмами предшествующего века, — они абсолютно реальны, и, можно сказать, пугающе реальны. Их последствия бывали весьма серьезными: например, периодически наступавшие голодные годы, объяснимые, помимо прочих причин, также и падением объемов валовой продукции. Поскольку ее едва хватало для населения в обычные годы, достаточно было одного неурожайного сезона, обусловленного неблагоприятной погодой, чтобы начался настоящий голод. Снижение валового производства ниже определенной критической черты происходит теперь и чаще, и проще, чем во времена гражданского мира, подобного тому, который царил с 1490 по 1560 год. И нетрудно понять, почему голодные годы учащаются в 1560-1575 и в 1584-1595 годах. При этом некоторая часть бедноты бунтует, поскольку падение производства и доходов само по себе становится причиной недовольства, но действует и косвенным образом: положение бедноты усугубляется под воздействием самых различных факторов, свойственных той эпохе. Так, например, достаточно было незначительно увеличиться налоговому бремени в течение трех последних десятилетий XVI века, чтобы снижение доходов налогоплательщики восприняли как совершенно невыносимое, что привело к «жакерии» и «босяцким бунтам».

Если рассмотреть экономику не сел, а городов, торговлю, промышленность, ремесленное производство, то здесь негативное воздействие Религиозных войн чувствуется значительно сильнее. Перерывы в движении товаропотоков и повреждение дорог воюющими армиями — все это для крестьян было только полбеды, хотя они и лишались при этом части доходов, получаемых в мирное время от продажи своей продукции городу. Но крестьянство способно даже в таких условиях обеспечить свое относительно нормальное выживание или хотя бы нищенское прозябание за счет более или менее полной местной хозяйственной автаркии и меновой торговли. Но в городах, которые могут жить лишь за счет товарообмена или, в крайнем случае, за счет изъятия части продукта, поступающего извне, а иногда и очень издалека, положение складывалось совершенно иначе.

В этом отношении показателен пример Лиона. Этот город подобен зеркалу, которое почти мгновенно, верно, хоть и не очень точно, отражает состояние, колебания и беды рынка не только регионального, но даже и общенационального. Здесь катастрофа наступила очень быстро: взятие города протестантами в 1562-1563 годах привело к волнениям, которые вызвали резкий спад товарооборота, но… только до наступления успокоения в 1564-1569 годах. В свою очередь, это успокоение продлилось недолго. В 70-е годы XVI века, с возобновлением военных действий, депрессия охватывает все новые и новые территории. Вывоз тканей из разгромленных земель Пуату и Лангедока в направлении Соны и Роны сокращается. Основные наземные и водные пути перекрыты из-за действий разбойничьих шаек. На грани разорения лионские купцы умоляют своих кредиторов «предоставить им отсрочку платежей или признать их несостоятельными должниками». И экономика города неумолимо клонится к упадку. «С 1580 года суммы откупных 2,5% на ввозимые товары упали до 3/5 уровня 1571-1575 годов, составляя лишь половину того, что было выручено в 1565-1570 годах и лишь треть рекордных 1522-1523 и 1543-1545 годов». К тому же, здесь речь идет о счете в турских ливрах, которые все это время теряли стоимость. Если считать в стабильных ценах, эти результаты были бы еще хуже. В других местах положение было отнюдь не лучше, будь то к северу, или к югу, в Арле или Шалоне. Если рассматривать положение по отраслям и опять обратиться к примеру Лиона и его области, можно отметить, что торговля сукном и шелком продолжала сокращаться и дошла до самого низкого уровня. Торговля пряностями, которая была столь активной еще в 1573 году, оказалась свернутой в течение тех четырех последних десятилетий века, пока длилась война. Не лучшее положение сложилось в области финансов. К 1560 году в Лионе после многих лет постепенного и прочного обустройства обосновалось множество итальянских и немецких банков. В следующие годы 3/4 их разоряются, и до 1590 года доживает всего два десятка банков. Денежные поступления из Америки, заметно возросшие после 1570 года, мало повлияли на процессы, повлекшие крах первейшей банковской сети королевства. В других местах Западной Европы (в мирное время) эти средства, конечно, стимулировали экономику. Но в государстве времен Валуа, в тех нездоровых условиях, причиной которых на местах являлся затяжной военный конфликт, приток этих средств сопровождался прежде всего стабилизацией или «застоем», иначе говоря — отсутствием уверенного и постоянного роста производства, притом что этот относительный спад совпал по времени с ростом цен, как и повсюду на Западе в XVI веке. Но он был дополнен еще и падением или, если не брать худший вариант, длительным сохранением на низшем уровне реальной заработной платы. Необычайно обильный приток белого металла из Потоси обеспечивает тем временем столь высокую привлекательность золотому экю, что в 1577 году монархия обязывает своих подданных производить сделки в экю (но не в ливрах). Такими мерами надеялись остановить обесценение денег. «Но это была лишь небольшая задержка на пути к инфляции».