Эмманюэль Ле Руа Ладюри - Королевская Франция. От Людовика XI до Генриха IV. 1460-1610

• Название: Королевская Франция. От Людовика XI до Генриха IV. 1460-1610
• Автор: Эмманюэль Ле Руа Ладюри
• Издательство: Международные отношения
• Жанр: История
• Год: 2004
• ISBN: 5-7133-1187-2

Предлагаемая вниманию читателей книга продолжает начатую издательством серию работ из пяти томов (восемь книг) по истории Франции. Она посвящена эпохе Возрождения и Реформации. Рассматривая наиболее значительные события этого времени, автор зачастую дает им новую, оригинальную оценку. Большое внимание уделяется демографической ситуации, вопросам социального и экономического развития, укрепления центральной власти, роста и развития государственного аппарата — тем факторам, которые способствовали превращению Франции в сильное абсолютистское государство.

К работе прилагаются географические карты, генеалогические диаграммы, она снабжена справочным аппаратом.

Для студентов, преподавателей, специалистов-историков, всех интересующихся историей Франции.

---

Другая камарилья сформировалась вокруг более отдаленных родственников — двух кузенов короля: герцога Бурбонского, старшего брата Боже, и представителя рода Валуа-Анжу Рене II Лотарингского, правнука «доброго короля» Рене по материнской линии. Все эти три камарильи (socialites)[49] стремятся прежде всего к власти: идеологические различия незначительны. Все они по очереди и в противовес друг другу будут требовать созыва Генеральных штатов в соответствии с укоренившейся привычкой высшей знати Старого порядка, независимо от того, оппозиционно они настроены или нет. Это требование в 1483 году первыми выдвинули сторонники Боже, а затем в течение ряда лет — герцог Орлеанский. В действительности же этот персонаж, став 15 лет спустя Людовиком XII, на практике будет проводить ту же политику, что и Карл VIII. Тем не менее позиции, занятые теми и другими после вступления на престол Карла, оказались различными: супружеская пара Боже стала ближе к реальной власти, чем два ее конкурента. Так возникли противоречия. Последняя воля Людовика XI давала преимущества Боже. Но они рисковали быть оттесненными толпой противников и соперников, которые стремились проникнуть в Высший совет, остававшийся таким, каким был после кончины недоверчивого короля. Анна и Пьер столкнулись с такими же трудными проблемами регентства, которые выпадут после них на долю Екатерины и Марии Медичи, Анны Австрийской и Филиппа Орлеанского. Они охотно дали согласие на созыв Генеральных штатов, надеясь противопоставить народную волю (или то, что так называлось), воплощаемую этим представительным собранием, аппетитам принцев Орлеанских, Бурбонских, Лотарингско-Анжуйских и других «феодалов», которые, со своей стороны, стремились отстранить от власти семью новых «регентов».

Генеральные штаты, собравшиеся в Туре в январе 1484 года с участием представителей трех сословий, сформировались по итогам выборов, которые в условиях той эпохи отнюдь не были фиктивными: они проводились по административным округам (бальяжам) или городам.

Бургундский дворянин Филипп По, победив в своей провинции, стал защитником общих интересов Франции. Он воспользовался заседаниями Генеральных штатов в 1484 году, чтобы потребовать в своей знаменитой речи суверенитета «народа», имея в виду представителей служилого люда и дворянства. Он выступил даже против высокопоставленных лиц королевской крови, выдвинув (чисто платонически) принцип выборности королей подданными или штатами королевства — традиционная риторика, навеянная Античностью, средневековой теологией и практикой некоторых европейских стран. Она могла бы при случае даже оказаться революционной, но она устраивала Боже, которые по тактическим соображениям решили сыграть на противопоставлении «народа» принцам.

Другое важное достижение Генеральных штатов в 1484 году — решение о снижении налогов в национальном масштабе. Предварительно Генеральные штаты заручились согласием на это Боже и других советников Карла VIII. только прямые налоги были сокращены с 4 млн. ливров (таков был их примерный уровень в последние годы Людовика XI) до 1,5 млн. в 1484 году. Неслыханное сокращение: оно ослабило королевскую армию, но не разрушило ее. Она оставалась достаточно сильной, чтобы разгромить принцев, если они решатся на очередное безумное восстание. Но столь резкое снижение налогов свидетельствовало и о гибкости государственного аппарата. Он довольно подвижен и компактен, чтобы без тяжелых потерь позволить уменьшить на 62,5% расходы на свое содержание. Правда, служащие той эпохи жили не только за счет королевского жалованья, но и за счет взяток и доходов от семейных землевладений. Монархия в юношеские годы Карла VIII легко перенесла столь радикальное урезание бюджета, которое для наших сегодняшних государств-мастодонтов немыслимо или катастрофично.

В среднесрочной перспективе это ослабление фискального пресса станет одной из причин (среди многих других) последующего стратегического маневра. Вместо войны против Бургундии и Бретани, которые вскоре будут умиротворены, королевская армия с 1494 года приступит к эфемерным завоеваниям в Италии. Она будет жить там за счет местного населения, почти ничего не стоя французскому налогоплательщику.

Последствия снижения налогов будут ощущаться до конца XV века и даже позднее. В своем апогее, то есть в 1482 году, налоговые сборы Людовика XI достигали (включая косвенные налоги) 5,4 млн. ливров, или 130 т чистого серебра. Впоследствии, преодолев минимальный уровень 1484-1485 годов, объем налогов колебался при Карле VIII вокруг цифры 2,35 млн. ливров, то есть 60 т серебра. Это значительно ниже фискальных потолков, зарегистрированных при Людовике XI. Скромные налоговые сборы в пользу наследников этого короля ни в коей мере не препятствовали продолжению военной экспансии на итальянском полуострове за счет, естественно, самих итальянцев.

Более того, эти фискальные феномены происходили на фоне экономического и демографического подъема конца XV — начала XVI века, когда население Франции постепенно увеличивалось, достигая наибольшей численности — около 20 млн., что было в 1320-х, 1550-х или 1560-1720 годах. И с этой точки зрения умеренность «финансового насоса» с 1484 года служила мощным стимулом роста экономики, чему способствовала также долголетняя благоприятная конъюнктура. Люди, прельщенные налоговыми послаблениями, строят, осваивают новые земли, не опасаясь безденежья из-за непомерного налогового бремени.

В марте 1484 года Генеральные штаты распускаются. Ни Боже, ни Карл VIII, несмотря на обещания, никогда не созовут их вновь. Роспуск Генеральных штатов положил конец либеральному периоду регентства, отмеченному решением о сенсационном снижении налогов и благожелательным отношением к жалобам элиты. Происходит поворот к более авторитарному типу правления, но без возврата к методам, порой тираническим, Людовика XI. Во всяком случае, примечательно', что Генеральные штаты (в течение последующих 130 лет они будут собираться нерегулярно, от случая к случаю) не сумели преобразоваться, как у англичан, в систему парламентского контроля, способного надежно ограничивать королевскую власть. Каковы причины этой неспособности Франции и (в более широком плане) континента? Может быть, стоит взглянуть на проблему с другой стороны? В этом случае необходимо отметить исключительность островного примера, «английского чуда»: по ту сторону Ламанша создание Парламента, который в эпоху Ренессанса был в эмбриональном состоянии, станет в итоге «наконец найденной формой» представительной структуры, которую затем можно будет экспортировать (не без труда) в течение нового периода истории в другие страны Европы и за ее пределы. Напротив, возрождающаяся Франция слишком велика, неоднородна и разнолика, слишком слабо объединена, чтобы проводить регулярные выборы Генеральных штатов в национальном масштабе. Налогоплательщики считают, что процедуры такого масштаба слишком дорогостоящи или даже бесполезны и неразумны. Существования провинциальных штатов во многих областях (Лангедоке, Нормандии), некоторые из которых сами по себе сравнимы с небольшими государствами, уже достаточно для счастья подданных, когда им выпадает удача принять в них участие. За пределами окситанской зоны французское дворянство лангдойля, за исключением самых высших и самых почитаемых страт, несколько отстранено от принятия государственных или королевских решений. Но оно удовлетворяется фискальными привилегиями: ему позволено не платить налоги в отличие от британской аристократии, которая вынуждена их платить, как простолюдины (commoners)[50]. Французская знать освобождена и от налогов, и от ответственности. Напротив, английские дворяне являются налогоплательщиками и облечены ответственностью.

С этой же стороны Ламанша положение знати, пусть и несколько униженное, не лишено определенного комфорта, хотя в отдаленной перспективе монархии придется за это заплатить. В самом деле, французская конфигурация не способна породить структуры управления, в которых бы приняла участие знать, а затем и простолюдины, на основе чего после многих зигзагов утвердится Английское королевство.

Французы северных областей, говорящих на «ойль», в свое оправдание могут сослаться на существование оригинальных структур, хотя и не обладавших столь решающими полномочиями, как по другую сторону Ламанша, но благодаря которым власть Валуа вынуждена была считаться и с автономией некоторых элит: мир и влиятельность служилых, «парламентов», (во французском смысле слова) в действительности предоставляли судебным институтам Парижского бассейна и других регионов широкую свободу маневра по отношению к королю. Этим путем влияние и давление низов доходили через посредство судов до самых верхов государственного аппарата.

После завершения работы Генеральных штатов в 1484 году остались открытыми два вопроса, которые благодаря мощи монархии и талантам Анны де Боже будут решены надолго или окончательно в зависимости от того, идет ли речь о гражданской войне или о Бретани.