Гор Видал - Империя

• Название: Империя
• Автор: Гор Видал
• Издательство: Захаров
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1999
• ISBN: 5-8159-0034-6

Юная Каролина Сэнфорд, внучка ироничного наблюдателя американских нравов Чарльза Скайлера из романа «1876» и дочь роковой женщины Эммы и миллионера Сэнфорда из того же романа, приезжает в Нью-Йорк из Парижа, чтобы вступить в права наследства. Однако ее сводный брат Блэз Сэнфорд утверждает, что свою долю она получит лишь через шесть лет. Сам же он, работая в газете Херста, мечтает заняться газетным бизнесом. Но Каролина его опережает…

Этот романный сюжет разворачивается на фоне острых событий рубежа XIX–XX веков. В книге масса реальных исторических персонажей. Кроме Маккинли, Рузвельта и Херста, великолепно выписаны портреты госсекретаря Джона Хэя, писателя Генри Джеймса, историка Генри Адамса — внука и правнука двух президентов Адамсов. Поселившись напротив Белого дома, он скептически наблюдает за его обитателями, зная, что ему самому там никогда не жить…

---

Уотсон разглагольствовал еще полчаса и наконец остановился, закончив тирадой в пользу бесплатной почтовой службы в сельской местности, если Соединенные Штаты хотят достичь подлинного величия.

— Мистер Уотсон, — Херст встал и склонился над низкорослым оратором. — Я восхищаюсь вами и стараюсь вам угождать.

— Подражать, — почти про себя автоматически поправил Блэз. У Шефа по-прежнему были проблемы с английским языком. — Теперь я понимаю, что мы вместе можем многого добиться этим летом, да и осенью, да и потом. Но что мне действительно от вас нужно — я хотел бы просить вас поработать на меня. Нет, не совсем так; я хотел бы поработать на вас, способствовать распространению ваших идей, если бы вы только согласились возглавить в качестве редактора «Нью-Йорк америкэн». Вы же прирожденный редактор.

Очень ловкий ход, подумал Блэз. Все-таки Шеф кое-чему научился. Уотсон поблагодарил за оказанное доверие, но сразу на наживку не клюнул. Сказав несколько любезностей, он удалился. Херст вздохнул.

— Трудная работа, — прокомментировал Блэз.

— Он потрясающий оратор, — сказал Джим. — Но когда нет толпы, утомителен.

— Хочу узнать твое мнение, Джим. — Херст повернулся к Дэю. Блэз вдруг почувствовал острую ревность. Они перешли уже на «ты», с Херстом такое бывало крайне редко. Джим по отношению к Херсту являлся старшим членом конгресса, и все равно: потребовался целый год, чтобы он перешел на «ты» с Блэзом.

— Я думаю, полковник Брайан предпримет еще одну попытку, и я по-прежнему буду с ним, но поскольку его кандидатуру не выдвинут, то, полагаю, номинация демократов достанется вам, а то и Кливленду, если ему вздумается выступить в роли Лазаря.

— Кливленд фактически мертв. — Херст повернулся к Блэзу. — Я получил место в комитете по труду — через труп Уильямса. — Потом к Джиму. — Как принимается закон в палате?

— Сначала кто-то должен его для вас написать, — сказал Джим. — Затем… все же конгресс — это не газета.

— Это я и сам подозревал. А вот этот дом очень похож на газету. Чем Рузвельт отличается от меня? Поднимает шум, выдумывает новости… — он повернулся к Блэзу. Очень сожалею по поводу пожара в твоей типографии. Тебя, надеюсь, это не остановит?

— Выпуск газеты возобновится на следующей неделе. Есть также вероятность, что Каролина продаст все-таки «Трибюн». — На этот счет Каролина высказалась очень туманно. Он знал, что ей нужны деньги на погашение долгов Джона Эпгара Сэнфорда. Но, с другой стороны, если ей удастся продержаться еще год, она получит свою долю наследства, а оно продолжает расти, несмотря на расходы, связанные со строительством итальянского палаццо на Коннектикут-авеню. Блэз заставил поработать Хаутлинга, чтобы тот оказал давление на нетерпеливых кредиторов Сэнфорда. Если бы ему удалось спровоцировать кризис…

— Хотел бы наложить руки на ее газету, — задумчиво сказал Херст. — Она вдохнула в нее жизнь. Поразительно. Женщина!

— Отвратительно, что это сделала моя сестра.

— Она ко всему прочему еще и в политике разбирается, — добавил Джим. — Китти ее просто обожает. А ведь в нашей семье главный политик — это Китти, — пояснил он.

— Я хочу расследовать железнодорожно-угольную монополию, — сказал Херст, обращаясь прежде всего к Джиму. — Я истратил шестьдесят тысяч долларов своих денег, пытаясь выяснить, каким образом шесть железнодорожных компаний тайно владеют одиннадцатью угольными шахтами и получают дешевый уголь, при этом разводняют акционерный капитал и продают акции публике, а генеральный прокурор и этот болтливый мошенник, что живет в доме через дорогу, все это отлично знают, но даже пальцем не пошевелят.

Блэзу импонировал херстовский чисто газетный подход к политике. Он выискивал скандалы и разоблачал их. Но только теперь вместо увеличения тиража он получал возможность подрывать администрацию. Это была уже политическая власть.

— Этим должен заниматься юридический комитет палаты представителей. Я научу, как это делается. Не думаю, однако, что вам удастся выкурить генерального прокурора.

— Поживем — увидим. Если мою кандидатуру выдвинут, я передам Национальному комитету демократической партии полтора миллиона долларов на избирательную кампанию.

Джим даже присвистнул и расплылся в улыбке.

— Почему же после выдвижения кандидатуры? Раздайте их заранее и вашу кандидатуру наверняка выдвинут. — Херст пропустил это мимо ушей, он продолжал:

— Идея в том, что партии, собирая деньги, не нужно будет идти с протянутой рукой к железнодорожным компаниям, трестам, как это бывает, когда выдвигают кандидата-консерватора…

— Всего с пятью пальцами. — Джим улыбнулся Блэзу, который вдруг понял, что у него никогда не было друга, если не считать сына бывшей любовницы.

— Что? — У Херста был озадаченный вид.

— Шутка. Наша с Блэзом. — Блэзу понравилось объяснение Джима.

— Рузвельту, — с мрачной гримасой сказал Херст, — все время везет.

— За исключением тех случаев, когда не везет, — заметил Джим. — Он, конечно, особый случай.

— Наверное, я его ненавижу. — Однако тонкий голос Херста звучал скорее печально, чем страстно. — Он называет меня убийцей Маккинли.

— Почему бы вам не написать, что это он нанял анархиста для покушения на Маккинли, чтобы самому стать президентом? — сымпровизировал Блэз, чем доставил удовольствие Джиму.

— Нам так и не удалось обнаружить никакой связи, — печально сказал Херст, глядя на Блэза, который всегда был с Шефом откровенен, но это коленце показалось чересчур эксцентричным даже Херсту.

— Если одолевают сомнения, следует что-то придумать, — весело сказал Джим.

Блэз вспомнил практически дословно характеристику, данную Маккинли Генри Адамсом: «Очень тучный и хорошо оплачиваемый агент капитализма в его самом грубом виде». Он решил не повторять этих слов Херсту, который с присущей ему невозмутимостью смирился с тем, что его никогда не примут в доме Хэя-Адамса на другой стороне Лафайет-сквер.

Но Херст уже рассуждал о радостях отцовства с Джеймсом Бэрденом Дэем. Поскольку Миллисент должна была родить через два месяца, она отказалась уезжать из Нью-Йорка, опасаясь, что ребенок, родившийся в округе Колумбия, обязательно станет политиком.

— Или негром, — сказал Джим. — По закону средних чисел.

— Мисс Фредерика Бингхэм, — объявил Джордж. Для Херста это было сюрпризом. Блэз встал.

— Это я назначил ей встречу здесь. Мы отправляемся в мой новый дом. Она возомнила себя декоратором. Прочитала, наверное, книгу миссис Уортон.

Фредерика держалась невозмутимо. Херст был сама учтивость. Джим приветствовал ее по-дружески — они неоднократно встречались. Блэз пожал ей руку.

— Моя мать просила выяснить, почему вы никогда не приходите на ее вечера для конгрессменов. — Фредерика обращалась к Херсту, но смотрела на Блэза. Его восхищала ее способность управляться с любой светской ситуацией. В этом отношении она похожа на Каролину, что, по его мнению, не было, конечно, лучшим комплиментом. Ненавидит ли он сестру? Любит ее? Он не мог ответить на эти вопросы. Конечно, если бы он был издателем «Трибюн», а она просто светской дамой, у них были бы нормальные отношения. А пока главенствовала зависть.

— Я не знаком ни с кем из конгрессменов, — скромно сказал Херст. — За исключением мистера Дэя и мистера Уильямса…

— Спикер клянется, что не знает вас в лицо, — сказал Джим.

— Теперь вы понимаете, что мне было бы у вас не по себе.

— Тем больше причин прийти. Мать представила бы вас нужным людям. Мистер Сэнфорд, в моем распоряжении всего час…

Они попрощались и сели в машину Бингхэмов с шофером.

— Вы слышали про Сисси Паттерсон?

Блэз признался, что понятия не имеет, кто это; она объяснила.

— На прошлой неделе после свадьбы жених не появился на свадебном завтраке в доме Паттерсонов. — Дворец Паттерсонов был сейчас прямо перед ними, когда они выезжали на Дюпон-серкл. — Сисси была в слезах, а друг жениха, этот австриец, отправился его искать и нашел на железнодорожном вокзале, когда тот покупал билет в Нью-Йорк. Очевидно, прямо после венчания в церкви он отправился в банк, и ему сказали, что миллион, который ему был обещан, на его имя не поступил.

— Он уехал?

— Остался. Просто чек еще не поступил в банк. Не думаю, что Сисси будет с ним счастлива, а вы?

Блэз тоже так не думал.

— Я бы хотела быть похожей на Каролину. Независимой. С собственным делом.

— Воспитывать детей — этого разве мало? — Блэз держался покровительственно, на французский манер.

Дом на Коннектикут-авеню был огромен и, на взгляд Блэза, представлял собой прекрасную современную интерпретацию Сен-Клу-ле-Дюк, по которому он все чаще скучал. Ни он, ни Каролина не были там по соглашению, заключенному после продажи Пуссенов, и он все чаще испытывал ностальгию по дому, гораздо большую, чем Каролина; правда, из них двоих она сильнее любила их дом и жила в нем дольше, в то время как он рано превратился в заправского американца. Теперь они поменялись ролями.