Факир Байкурт - Избранное

• Название: Избранное
• Автор: Факир Байкурт
• Издательство: Радуга
• Жанр: Современная проза
• Год: 1987

Факир Байкурт (род. в 1928 г.) — один из крупнейших современных турецких писателей. В сборник избранных произведений входит один из последних его романов, «Куропатка», сюжетная простота которого сочетается с панорамным показом современного общества снизу и до самых верхов. Такую же панораму разворачивают в своей совокупности и включенные в сборник рассказы, рисующие жизнь сельской и городской Турции, затрагивающие трудное положение турецких эмигрантов в странах Западной Европы.

Писательской манере Байкурта свойственны живость и занимательность, лукавый юмор, почерпнутый в народной среде.

Все произведения, включенные в сборник, публикуются впервые.

---

Что же касается моих политических убеждений, то верно будет сказать: все они сводятся к одному-единственному слову — «деньги». Я ведь капиталист, и значимость любого явления измеряю только в денежных знаках. Если сотня лир в течение года ни разу не побывала в обороте, то коэффициент ее полезного действия равен нулю, то есть как было сто лир, так и осталось. А вот если пустить ту же самую сотню в оборот, да еще дважды, она очень быстро превратится в двести лир. Так вот, нужно дело поставить так, чтобы одна и та же сотня побывала в обороте сто, тыщу раз. Тогда и прибыль увеличится соответственно. Я продаю и покупаю информацию, ценные сведения и опыт. Истинное сотрудничество возможно только с теми политическими партиями и руководителями, которые поддерживают такое направление. И я всегда был и буду против тех руководителей, которые не разделяют моих жизненных принципов. Я с ними воюю всеми доступными мне средствами — и легальными, и нелегальными. Капитал должен уметь постоять за себя и соблюсти свои интересы. Это священное право капитала.

Мое правило: держаться по возможности в тени, на втором плане. Пока программа Народной партии не шла вразрез с моими интересами, я поддерживал ее. Готов был отдать обеих своих дочерей за видных политиков этой партии. Я и Мендереса поддерживал, пока меня удовлетворяла его политика. И ведь до такой степени поддерживал, что даже женил одного из своих сыновей на дочери министра-демократа.

Как Народной партии, так и Демократической оказывал финансовую поддержку. А когда нужно было отстранить от власти демократов, я сыграл не последнюю роль. Однако держался в тени, на втором плане, поскольку действовал в соответствии со своими принципами. В свое время я оказывал поддержку и движению двадцать седьмого мая[69]. Коалиционное правительство Инёню меня и мне подобных тоже не устраивало, мы и его свергли. Сейчас наша главная задача — поддержка Америки и поддержка партии Справедливости. А почему? Потому что они блюдут наши интересы. Мы против РПТ, СУТ, СРР[70], против Девгенча[71] —это все не нашего круга люди. По той же причине я выступаю против анархистских организаций, будь то студенческие, рабочие, военные или крестьянские.

Я враг тех, кто бросает бомбы, грабит банки, похищает людей, объявляет бойкоты, пытается захватить предприятия. Анархизм, социализм и прочие «измы» надо давить в самом зародыше. Да, это я позвонил Халдуну-бею и донес на двух подозрительных типов, что, прикинувшись этакими простофилями, крутились под окнами моей квартиры. Поди угадай, что у них на уме. Может, попались на удочку студентам-анархистам и готовились подложить взрывчатку или бомбу с часовым механизмом. Только и слышишь о всяких таких историях — дня не проходит без того, чтобы где-нибудь что-нибудь не взорвали. Лучше перестраховаться, чем оказаться застигнутым врасплох. Не зря говорят: береженого бог бережет. Я никогда бдительности не теряю.

Откровенно говоря, я не уверен, что этот старик и мальчик — анархисты. Но было в них что-то подозрительное. Меня насторожило, что они четыре часа кряду не отходили от нашего дома, стояли, сидели, прохаживались. Я звонком вызвал к себе привратника Али. Я мало знаком с этим человеком, но соседи неплохо о нем отзываются, например полковник Сабахаттин из службы безопасности. Полковник наверняка проверил как следует этого самого Али, и если он говорит о нем хорошо, значит, так оно и есть. Привратник сразу же явился на мой звонок, бегом, видно, поднимался по лестнице — с трудом дыхание переводил. Он всегда так прибегает на мои вызовы, не успеешь глазом моргнуть — уже стоит, запыхавшись, под дверью. И ничего в том удивительного. Попробовал бы он помедлить! Город наводнен тысячами безработных. Только свистни — прибегут, как голодные псы, и будут хвостами вилять.

— Кто эти люди? — спросил я привратника Али.

— Кого вы имеете в виду, мой эфенди?

— Тех самых, что крутятся перед домом.

Он приблизился к окну и глянул на улицу.

— Я тоже обратил на них внимание, но кто такие — не знаю.

— Они тебе не кажутся подозрительными?

— Кажутся, мой эфенди. Я даже подходил к ним, спрашивал: чего вам здесь надо? Но они ничего толком не ответили.

— Какие же меры предосторожности ты принял? — закричал я.

— Я заявил в полицию, а мне ответили: приведи их сюда. Как, спрашивается, могу я привести их? Да мне и отлучаться из дому нельзя.

— Значит, ты ничего не предпринял?!

— Я собирался вечером доложить Сабахаттину-бею и господину управляющему Хасану-бею. А пока я глаз не спускаю с этих людей. Разве я пропустил бы их в дом? Ни за что. Я им сказал: убирайтесь отсюда, но они меня не послушались.

Незахат дома не было. То ли в парикмахерской задержалась, то ли к какой-нибудь из своих подруг зашла. Мне не оставалось ничего другого, как снять телефонную трубку и набрать номер.

— Алло! Халдун?

К сожалению, Халдуна не оказалось на месте. Пришлось передать через секретаршу, чтоб он позвонил мне, как только появится. Вскоре он позвонил. Я доложил ему о двух подозрительный типах. И двадцати минут не прошло, как приехали полицейские и забрали их. Я сделал все, что от меня зависело, а выяснять, кто они такие — анархисты или нет, — это уж обязанность полиции. Подержат их денька три-четыре в камере, пройдутся по ним своими дубинками, и если выяснится, что никакие они не анархисты, выгонят взашей — нечего, мол, околачиваться под чужими окнами. Да, надо быть постоянно начеку. Кто сам себя стережет, того и бог бережет. Я еще не все сделал, теперь, пожалуй, примусь за студентов, что квартируют над нами. Таких впору на край света засылать, а там пусть хоть черту служат. Им что, негде больше жить? Пускай перебираются в любой другой дом. Препоручу-ка я это дело полковнику Сабахаттину. Он примет нужные меры. Тем более что на днях с полковничьего автомобиля поснимали какие-то детали, и он подозревает студентов. Все они на один лад скроены, эти студентишки. Кого ни возьми, любой левацким духом пропитан. Одни по дурости, другие по бедности.

Нынче вечером я приглашен на торжественный обед в отель «Бульвар-палас». Там будет Сулейман, будут коммерсанты, промышленники, партийные деятели. Короче, те, кто внесли в партийную кассу крупные суммы. Я с удовольствием согласился пойти. Принял горячий душ, побрился. Тут как раз вернулась домой жена.

— Собирайся, — сказал я ей. — Пойдешь со мной.

— Может, ты без меня пойдешь?

Я сразу догадался, что у нее любовное свидание. Значит, ее студент уже вернулся. А может, она встречается с инженером из управления шоссейных дорог?

— Твое присутствие желательно. Не понимаю, почему отказываешься?

— М-м-м… Ты же знаешь, я не люблю этого деревенщину.

— Тебя что, просят жизнью за него пожертвовать? Кто по шаткому мосту переводит, того и зови дядюшкой. А впрочем, не хочешь идти — не надо.

Я позвонил Нурджанджик, предложил ей составить мне компанию.

— Я с тобой, дорогой Нежат, хоть на край света, — обрадовалась она.

Сразу видно — дочь паши. Эта женщина ради меня развелась с мужем и переехала сюда из Лондона. А держится как! С ней не стыдно хоть где показаться. Сядем с ней в уголочке, пропустим рюмку-другую.

Однако во время обеда нам с Нурджанджик так и не удалось уединиться. То один подойдет, то другой, только и слышно со всех сторон:

— Поздравляю, бей-эфенди!..

— Примите мою благодарность, бей-эфенди!..

Ихсан Сабри поцеловал меня в обе щеки, следом за ним подошел Халдун, мы с ним тоже расцеловались, и с Шинаси Оманом, и с Садыком Перинджеком, Низаметтином-беем, Исметтином Сезгином. А как меня Сулейман приветил! Положил свою руку на мою, долго не отпускал. Он был на приеме с супругой. Мне показалось, что Назмийе-ханым немного поправилась с тех пор, как я ее видел последний раз. Сулейман тоже раздобрел. Я наклонился к уху Назмийе-ханым и прошептал:

— Назмийе-ханым, не перекармливайте своего мужа. Лишний вес вреден для сердца, а вы нам оба очень нужны…

Я представил им Нурджанджик:

— Эта дама — из числа моих самых близких друзей.

Потом к нам подошел Халдун.

— Ну как, — спросил он, — забрали тех двоих анархистов, что караулили под твоими окнами?

— Забрали. Спасибо большое, друг.

— О чем тут речь? — полюбопытствовал Сулейман.

— Тут, понимаете ли, два подозрительных типа, явно анархисты, выслеживали меня. С виду крестьяне. Один совсем старик, другой мальчишка, — ответил я тихо. — Я вызвал привратника, спросил, кто такие. Они и ему подозрительными показались. От таких жди какой-нибудь беды — то ли бомбу подбросят, то ли динамит подложат. Глядишь, и весь дом взлетит на воздух. Вот я и решил принять надлежащие меры предосторожности, позвонил Халдуну-бею. Спасибо ему, тут же прислал полицейских, и старика с мальчишкой забрали. Вот об этом мы и говорили сейчас.