Клайв Баркер - Сотканный мир

• Название: Сотканный мир
• Автор: Клайв Баркер
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1996
• ISBN: 5-85743-030-5

Давным – давно племя чародеев, спасаясь от страшного врага, перенесло себя и свою страну на волшебный ковер. В наши дни юноша и девушка, открывшие тайну ковра, становятся участниками удивительных событий и чудесных приключений.

---

Кэл не стал ждать. Он выхватил стул, стоящий в основании пирамиды, и вся дюжина посыпалась вниз, отделяя его от врагов. Один из стульев он швырнул в туманную фигуру, стоящую рядом с Шэдвеллом, потом поднял второй, но его мишень уже скрылась в лабиринте мебели. То же сделал и торговец.

Кэл изо всех сил налег на рядом стоящий шкаф, и тот рухнул, разбрасывая куски дерева. Он был рад грохоту; это привлечет внимание Сюзанны. Его руки уже ухватились за ковер, но тут кто-то невидимый мягко дернул его с другой стороны, и Кэл упал, сжимая в пальцах оторвавшийся кусок ткани.

Он лежал среди обломков и осколков стекла, тяжело дыша, когда перед ним из темноты появился еще кто-то. Одно из отродий Мамаши.

– Вставай, – сказало оно.

Он не слышал, поглощенный созерцанием лица твари. На этот раз это был не потомок Элроя. Нет, это был егосын.

Ужас сковал его. Он сразу вспомнил страшную и позорную сцену на свалке. Так вот, значит, каковы ее последствия!

Его сына нельзя было назвать красавцем. Нагое безволосое тело было уродливо перекручено, как у всех его сородичей. Пальцы одной руки вдвое длиннее, чем нужно, на другой – бесформенные обрубки. Из плеч торчали подобия крыльев – быть может, пародия на существ из его снов.

Но лицом он больше походил на отца, чем другие твари, и Кэл никак не мог оторвать от него взгляд. Сын, воспользовавшись этим, в два скачка оказался рядом и схватил его за горло своими длинными холодными пальцами. Он явно замышлял отцеубийство. Кэл попытался вырваться, но ноги его были как ватные.

Как в тумане, он слышал издевательский смех Шэдвелла, потом перед ним снова предстало его собственное лицо, как в кривом зеркале. Его глаза, которые нравились ему за их прозрачную бледность; его губы, по его мнению, слишком нежные (из-за чего он долго вырабатывал суровое, мужское выражение лица), теперь искривленные в победной ухмылке. Уши, большие и пылающие, почти клоунские...

Может быть, все люди, умирая, думают о таких тривиальных вещах? Кэл этого не знал. Думая о своих ушах, он погрузился в забытье.

Х Менструм

Сюзанна поняла, что это не ошибка, когда вышла в бывшее фойе кинотеатра. Там было темнее, чем в самом магазине, и она лишь смутно могла видеть свою бабушку, стоявшую возле кассы.

– Мими? – окликнула она в смятении.

– Это я, – и старуха протянула к ней руки.

Сюзанна насторожилась. Такие жесты никогда не были в обычае ее родственницы, и вряд ли ее привычки изменились после... после смерти.

– Вы не Мими.

– Я знаю, ты удивлена, – сказало привидение голосом легким, как перышко. – Но не бойся.

– Кто вы?

– Ты знаешь,кто я.

Не ожидая дальнейших объяснений, Сюзанна бросилась к выходу. От двери ее отделяло ярда три, но сейчас они казались милями. Едва она сделала шаг, как хаос в ее голове взорвался с новой силой.

Существо за ее спиной явно не собиралось выпускать ее отсюда, поэтому она остановилась и повернулась к нему.

Маска таяла и оплывала, сквозь облик Мими проступали другие черты, и Сюзанна была странно рада, увидев их, хотя и не чувствовала себя готовой к борьбе с этой женщиной Иммаколата.

– Моя сестра, – сказала она, и воздух вокруг заплясал откликаясь на ее слова, – моя сестра, Ведьма, отыграла свою роль. Она ведь не ошиблась? Ты – дитя Мими.

– Внучка.

– Дитя, —последовала категоричная реплика.

Сюзанна смотрела ей в лицо, завороженная бездонным горем, застывшим в ее чертах.

– Как смеешь ты жалеть меня? – воскликнула Колдунья, словно прочитав ее мысли, и тут что-то заклубилось в воздухе вокруг ее лица. Что-то яркое.

Сюзанна не успела разглядеть, что это; у нее хватило времени только уклониться от непонятного вещества. Стена за ней содрогнулась, будто от удара. К ней устремилась следующая вспышка света.

На этот раз она не испугалась. Потеряв грань между реальностью и воображением, она протянула руки к веществу, пытаясь поймать свет.

Ее ладони обожгло словно струёй ледяной воды. Струёй, в которой кишели бесчисленные рыбы, туда-сюда, быстрее и быстрее. Она сжала кулаки, чтобы схватить этих рыб, и потянула.

Это вызвало три следствия. Дико закричала Иммаколата. Звон в голове у Сюзанны неожиданно прекратился. И, наконец, все, что чувствовали ее руки – холод воды и кишение мелких существ в ней, – все это неожиданно оказалось внутри.Ее тело превратилось в поток, во что-то, состоящее скорее из мысли, чем из плоти, и невероятно древнее. Иммаколата словно разбудила в ней долго, всю жизнь дремавшие силы.

Никогда еще она не ощущала такой полноты бытия. В сравнении с ней все желания – счастья, удовольствий, власти – казались мелкими и ничего не значащими.

Она поглядела на Иммаколату и в своем новом состоянии увидела в ней не врага, а женщину, в которой бушует тот же поток, что и в ней. Да, испорченную и полную зла, но не чужую ей.

– Делаешь глупость, – сказала Иммаколата.

– Разве? – Сюзанна так не думала.

– Тебе было бы лучше, если бы тебя не нашли. Если бы ты никогда не попробовала менструма.

– Менструма?

– Теперь ты знаешь больше, чем тебе бы хотелось знать, и чувствуешь больше, чем хотелось бы чувствовать, – в голосе Иммаколаты, как ни трудно было в это поверить, появилась жалость. – И это никогда не кончится, поверь мне. Лучше, если бы ты жила и умерла Кукушонком.

– А как умерла Мими?

Ледяные глаза вспыхнули.

– Она знала, на что шла. В ней текла кровь Чародеев. Ты тоже из их породы, через эту старую дуру.

– Чародеи? —столько новых слов сразу. – Так это они живут в Фуге?

– Они уже мертвецы. Не советую искать у них ответов. Скоро они превратятся в пыль, как все в этом вонючем Королевстве. Мы это устроим. А ты одна, как она.

Это «мы» напомнило Сюзанне о торговце.

– А Шэдвелл тоже из Чародеев?

– Что? —это ее словно развеселило. – Нет, конечно. Просто я дала ему кое-какую власть.

– Зачем? – Сюзанна мало что понимала, но догадалась, что отношения между компаньонами отнюдь не безоблачны.

– Он научил меня, – рука Иммаколаты потянулась к лицу, и, когда она ее отняла, на лице сияла приветливая, хотя все равно холодная, улыбка. – Он научил меня притворяться.

– И за это ты стала его любовницей?

Колдунья издала звук, отдаленно напоминающий смех.

– Любовь я оставила Магдалене, своей сестрице. Ей это нравится. Можешь спросить у Муни...

Кэл.Она забыла про Кэла.

– ...если он захочет тебе рассказать.

Сюзанна оглянулась на дверь.

– Да-да, иди. Иди к нему. Я не стану тебя задерживать.

Свет в ней, менструм, знал, что Колдунья не лжет. Этот поток связывал их, но как и чем – Сюзанна пока не понимала.

– Битва уже проиграна, сестренка, – промурлыкала Иммаколата ей вслед. – Как только ты удовлетворишь свое любопытство, Фуга будет наша.

Сюзанна поспешила в магазин, начиная испытывать страх – не за себя, за Кэла. Она прокричала в темноту его имя.

– Поздно, – сказала Колдунья за ее спиной.

– Кэл!

Ответа не было. Она начала искать его, в промежутках выкрикивая его имя со все нарастающим беспокойством. Это место было настоящим лабиринтом; она то и дело попадала в тупик.

Сперва она заметила осколки стекла на полу, потом – распростертого рядом Кэла. Он не шевелился.

«Он был слишком хрупким, – сказал голос в ее голове, – как все эти Кукушата».

Она подавила эту чужую мысль.

– Не умирай.

Эта мысль была ее; она вырвалась из ее губ, когда она опустилась рядом с ним на колени.

– Пожалуйста, не умирай.

Она боялась дотронуться до него, боялась самого худшего, но знала, что помочь ему, кроме нее, некому. Его голова повернулась к ней. Глаза оставались закрыты, изо рта стекала струйка кровавой слюны, Она протянула руку, как бы желая погладить его волосы, но прагматизм еще не совсем покинул ее, и вместо этого она пощупала пульс у него на шее. Он бился, но слабо.

«Знаешь больше, чем тебе бы хотелось», – сказала ей Иммаколата. А знала ли она сама, что Кэл умирает?

Конечно, знала. Знала и с радостью отравила Сюзанне миг обострения менструма. Она хотела сделать ее своей сестрой по вечной скорби.

Думая об этом, она машинально отняла руку от шеи Кэла и все же погладила его по волосам. Зачем? Он же не спящий ребенок. Ему больно, ему нужна какая-то помощь. Пока она укоряла себя, менструм вскипел где-то в ее животе и начал подниматься, омывая ее сердце, печень, легкие – подниматься к ее руке навстречу Кэлу. Ему не было дела до его боли – это он сказал ей про хрупкость Кукушат, – но ее боль не оставила его равнодушным, и теперь она чувствовала, как он рвался по ее руке к нему, чтобы исцелить его.

Все оказалось необычно просто. Когда в последний момент он вдруг не захотел выходить, она прижала руку ко лбу Кэла, и менструм послушно заструился в него. Она поняла, что распоряжается теперь этим чудом, и сердце ее забилось сильнее.