Петр Павленко - Собрание сочинений. Том 4

• Название: Собрание сочинений. Том 4
• Автор: Петр Павленко
• Издательство: Государственное издательство художественной литературы
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1953

В настоящий том включены пьесы и киносценарии, написанные П. А. Павленко с 1936 по 1949 год. Сюда вошли пьесы «Илья Муромец» и «Счастье», киносценарии «Ночь», «Александр Невский», «Яков Свердлов» и «Фергана».

---

— Как это говорится в народе: «Коготок увяз — всей птичке пропасть».

Аким повернулся на козлах, хитро подмигнул Якову Михайловичу и в тон ему отвечает:

— Может, пропасть, а может, и нет! Как это у нас в народе говорится: «Бабушка надвое сказала».

Яков Михайлович доволен:

— Вот-вот, елки-моталки, не всяко слово в строку пишется, да и птицы разные бывают!

Оба заливаются веселым смехом, к ним присоединяется и доктор. Лошадка по лужам рысцой везет их дальше.

В квартире Сухова в сборе весь комитет партии. Миронов с жаром продолжает какой-то спор:

— Нет, товарищи, нет никакого позора в том, что сейчас мы должны временно забыть о вооруженном восстании по всей России. Мы не исключение. Рабочая организация разбита. Ее лучшие представители посажены в тюрьму, сосланы в ссылку, ранены и убиты. Схватка с царизмом проиграна революцией. Надо уметь смотреть правде в глаза.

Миронова перебивает голос Свердлова:

— Правильно, большевики должны уметь смотреть правде в глаза, товарищ Миронов.

Все оглянулись.

На пороге стоят Свердлов и доктор.

Свердлов раздраженно продолжает:

— Подпольные собрания, на которые собираются большевики, надо тоже уметь организовывать. А то приходят два человека и спокойно стоят в сенях и слушают весь разговор. У дома нет наблюдателя! Прямо ловушка какая-то!

Свердлов оглядел комнату. В углу, возле большого самовара, возится, раздувая его, Ленька.

Свердлов подходит к нему и конфиденциально отзывает к печке:

— Есть поручение: выйди на дорогу, подальше, заляг в канаву и, если увидишь полицейских, по канаве кубарем сюда. Понял?

Мальчик понятливо мотнул головой, хочет итти. Свердлов остановил его:

— Стой! Я тебе, что ли, обещал… шоколадку… или другому какому Леньке?

Ленька расплывается в улыбке:

— Мне, Михалыч!

Свердлов делает очень удивленные глаза:

— Разве я Михалыч?

Ленька задорно:

— Бороду наклеил — думаешь, я не узнаю?

Яков Михайлович смеется, треплет его по щеке и дает тоненькую шоколадку:

— Держи, чтобы тебе в канаве не скучать! Только следи, Леня, в оба: дело очень серьезное.

Ленька, очень довольный поручением, стремглав выбегает из дому.

Свердлов возвращается к столу, в его голосе звучит неутихшее раздражение:

Если бы я не был уверен, что шпики и жандармы сейчас ждут меня на вокзале, то я бы в эту западню ни за что не вошел.

Через перрон вокзала проходит последний пассажир, приехавший почтовым поездом.

Вдоль поезда мечутся шпики и жандармы, невзирая на проливной дождь.

Раздается третий звонок: железнодорожник, высадивший у водокачки Свердлова, пронзительно свистит и, лихо вскочив на подножку, козыряет совершенно запарившемуся Казимиру Петровичу.

Самойленко держится уже сейчас как неприступное «начальство».

Казимир Петрович униженно козыряет ему:

— Не обнаружен, ваше высокоблагородие!

— Для этого не к чему было специально посылать вас из Петербурга, — пренебрежительно цедит Самойленко.

Казимир Петрович заискивающе лепечет:

— Но… может быть… со следующим поездом?

Самойленко только удивленно поднял бровь:

— Через десять часов? — Саркастически усмехнулся. — Извольте дежурить, не уходя с вокзала. Если сможете обнаружить, немедленно доложите.

Казимир Петрович виновато утирает вспотевшую лысину…

В квартире Сухова посередине комнаты стоит возбужденный Свердлов.

Трофимов с восхищением смотрит на Якова Михайловича, и его губы шевелятся, будто он повторяет про себя слова Свердлова.

Зина помогает доктору, осматривающему больную ногу Сухова. Доктор молчалив и серьезен.

Свердлов говорит:

— И вот Миронов предлагает нам смотреть правде в глаза, но он при этом забывает, что на правду фактов можно смотреть глазами революционера или глазами обывателя. Миронов смотрит, как обыватель! Я же предлагал смотреть на каждый пройденный нами шаг по-ленински! По-ленински — это значит, изучая ошибки, укреплять опыт и устремляться только вперед, только к победе революции, и тогда наше славное декабрьское восстание научит нас не отступать, а еще серьезней готовиться к вооруженному восстанию, еще организованней готовить пролетариат к бою. Так, а не иначе, товарищ Миронов. Так, если мы большевики и ленинцы!

Он крепко ударяет стулом об пол, как бы ставя точку. Потом он продолжает уже спокойнее:

— А сейчас, как уполномоченный ЦК, я это совещание отменяю. В этой мышеловке мы не должны больше оставаться ни минуты.

На пустыре, в канаве, укрывшись от дождя под мостиком, Ленька с удовольствием облизывает пальцы, запачканные шоколадом. От времени до времени он с видом заправского «следопыта» вглядывается в сумеречную даль.

Яков Михайлович обращается к Вотинову:

— Вотинов, склад оружия цел?

Вотинов спокойно:

— Перевел.

Свердлов встревожился:

— Почему? Куда?

Улыбается Вотинов:

— Все в порядке, товарищ Андрей. Перевел в более безопасное место. Я храню оружие в квартире самого начальника охранки Самойленко. Хотел к губернатору устроить, но решил, что у начальника охранки будет лучше. Губернатора-то могут обыскать, а уж этого никто и никогда.

Свердлов смеется:

— Восхитительно! Великолепно! Чорт! Откуда у тебя столько находчивости?

В это время доктор подошел к столу. Он тихо обращается к Свердлову:

— Яков, с больным плохо. Необходимо срочно везти в больницу. Ногу, вероятно, придется отнять.

Яков быстро:

— Товарищи, беги кто-нибудь за нашим извозчиком!.. Быстро, быстро! — И подойдя к Сухову: — Алексей, ты не волнуйся. Доктор говорит, надо в больницу. Где твоя жена?

Сухов виновато смотрит на Якова:

— Придет скоро… Ты ей, Михалыч, на глаза не показывайся… Грозилась кипятком обварить… Я ее боюсь, — может, в самом деле…

Врывается Ленька. Приглушенным голосом он кричит:

— Идут…

Свердлов быстро вынимает из кармана револьвер, оглядывается и протягивает его Леньке:

— Держи! Спрячь! Ничего не нажимай! Когда полиция уйдет, зароешь подальше.

Ленька, гордый доверием Свердлова, скрывается за занавеску, бережно прижимая револьвер к груди.

Свердлов оглядывает всех:

— Ну, бежать некуда. Этакая глупость! Додуматься надо. Дом на пустыре и удрать некуда.

Трофимов сжимает кулаки.

— Есть выход, Михалыч, забаррикадируем все окна, двери и будем отстреливаться. У кого, товарищи, есть оружие?

Свердлов строго останавливает Трофимова:

— Не горячись, Трофимов, и не делай глупостей. Одного-двух полицейских подстрелишь — всех нас подо что подведешь?

Трофимов в бессильном бешенстве кричит:

— А так самим фараонам в руки даться?!

Свердлов все так же строго:

— Надо бы раньше об этом думать!

Миронов прижимает к себе Зину, говорит дрожащим от волнения голосом:

— Яков, может быть есть возможность хоть кому-нибудь спастись, ведь нельзя же всем…

Зина тихонько освобождается из объятий Миронова, и неожиданно для всех раздастся ее спокойный голос:

— Товарищи, во что бы то ни стало надо спасти Якова Михайловича — это самое главное.

С трудом приподнявшись на постели, говорит Сухов:

— Правильно, Зинаида Васильевна. И пристав у нас новый, он Михалыча еще не знает…

Дверь с силой рванули, и в комнату врывается полиция.

До сих пор молчавший доктор быстро и услужливо подает свое пальто Свердлову.

Зина поняла в чем дело, берет со стола чемоданчик и быстро протягивает его Свердлову.

Пристав кричит:

— Руки вверх!

Все подняли руки, только Яков Михайлович спокойно застегивает пальто, берет в руку чемоданчик.

Пристав грубо:

— Ну, а ты что?

Свердлов подчеркнуто спокойно:

— Не понимаю, почему «ты», и не понимаю, почему «руки вверх». Нас сейчас будут грабить? Тогда не понимаю, почему полиция?

Городовой шепчет на ухо приставу:

— Ваше благородие, это же доктор, доктор… я вам докладывал…

Яков достает паспорт из внутреннего кармана пальто:

— Вот мой паспорт. Я хирург Михаил Федорович Лейбсон.

Пристав меняет тон:

— Прошу вас, доктор, маленько в сторону… — Опять по-хамски: — Который здесь Яков Свердлов, по кличке «товарищ Андрей»? Ну-с, признавайся…

Все молчат. Пристав впился глазами в доктора:

— Ты?

Доктор спокойно отвечает:

— Не знаю.

Пристав выходит из себя, орет:

— Вот как, сам себя не знаешь? Дома разберемся! Забирай всех, Курептев!

Пристав самодовольно закручивает ус:

— Богатый денек!

Курептев, старший городовой, осклабившись, говорит ему на ухо: