Мишель Ламарш Маррезе - Бабье царство: Дворянки и владение имуществом в России (1700—1861)

• Название: Бабье царство: Дворянки и владение имуществом в России (1700—1861)
• Автор: Мишель Ламарш Маррезе
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-86793-675-4

Книга Мишель Ламарш Маррезе (США) посвящена парадоксу юридического положения дворянок в императорской России. С одной стороны, в тогдашнем обществе замужняя женщина не могла ни работать, ни путешествовать без разрешения мужа, а развод был для нее почти недосягаем. С другой стороны, как показывает автор, опираясь на детальный анализ множества имущественных сделок и тяжб, дворянки обладали широкими правами владения и распоряжения имуществом и прекрасно умели пользоваться ими на практике. Если в Западной Европе замужние дамы благородного звания не могли распоряжаться своим имуществом вплоть до второй половины XIX в., то в России они получили право отчуждать собственность и управлять ею уже в 1753 г. Расширение этого права в течение последующего столетия рассматривается автором в перспективе эволюции самого института частной собственности. Монография убедительно опровергает существующее андроцентричное представление о дворянском обществе дореформенной России.

---

Документы свидетельствуют, что Екатерина Мусина-Пушкина непосредственно занималась управлением своими поместьями и имуществом родственников в общей сложности свыше десяти лет. Едва ли она взялась бы за такое сложное дело, не получив какого-то хозяйственного опыта при жизни мужа. Переписка Мусиной-Пушкиной с ее управляющим раскрывает многие грани ее деятельности: она заботилась не только о том, чтобы вовремя собрали оброк, но и о разных починках в имении, о проведении землемерных работ, женила крестьян, когда те приходили в возраст{488}. Графиня переписывалась и с женами своих старост. В одном письме Елена Ленина докладывала ей, что, вернувшись к себе в деревню, «нашла мужа здорового», что «масло везде обильно» и что прикупили еще племенного скота. Стараясь быть мужу «полезной и помощницей», по приезде старостиха «тотчас обозрела скотоводство… нашла все в порядке»{489}. Мусина-Пушкина оставила необыкновенно богатое документальное наследие, освещающее ее дела по имению. Но в целом в ее роли управительницы имущества сыновей не было ничего необычного: многие наследники обоих полов без опаски вверяли свои земли матерям, пока сами находились за границей или были чем-то заняты; и случалось, что дети начинали заниматься своим поместьем лишь после того, как мать умирала или становилась слишком стара, чтобы нести бремя руководства имениями{490}.

Вдовство впервые давало многим женщинам возможность проявить деловую хватку. Да и замужние дворянки нередко не только помогали мужьям, но и заменяли их в управлении хозяйством. Так что замужество никоим образом не мешало женщинам проявлять свои административные таланты. Самая знаменитая помещица в русской литературе, Арина Петровна Головлева у Салтыкова-Щедрина, «единолично и бесконтрольно управляет обширным головлевским имением»{491}, не получая ни малейшей помощи от своего никчемного супруга. Ее образ — вовсе не плод воображения: прототипом послужила мать писателя, Ольга Михайловна, которая начала руководить поместьем мужа девятнадцати лет от роду. Через тридцать лет, накануне отмены крепостного права, салтыковские имения выросли с 275 душ почти до трех тысяч, причем 350 из них были записаны на отца писателя, а остальные 2527 — на имя Ольги Михайловны{492}.

Образы юных жен, приводящих в порядок дела мужа и тем спасающих семью от разорения, появляются во многих семейных хрониках XIX в. А. Мещерский рассказывал, как жена брата его деда выкупила заложенное тем поместье, после чего дед, потеряв всякую веру в свои деловые способности, поручил имение собственной жене и больше в дела не входил{493}.[167] Варвара Толстая, уговорив своего расточительного мужа переселиться из Петербурга в принадлежавшую ему деревню, принялась хозяйничать и расплатилась со всеми долгами супруга{494}. Вигель в своих мемуарах, где не раз упоминаются женщины твердого и властного нрава, высоко отзывается о графине Браницкой, которая, выйдя за человека вдвое ее старше, «несколько раз спасала его от разорения и бережливостью своею… удвоила огромное его состояние». Она славилась скупостью, но все же наняла повара-француза, готовившего сказочные кушанья, которые отвлекали ее мужа от соблазна вмешиваться в дела{495}.

Мелкопоместные дворянки тоже брали на себя должность управляющих, когда их мужья не проявляли больших талантов или склонностей к руководству поместьями. Наталья Грот писала, что ее мать была гораздо лучшим управляющим, чем отец, и помогала ему держать дела в порядке{496}. Другая женщина вспоминала, как ее мать, даже выйдя замуж вторично, по-прежнему «постоянно занята была хозяйством [и] опекунскими отчетами»{497}.[168] Мать Екатерины Жуковской продолжала укреплять благосостояние семьи после того, как ее муж утратил интерес к хозяйству. «Она неутомимо занималась то продажей одного имения, то покупкой другого, то постройкой домов и т.д.», — писала Жуковская. Как и многим другим женщинам, занятым тем же, «детей ей было некогда воспитывать»{498}. С.Т. Аксаков писал о соседнем помещике: «Петр Иваныч Чичагов, так же как моя мать, не знал и не любил домашнего и полевого хозяйства. Всем занимались его теща и жена»{499}. Точно так же тайный советник Захар Хитрово, обнаружив, что увяз в долгах, назначил жену своей опекуншей и вверил ей всю заботу об имении, расплату с кредиторами и обеспечение их маленького сына{500}.

Даже тогда, когда дворянки не управляли имениями в одиночку, они были вовлечены в дела мужей не меньше, чем в свои собственные. В сущности, тот факт, что женщины, выходя замуж, не переставали быть субъектом права, мог идти на пользу их мужьям и позволял женам добывать деньги для мужей, когда те находились в отъезде, продавать и покупать собственность{501}, вести земельные тяжбы. Княгиня Херхеулидзева, пока болел ее муж, вела в Сенате его дело о возврате имения, заложенного им тридцатью годами раньше{502}. Кредиторы также понимали, что можно ожидать уплаты долга от дворянки со средствами, если ее муж не платит сам. В 1831 г. Анастасия Нарышкина получила письмо от купеческой дочери Прасковьи Волненковой. Она сообщала, что муж Нарышкиной не заплатил ее матери долг в 9 тыс. руб., в результате чего та разорилась{503}. Впрочем, не похоже, чтобы Анастасия могла удовлетворить кредиторов мужа, если судить по ее письмам к управляющему. Из последних видно, что и она жила не по средствам: «Я много задолжала, и все требуют от меня уплаты», — писала она в отчаянии{504}.

Финансовая, а также правовая самостоятельность позволяли русским дворянкам жить раздельно с мужьями и управлять семейными землями в разных губерниях. Княгиня Татьяна Васильевна Юсупова презирала своего второго мужа, но с большим энтузиазмом руководила его имениями. Ее письма к управляющему имением показывают, что она, живя в Петербурге, следила за его деревнями в Романовском уезде и что крестьянам из этих мест случалось обращаться с просьбами к ней лично. «Сегодня явилась ко мне крестьянка из вотчин супруга моего… Псковской губернии… просила меня по слабости здоровья своего выдаче ей вечной отпускной для определения во Псковскую богадельню; я видя ее неспособность к работам… и без родству… прошу вас доложить о сем обстоятельстве князю… и испросить… ея отпускную», — написала она в 1817 г. В другом письме княгиня просит управляющего найти место на одной из фабрик для своей дворовой женщины, которая обучена красить пряжу, «но… без занятии забыв оное значительное рукоделие». Юсупова также сообщала о продаже различной продукции из их имений (так, в июне 1817 г. сумма продаж составила 2001 руб.) и о том, что собрано 7 тыс. руб. оброка{505}. Очевидно, что супружеские разногласия не мешали князю прибегать к помощи жены ради того, чтобы дела в его обширных владениях шли гладко. Сын Юсуповой от первого брака тоже верил в деловые способности матери и, уезжая за границу, оставил свои поместья, расположенные в четырех губерниях, на ее попечение.

Письма управляющего А. Казначеева к Анне Раевской с 1838 по 1855 г. подтверждают, что супружеские пары не только владели, но иногда и управляли своим имуществом независимо друг от друга. Казначеев подробно пересказывал ход судебных процессов по поводу поместий Раевской, советовался с ней о продаже дома в Симферополе. Любопытно, что в одном из писем он просит Раевскую передать кое-какие известия супругу, «так как муж Ваш не читает моих писем»{506}.[169] Очевидно, Раевская управляла своим имением, почти не прибегая к помощи мужа, и подобная практика была не такой уж необычной, учитывая склонность дворянских супружеских пар подолгу жить раздельно. Обстоятельства не только не препятствовали женщинам принимать деловые решения и заключать сделки, но и заставляли помещицу самостоятельно заниматься собственными делами.

Руководство работами в поместьях

Независимо от того, как глубоко вникали сами хозяева в дела своих имений, и помещики, и помещицы в значительной мере опирались на управляющих. Это в первую очередь относилось к тем владельцам, чьи имения были разбросаны по разным губерниям. В отличие от традиций землевладения в Западной Европе, в России дворянские поместья редко располагались компактно, и бывало, что помещик никогда не наведывался в некоторые из них. Многие из самых богатых дворян почти круглый год жили в Москве или в Петербурге или делили время между столицей и одним из своих имений. Таким образом, немалая часть занятий делами по имению заключалась не в личном надзоре и руководстве со стороны помещика, а в регулярной переписке со всевозможными приказчиками и встречах с управляющими, которые докладывали владельцам о положении хозяйственных дел.

Авторы мемуаров редко описывали в деталях повседневное руководство поместьями, но архивные материалы позволяют дополнить наши представления о том, что заботило землевладельцев и чем занимались их уполномоченные лица. Уже само изобилие корреспонденции в материалах по имениям свидетельствует о значении регулярных контактов между помещиком и управляющим: для помещика, разбирающегося в делах, не было неважных вопросов. И это относилось даже к богатейшим землевладельцам. В наставлениях царицы Прасковьи Федоровны ее управляющим в Козловском уезде отражены типичные хозяйские заботы. В одном письме за 1717 г. царица велит управляющему прислать к ней в Петербург впавших в немилость старосту и приказчика. В другом послании она пишет, чтобы он получил оброк с мельницы. Прасковья Федоровна вмешивалась и в земельные споры. Ее дочь, царевна Прасковья Ивановна, еще одна крупная землевладелица, требовала от управляющего отчетов в том, сколько дохода принесла продажа зерна в ее имениях, сколько собрано яиц, сколько прибавилось ягнят, гусят и цыплят. Иногда крестьяне обращались к царевне как к своей помещице напрямую: несколько крепостных просили освободить их от уплаты оброка за 1738 г., потому что их дома сгорели{507}.