Александр Бушков - Тень над короной Франции

• Название: Тень над короной Франции
• Автор: Александр Бушков
• Издательство: ОЛМА Медиа Групп
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-373-03048-9

Не секрет, что в «Трех мушкетерах» А. Дюма исказил настоящую историю Франции. Александр Бушков перепроверил все факты и описал жизнь мушкетера, опираясь на реальные исторические события времен правления Людовика XIII.

Книга также выходила под названием «Д'Артаньян, Гвардеец Кардинала».

Интрига нового прочтения всемирно известного романа Александра Дюма — уже в самом названии.

Кто бы мог представить, что Атос, Портос и Арамис — коварные интриганы, а д'Артаньян — хитроумный идальго, распутывающий интриги?… — Конечно же, Александр Бушков!

---

— Да что вы! — воскликнул гость растерянно. — я вовсе не питаю такого желания…

— Как выразился бы мой наставник и покровитель кардинал Ришелье, интрига приобретает интерес… — протянул д'Артаньян. — По-моему, дело запутывается. Сами вы вовсе не горите стремлением меня убить, но обязаны, понимаете ли… Вам кто-то приказал?

— Можно и так сказать…

— Послушайте, дражайший де Невилет, — сказал д'Артаньян, не настроенный разгадывать шарады и ребусы, в противоположность своему доброму знакомому Рене де Карту, коему без этого и жизнь не мила, — вам не кажется, что вы ведете себя странно?

— Простите!

— Нет уж, это вы меня простите! — живо воскликнул д'Артаньян. — У меня был чертовски трудный день, и я устал, как добрая дюжина дровосеков, только и мечтаю об отдыхе. Тут являетесь вы и начинаете разводить загадки вокруг намерения меня убить. Я согласен, тема довольно серьезная, а я — лицо заинтересованное, и все же… если вы намерены меня убить — что ж, попробуйте прямо здесь и сейчас! Если у вас что-то другое на уме — выкладывайте, черт возьми! Прикажете ломать тут с вами голову всю ночь? Нет уж, увольте!

Он уже убедился, что взял верный тон — напористый, даже резкий. Очень похоже, его загадочный гость не обладал ни особенной отвагой, ни выдающейся хитростью, все в нем выдавало человека нерешительного, волею случая замешавшегося в дело, от которого он теперь с удовольствием открестился бы. Д'Артаньян с некоторых пор полагал себя недурным знатоком интриг и заговоров. А потому продолжал, видя, что незнакомец на глазах приходит в совершеннейшее отчаяние, что выражалось в заламывании пальцев украдкой и ерзанье на стуле:

— Послушайте, любезный де Невилет… Такими вещами не шутят, особенно когда речь идет о людях, с равным умением пользующихся и шпагой, и услугами хмурых молодцов, обитающих в подвалах Бастилии отнюдь не в качестве заключенных…

Упоминание о Бастилии и вовсе добило гостя — он плаксивым тоном возгласил:

— Можете мне поверить, я хорошо понимаю, что такое дворянская честь!

— Ну вот и прекрасно, вот и отлично… — тоном опытного исповедника сказал д'Артаньян. — Облегчите же душу, душевно вас прошу, а то я могу и рассердиться, знаете ли…

— Изволите видеть, сударь, я служу в рейтарах… Там, где совсем недавно имели честь служить вы, пока не получили повышение… В роте только и разговоров о вашей Фортуне… словом, мы с вами, можно смело сказать, сослуживцы. Только я два последних месяца провел в Нанте у родителей, ради поправления расстроенного здоровья. Так что мы не могли встречаться в роте… Когда я вернулся, ко мне пришел сержант Росне, вы ведь его знаете…

— Да, — сказал д'Артаньян. — Как редкостного прохвоста и выжигу, по которому тюрьма плачет, такое мое твердое убеждение.

— Совершенно справедливо, шевалье! Редкостный прохвост! Но так уж сложилось, что я впал в лютое безденежье. Из дома мне ничего не присылают, жалованье задерживают постоянно, у меня накопились нешуточные долги…

— Короче!

— Не знаю, известно ли вам это, но Росне входит в кружок людей, занимающихся в Париже примерно тем же ремеслом, каким в Италии занимаются те, кого называют «браво»…

— Черт возьми, я об этом и не подозревал! — сказал д'Артаньян. — Но нисколечко не удивлюсь. Он, значит, тоже… Такое имя им вовсе не подходит — вся их бравада состоит лишь в том, чтобы хладнокровно убить человека, особенно когда их шестеро против одного и они могут сделать это, не подвергаясь опасности… И что было дальше?

— Я в полной нищете, шевалье… стоит ли винить меня за то, что я взялся за подобное дело? Росне меня долго уговаривал, заверял, что все пройдет гладко, и я в конце концов согласился. Мы с ним пошли к одному дворянину на улицу сен-Жак — это он, по словам Росне, как раз и заказывал музыку, то бишь платил музыкантам…

— И что же это за дворянин?

— Мне так и не сказали его имени…

— В таком случае, опишите его.

— Охотно, сударь…

«Черт побери! — воскликнул про себя д'Артаньян, очень быстро уяснивший, о ком идет речь. — То-то мне показалась знакомой эта закутанная в плащ фигура на сен-Жерменской ярмарке! Вот скотина! Ну погоди ты у меня…»

— Этот дворянин сказал, что на Сен-Жерменской ярмарке его люди уже пробовали разделаться с вами, но им не повезло, там оказались ваши друзья и им пришлось бежать…

— Вообще-то, он вам соврал, — сказал д'Артаньян злорадно. — Убежали один-два, а все остальные полегли на месте…

— В самом деле?! — воскликнул де Невилет, дрожа всем телом. — Ну, значит, я был прав, когда решил с ними не связываться… Вы понимаете, все это время я и не предполагал, что речь идет о вас. Это имя — д'Артаньян — мне ничего не говорило, я ведь объяснял уже, что был в Нанте, когда вас приняли в роту… случилось так, что податься мне было некуда, и я взял у того дворянина деньги…

— Интересно, на сколько же он расщедрился?

— Ровно на пятьдесят пистолей…

— Тьфу ты! — в сердцах воскликнул д'Артаньян. — я всегда полагал, что моя голова стоит дороже!

— Он мне дал ровно пятьдесят пистолей… сказать по совести, этого все равно не хватит на покрытие всех долгов… Мне позарез нужно еще столько же…

И он еще какое-то время развивал эту тему, на все лады расписывая убожество, в которое впал по воле злого рока и через слово упоминая эту, судя по всему, заветную для него сумму — пятьдесят пистолей, так что и человеку менее опытному, чем д'Артаньян, давно стало бы ясно, куда несостоявшийся «браво» гнет…

Когда гасконцу это надоело, он решительно прервал:

— Волк вас заешь, вы получите эти свои пятьдесят пистолей, если перестанете вилять и топить меня в многословии! Итак, вы с этим господином обо всем договорились и вас приняли в компанию… Что дальше?

— Я — человек предусмотрительный, — с некоторой гордостью сообщил де Невилет. — После того как мы ударили по рукам и мне подробно растолковали, как вы выглядите, какой дорогой обычно ходите, где вас лучше всего встретить без свидетелей, я задумался, и крепко задумался. Судя по некоторым обмолвкам, речь шла о человеке, служившем совсем недавно в моей же роте, а я довольно щепетилен в вопросах чести…

«Поспорить можно, ты еще более щепетилен в вопросе сохранности своей драгоценной шкуры, — подумал д'Артаньян пренебрежительно. — Ладно, не будем привередливы. Как выразился бы Рошфор — лучше отступившийся от своего намерения наемный убийца, чем упрямый „браво“, твердо решивший отработать полученные денежки, так что не стоит брезгливо кривиться…»

— Значит, вы узнали, кто я? — спросил он вкрадчиво.

— Вот именно, сударь! О вас столько говорят в Париже… Мне рассказали, что вы перешли из рейтаров в мушкетеры кардинала, что кардинал вам покровительствует… Шевалье д'Артаньян, я верный слуга его высокопреосвященства, и ни за что не стану выступать против нашего гениального министра и его людей… Я решил пойти к вам и все рассказать.

— Похвально, друг мой, весьма похвально, — одобрительным тоном, но про себя содрогаясь от отвращения, заявил д'Артаньян. — Однако… Вы-то отказались от столь неосмотрительного предприятия, но остальные, я полагаю, настроены иначе?

— Совершенно верно, сударь! Они намерены вас подстеречь не позднее, чем завтра, их будет человек шесть или семь…

— Многовато для меня одного…

— Безусловно.

— Где это должно произойти?

Визитер замялся:

— Шевалье, поймите меня правильно… Вы — любимец великого кардинала, блестящий гвардеец, не то что мы, убогие и поистрепавшиеся… — он с нескрываемой завистью уставился на новехонький красный плащ д'Артаньяна, висевший здесь же, сверкавший новехоньким серебряным шитьем. — Вы пьете отличное бургундское, разъезжаете на великолепной лошади…

— Обыкновенный английский жеребец ценой всего-то в сто пистолей, — хмыкнул д'Артаньян.

— Вы счастливец… Для вас сотня пистолей — это «всего-то». Где вам понять бедняка, ради жалкой полусотни вынужденного податься в наемные убийцы…

Д'Артаньян вздохнул, покосившись в сторону старинного дрессуара, где в одном из ящиков под одеждой покоился тяжелый кошелек. Ясно было, что вновь придется устроить маленькое кровопускание своей казне, — но ничего не попишешь, собственная жизнь относится к тем статьям расходов, что не терпят ни малейшей экономии. Всякая скупость тут неуместна.

Если отправить его восвояси, сержант Росне и его люди останутся на свободе — и поди угадай, где они нападут и когда. Доставить этого прохвоста к полицейскому комиссару? Но он может от всего отпереться, и как ты его уличишь? Проще всего заплатить…

С тяжким вздохом д'Артаньян полез за кошельком и отсчитал двадцать пять двойных испанских пистолей из числа тех, что получил от Винтера, положил их кучкой на стол и решительно прикрыл шляпой под носом у протянувшего было руку де Невилета: