Эмманюэль Ле Руа Ладюри - Королевская Франция. От Людовика XI до Генриха IV. 1460-1610

• Название: Королевская Франция. От Людовика XI до Генриха IV. 1460-1610
• Автор: Эмманюэль Ле Руа Ладюри
• Издательство: Международные отношения
• Жанр: История
• Год: 2004
• ISBN: 5-7133-1187-2

Предлагаемая вниманию читателей книга продолжает начатую издательством серию работ из пяти томов (восемь книг) по истории Франции. Она посвящена эпохе Возрождения и Реформации. Рассматривая наиболее значительные события этого времени, автор зачастую дает им новую, оригинальную оценку. Большое внимание уделяется демографической ситуации, вопросам социального и экономического развития, укрепления центральной власти, роста и развития государственного аппарата — тем факторам, которые способствовали превращению Франции в сильное абсолютистское государство.

К работе прилагаются географические карты, генеалогические диаграммы, она снабжена справочным аппаратом.

Для студентов, преподавателей, специалистов-историков, всех интересующихся историей Франции.

---

Государственные секретари — это богатые люди, владельцы сеньорий. Тем не менее они ведут себя как весьма почтительные исполнители по отношению к таким крупным сеньорам, как Гиз и Монморанси, с полным правом присутствующим в Высшем королевском совете. Несмотря на эту демонстрацию искренней, а порой и притворной смиренности, присутствие на важнейших заседаниях Совета придает госсекретарям значительный вес, который будет возрастать и во времена последующих королей в ущерб высшей аристократии. «Люди мантии», таким образом, отвоюют в высших эшелонах, где обсуждаются и принимаются решения, место, которое они утеряли в пользу «людей шпаги» во времена Франциска I. Во всяком случае, впервые в нашей истории благодаря введению нового института при Высшем королевском совете была создана настоящая министерская структура с распределением обязанностей. Правда, это распределение носит чисто географический и пока еще нефункциональный характер. Но ничто не теряется в ожидании… При Людовике XIV уже будут секретари не только по Нормандии или Аквитании, но также по военным и морским делам, по делам протестантов. Переход к такому положению вещей совпал с эпохой Религиозных войн.

В рамках такого исполнения функций высшими и квазивысшими властями разумно предпринятый Франциском I опыт рационализации финансов был продолжен и систематизирован его преемником. При обручении с государством Франциск I обнаружил в своей свадебной корзине громоздкую и архаичную организационную структуру финансов (т.е. три малочисленные группы: казначеев Франции, главных финансистов, генеральных сборщиков налогов плюс один меняла при казначействе). Он ее упростил, централизовал в несколько этапов, учредил должность казначея государственных доходов. Такая же система была создана на провинциальном уровне. Он разделил национальную территорию на 16 налоговых округов (или главных управлений) вместо ранее существовавших четырех. Развивая политику предшественника, Генрих II внес свой оригинальный вклад, учредив в окончательном виде, по крайней мере с 1556 года, посты финансовых интендантов. Их было сначала двое или трое. При Генрихе II они были простыми распорядителями, набранными из числа «главных управляющих королевского дома, специализировавшихся на финансовых делах». Король, таким образом, заменил почти несменяемых казначеев и генеральных управляющих финансами сменяемыми комиссарами, которые были полностью ему подвластны. Следуя всегда за двором или находясь рядом с ним, финансовые интенданты постоянно следили за доходами и расходами, а также за реальными и метафорическими «сундуками» Управления государственных доходов, через которое проходили все доходы и расходы. Облеченные полномочиями, позволяющими руководить системой финансов, финансовые интенданты уже выступали в роли заместителей государственных секретарей под руководством какого-нибудь из влиятельных членов Королевского совета, таких как Монморанси, которому король мог поручить руководить в общем плане финансами: учреждение финансовых интендантов способствовало таким образом зарождению министерств и специализации на уровне высшей власти, о чем говорилось ранее. В общем, мы присутствуем при рождении или по крайней мере при развитии предбюрократического государства, роль которого подчеркивается в трудах и размышлениях Макса Вебера.

Таким перед нами предстает Генрих II, непохожий на ту распространенную лубочную картинку, где он зажат между Екатериной и Дианой. Было бы неверно упрощать личность монарха: даже если его индивидуальность не отличается чем-то необычным, выдающимся, в его деятельности, с учетом влияния компетентных советников, проявляется стремление создать и поддержать разумное, рациональное, современное, действительно «функционирующее».

Несомненно, плодотворное правление Генриха II положило подлинное начало знаменитому институту интендантов, прародителей нынешних префектов и даже суперпрефектов. Сильное впечатление, произведенное на короля мятежом в Аквитании в 1548 году, когда Парламент Бордо проявил свою полную беспомощность hie et nunc, а затем нужды войн и управления аннексированными территориями вынудили Генриха предпринять первые шаги в этом направлении. Губернаторы и их генеральные заместители были прежде всего крупными сеньорами с большим числом своих клевретов, а по профессии — военными. Юридическая, финансовая культура у них отсутствовала. Поступления ценных металлов и многочисленность людей с университетским образованием подвигли власти на принятие беспрецедентных мер в области и финансовых, и юридических назначений. Генрих назначил помощниками губернаторов и их генеральных секретарей «судебных председателей», генеральных докладчиков, специалистов по судебным и финансовым делам, суперинтендантов или просто интендантов юстиции, которые восполняли изъяны знаний и умения высокопоставленных персон, каковыми были губернаторы. Последние никоим образом не противились такой помощи, получили выгоду и король, и парламенты Бордо и Парижа. Несмотря на наличие (зачастую) у парламентов воли, они были слишком громоздки, слишком много времени уходило у них на обсуждения, чтобы иметь возможность самостоятельно поддерживать порядок в самых удаленных областях сферы своей деятельности. Аннексированные территории (Корсика, Пьемонт) первыми воспользовались учреждением нового института интендантства. После смерти Генриха II, проявившего свои творческие способности в этой области, институт этот сохранится и получит большое развитие в XVII веке.

Более того, в 1552 году военные, а следовательно, и финансовые нужды «путешествия по Германии» дадут основания для создания около 60 гражданских и уголовных судов с продажей ad hoc должностей в пользу Казначейства. Независимо от военной мотивации, которая их породила, эти гражданские суды среднего уровня, существование которых отныне необратимо, заполнили белые пятна на карте. Другими словами, они ослабили последствия недостаточно развитой судебной системы, от чего страдала Франция. Преодолевая ревность Парламента, который рассматривал их как нелояльных конкурентов, эти суды вынуждены были бороться, чтобы завоевать место под солнцем.

Изобретательные администраторы — Генрих II и его окружение (и как не отдать должное за эту изобретательность в осуществлении власти всемогущему Монморанси, который обычно столь низко оценивается потомками) — были одержимы некоей «пространственной» концепцией управления. Она делает их новаторами, хотя бы по сравнению с предшествующим правителем Франциском I. Карл Пятый был человеком своего времени, зачарованным башенными часами, склонным к уединению, в мысли о старости, смерти и вечном спасении. Его сын Филипп II мыслит себя королем территориальным и даже «географическим», приверженцем всего современного. В одном из больших залов, особенно любимом этим государем, во дворце Эскориал все стены были завешаны картами испанской империи от Филиппин до Милана, от Вест-Индии до Испании. Филипп, подобно тому, как делал бы глава империи в наше время, буквально просматривает, словно через видеоскоп, подвластные ему безграничные территории. Генрих II действует в эту же эпоху в границах не такой обширной страны, тем не менее французский король также увлекается созерцанием линий широт и меридианов, пересекающих его территории. Полномочия, которыми он наделяет в начале своего правления государственных секретарей в деле управления провинциями и также, в зависимости от их географического положения, в области дипломатии, распределение регионов между интендантами и судами — все это свидетельствует о том, что команда и ее руководитель сознают значительно лучше роль пространства, чем их предшественники. Правда, в это время гигантскими шагами продвигается вперед картография. Это время, когда Шарль Этьенн впервые публикует «Путеводитель по дорогам Франции» (1552 г.). Кроме того, правление Генриха II было ознаменовано большой работой по составлению и изданию региональных кутюмов. Это — еще одна форма организации территориального правосудия путем установления местной законности, которая до тех пор имела лишь полуофициальное признание.

С высоты птичьего полета сеть органов власти по географическим клеткам представляется в виде конгломерата построек короля и его приближенных. Само собой разумеется, что они сосредоточены в северной половине страны, вдоль Луары, но теперь, конечно, их становится все больше в Иль-де-Франс — этом заповеднике власти, где расцветает государственный аппарат, который стремится быть династичным, семейным и привычным, парижским, предцентрализованным, дворцовым. Большой дворец — это прежде всего обширная столовая: кормить 350 человек в день за королевским столом, как делает Генрих II, — значит добиться признания со стороны высшей знати, которая через клиентелистскую систему сотрудничает в осуществлении управления и контроля над страной. А что касается замков, то архитектурные творения Генриха II и его ближних за 12 лет правления весят столько же, сколько достижения в этой области Франциска, правившего страной больше трех десятилетий. И это — немалое достижение. Несмотря на неравенство в длительности правления, по весу прекрасного строительного камня оба короля стоят друг друга. Правда, Франция в 1550-е годы, находясь на вершине своего богатства (каким бы элитарным и неравномерно распределенным оно ни было), может позволить себе финансировать роскошные постройки. Пьер Леско завершает большой фасад квадратного двора Лувра, «где две прославленные крылатые фигуры на верху здания держат над королевским гербом замкнутую императорскую корону», указывая, что монарх является и «императором в своем королевстве». Но еще важнее то, что в это же время гениальный художник, всемогущий предприниматель Филибер де Л'Орм и несколько других строителей меньшего масштаба начинают, заканчивают, продолжают или тщательно отделывают «кое-какие строения» для великих клиентов: для Генриха II — в Турнели, Булонском лесу, Сен-Жермен-ан-Ле, Фонтенбло, Шамборе, Блуа, Амбуазе; для Дианы — в Ане и Шенонсо; для Клермон-Тоннера, родственника Дианы, — в Анси-ле-Фран; для Монморанси — в Экуане, Шантильи, Ла-Фер-ан-Тарденуа; для Колиньи, племянника Монморанси, — в Танлее; для Гизов — в Жуанвиле и Медоне; для Екатерины Медичи — в Шомон-сюр-Луар и Монсо-ан-Бри… Кому бы ни принадлежали дворцы — королю или его ближним, они завораживают народ. Но обязательными также становятся прямые контакты с простонародьем, общение с толпами народа, праздничные церемонии при посещении городов. В первые годы своего правления Генрих II добросовестно посетил больше 30 городов, в том числе и самые крупные: Париж, Лион, Руан. Для посещаемого города — это еще один повод прошествовать перед монархом в длинной процессии представителей учреждений и объединений: органов правосудия, трибуналов, гильдий купцов и ремесленников, военизированной молодежи. А при случае в них участвуют турки в тюрбанах, швейцарцы, «дикари», а для экзотики еще и «придурки» Руана. В дружеской атмосфере наряду с горожанами в параде участвуют и представители высшей власти: канцлер и главные докладчики, коннетабль со шпагой Франции, солдаты караула, иначе говоря — правосудная верховная власть в сопровождении военной силы. Они идут впереди короля, окруженного принцами крови. Во времена Генриха праздничное вступление в город сохраняет назидательный характер. При этом город обращается скорее к монарху, чем к народу: живые картины, театральные сцены, откровенные намеки из области мифологии напоминают королю, что он призван придерживаться добродетелей в исполнении своей первейшей обязанности, будь они религиозными (набожность, вера) или общегражданскими (мудрость, миролюбие, справедливость, осмотрительность). Добродетели его второй обязанности (сила, смелость, боеспособность) и даже третьей (плодовитость, процветание, счастье для подданных) также являются предметом соответствующих иллюстраций. Этот своего рода театр превозносит также (иногда до тошноты) личности государя в его индивидуальном и династическом воплощении. Генриха сравнивают с Ясоном, обнаруживающим золотое руно, с галльским Гераклом и даже с Зевсом, превращающим ликийцев в лягушек (очевидно откровенное политическое использование греко-латинской культуры. Ведь было бы действительно неприличным и святотатством напрямую сравнивать обладателя трона с Христом, когда, к счастью, есть олимпийские боги, чтобы снять подхалимский зуд, который одолевает верноподданных). Кровь короля, его род являются мишенью особых почестей, эквивалента которым не найти в предшествующем веке. Зарождается настоящий королевский расизм, который Бурбоны вознесут до самых небес. Уже леди Флеминг, кратковременная любовница Генриха, не побоялась заявить в 1550 году, по свидетельству злого на язык Брантома: «Я сделала все, что могла, чтобы, благодарение Богу, забеременеть от короля, и должна сказать, что королевская кровь содержит в себе нечто более приятное и сладостное, чем любая другая. Не говоря уж о такой безделице, как подарки, которые тебе за то преподносят».