Факир Байкурт - Избранное

• Название: Избранное
• Автор: Факир Байкурт
• Издательство: Радуга
• Жанр: Современная проза
• Год: 1987

Факир Байкурт (род. в 1928 г.) — один из крупнейших современных турецких писателей. В сборник избранных произведений входит один из последних его романов, «Куропатка», сюжетная простота которого сочетается с панорамным показом современного общества снизу и до самых верхов. Такую же панораму разворачивают в своей совокупности и включенные в сборник рассказы, рисующие жизнь сельской и городской Турции, затрагивающие трудное положение турецких эмигрантов в странах Западной Европы.

Писательской манере Байкурта свойственны живость и занимательность, лукавый юмор, почерпнутый в народной среде.

Все произведения, включенные в сборник, публикуются впервые.

---

— Отдашь! Пока мы ее от тебя не получим, не уйдем отсюда, так и знай!

— Ноу отдавать! Ноу, ноу!

— Не ты ее выкормил, не ты ухаживал за ней! Отдавай!

— Ноу! Я буду лучше давать много денег. Я иметь очен хороший охота с эта куропатка.

Молодые люди обступили нас и с интересом прислушивались к разговору. По их лицам было заметно, что они не очень-то расположены к Харпыру, а дедушку слушают с участием и жалостью. Теджир все еще стоял рядом и ждал, чем закончится наш спор. На шум появилась тетушка Гюльджан. Сперва я заметил — она выглянула сквозь верхнюю стеклянную половинку двери, потом вышла и встала рядом с Теджиром. Она с интересом смотрела на нас и вдруг, вглядевшись пристальней, узнала! Мама и дедушка говорили, будто мы с ней состоим в дальнем родстве. Мы встретились с ней глазами, и тетушка Гюльджан, слегка улыбнувшись, тихонько, одними губами, проговорила:

— Добро пожаловать, Яшарчик!

Она сделала было шаг в нашу сторону, чтобы поздороваться, как полагается, но Теджир легонько пнул ее ногой — не смей, мол!

— Харпыр, — продолжал тем временем дед, — ты приехать и иметь хороший охота в нашей деревня. Ты много бах, бах, бах. Взял нашу куропатку и привез сюда. Как не стыдно!

— Ноу, ноу, — мотал головой Харпыр. (Ну и в переплет он попался!) — Я не брать куропатка из деревня. Сейит привозить куропатка. Он делать мне презент, подарок. Я хотеть давать деньги, много деньги. Сейит не взять, говорить: «Это презент, подарок».

— Какая разница — сам взял или у Сейита принял?! Куропатка принадлежит этому мальчику, а не Сейиту. Давай возвращай ее без долгих разговоров.

Прибежала жена Харпыра в домашних шлепанцах. Вид у нее был злой, раздраженный. Лицо походило на желтую фасолину.

— Хелло, Бетти, — обрадовался ей Харпыр.

Она ответила ему что-то по-американски, потом, взглянув на нас, через силу улыбнулась.

— Харпыр, — повторял дед, — нельзя отнимать куропатку у тринадцатилетнего мальчика.

Молодые люди плотней обступили нас.

— Ваши люди на Луну летают, Харпыр, а человечности и доброте вы так и не научились. Отдай куропатку мальчику! Попользовался, и будет.

— Вот оно в чем дело, — заговорили между собой молодые люди. — Наш сосед-американец ездил в деревню и забрал куропатку у этого мальчика. Старик прав, что требует ее обратно. А этот болван не хочет ее отдавать.

— Сколько раз повторять тебе одно и то же, Харпыр! Куропатка ручная, ребенок жить без нее не может. Он от тоски чахоткой изойдет или разума лишится. Пожалей ребенка, отдай куропатку.

— Я уже много раз повторять: ноу отдавать куропатка. Вы лучше брать деньги. Ноу куропатка!

— Она не продается, Харпыр! Оставь свои деньги при себе, а куропатку верни.

К нам приблизился еще один человек — важный такой, в очках, седой.

— Что случилось? — спросил он. — Кого-то обокрали?

— Наш сосед-американец поехал в деревню этого старика и силой отнял куропатку у мальчика, — пояснил один из парней. — Сейчас они требуют: «Верни ее», а он не желает.

Харпыр, пригнув голову, глядел поверх очков.

— Я получить эта куропатка в подарок от Сейит.

Ему, видно, надоело пререкаться с дедом, и, раздвинув толпу, он решительно зашагал прочь. Бетти с Теджиром поспешили за ним следом, а тетушка Гюльджан в растерянности осталась.

— Мы не уйдем отсюда, пока не получим куропатку обратно! — кричал вслед Харпыру дед. — Мы тут до глубокой ночи останемся. Хочешь — звони в полицию. Если осталась еще справедливость на белом свете, то полицейские должны не нас, а тебя забрать в отделение и палками избить. Не нас, а тебя! Так и знай, мы до глубокой ночи простоим здесь. Не добьемся своего сегодня, так завтра опять придем. Если на этом свете осталась справедливость, то полиция должна…

Харпыр уже скрылся за дверью и не мог слышать этих слов. Зато собравшиеся слышали отлично. Седой господин в очках обронил:

— В соответствии с турецко-американским соглашением турецкая полиция не может привлечь к ответственности американского гражданина, даже если он совершил преступление. И турецкие суды не имеют права вмешиваться.

Один из парней простодушно спросил:

— Даже ваш кассационный суд не имеет права вмешиваться, почтенный Назми-бей?

— Кассационный суд тем более не может вмешиваться.

— Что же им делать, чтоб вернуть куропатку? Куда обращаться?

— Это не уличный разговор. Проблему следует изучить всесторонне. Тут надо подумать как следует. Может быть, имеет смысл обратиться в международный суд. Или же непосредственно в американский суд. Не исключено, что вопрос можно решить только на уровне посла Соединенных Штатов. Трудно сказать…

Мне было видно, как Харпыр, его жена и Теджир не спеша поднимаются по лестнице. Тетушка Гюльджан никак не могла решить, как ей вести себя. Дед притворялся, будто не замечает ее.

— Эка невидаль, что ящерка живет среди камней, есть чудеса и почудней, — сказал дед. — А вот скажите мне лучше, где это видано, чтоб такой большой человек, инженер по самолетам, обижал ребенка? Выходит, раз ты богат да силен, так можешь кого ни попадя обидеть. Без стыда, без совести он…

— Не советую я вам, папаша, так громко обсуждать это здесь, — сказал седой Назми-бей. — Я бы на вашем месте не стал такой шум поднимать. Народу и так слишком много собралось. Все равно проку от этого не будет. А вот нанять опытного адвоката имеет смысл. Адвокат обдумает все как следует, досконально изучит, наладит контакты с нужными людьми. Право, не стоит шум поднимать.

— Чем ближе к огню, тем жарче, а чем к сердцу ближе, тем больней, — уважительно ответил дед. — У кого болит, тот и кричит. Доведись тебе, господин хороший, испытать то же, что испытали мы за последние пятнадцать дней, ты бы тоже небось закричал. И в тюрьму меня сажали, и палками били. Ты бы и половины не стерпел из того, что нам стерпеть пришлось. Весь мир небось вверх тормашками перевернул бы. Нет уж, пускай он отдаст нам куропатку!

— Я ведь не говорю, что американец не должен возвращать куропатку. Но управу на него можно найти только с помощью закона. Силой или угрозами вы все равно ничего не добьетесь.

Молодые люди вступились за дедушку:

— А он и не применяет силу. Наоборот, вежливо и без оскорблений просит вернуть свою вещь. Он не грозился силу применять. Единственное, что сказал, это: «Я не уйду отсюда, пока не получу куропатку». Разве такое заявление можно рассматривать как угрозу или применение силы?

— Однако он нарушает общественный покой.

— Простите, почтенный Назми, с каких это пор закон запрещает спокойно стоять на улице в ожидании человека? Старик с мальчиком всего лишь просили вернуть их собственную вещь. Или это тоже запрещено?

— Надо смотреть в корень: к чему такой инцидент может привести, какие у него могут быть последствия? Вы, молодые, как всегда, необъективны и пристрастны. Раз замешан американец, значит, дело ясней ясного, он кругом виноват. Так нельзя…

— Браво, Назми-бей! Выходит, американец прав?

— Не знаю, не знаю… Не изучивши вопроса, ни о чем нельзя судить.

— И этот старик не прав?

— Я не в курсе дел.

— Но если вы не в курсе, так зачем оправдываете Харпера, будто заранее уверены в его правоте?

— Я никого не оправдываю и никого не обвиняю. Я всего лишь подсказываю путь для решения вопроса.

Больше он ни слова не проронил, важно прошествовал к двери, вошел и стал подниматься по лестнице.

Толпа вокруг нас поредела, кое-кто из любопытных тоже вошел в дом — значит, и они здесь живут. Один мужчина, невысокий, пухлявенький, со сладкой улыбочкой на круглом лице, приблизился к нам, не вынимая рук из карманов пиджака.

— Никак в толк не возьму, стоит ли из-за куропатки такую шумиху поднимать? — сказал он. — В деревнях полно куропаток. Я сам вырос в деревне, помню… Наш сосед — инженер, гость из дружественной страны. Разве приличествует нам требовать от гостя, чтоб он возвратил подарок? Ах, как некрасиво!.. — И маленький господин катышком вкатился в дверь подъезда.

— М-да, не диво, что ящерка среди камней… — снова задумчиво произнес дед.

Один из молодых людей оглянулся, достаточно ли далеко ушел улыбчивый господин и не услышит ли его.

— Не обращай внимания, старик, он ведь профессор.

— А что это такое?

— Он должен книги писать, но не пишет. Только налево-направо советы раздает.

Вернулся Теджир и встал рядом с женой. У него из-за спины выглядывал их сын Гюрсель. Молодые люди подхватили чемоданы, узлы, Теджир взял две тяжелые сумки, и они вошли в дом. Вот тут-то тетушка Гюльджан приблизилась к дедушке.

— Добро пожаловать, дядя Эльван. Как поживаете? — Она оглянулась, не видит ли Теджир, и только после этого поцеловала дедушке руку.

Гюрсель сторожил оставшиеся на тротуаре вещи — два чемодана, две сетки и сумку. Он только попытался взять одну из сеток или сумку, как мать тихонько подпихнула его в спину: поди, мол, поздоровайся с земляками. Мальчишка упрямо замотал головой, набычился, но мать требовала повиновения, и он с видимой неохотой подчинился. Буркнув «добро пожаловать», он поцеловал руку дедушке и пожал мне, после чего торопливо отошел обратно к вещам. Одет Гюрсель был неплохо, но, в отличие от наших деревенских ребят, сделался здесь, в городе, какой-то бледно-серый.