Роман Мискин - Амулет Святовита. Первая часть.

• Название: Амулет Святовита. Первая часть.
• Автор: Роман Мискин
• Жанр: Фэнтези

---

И Пеколс развел руками.

- Да-а-а, дела, - протянул Лиго. - А остальные роды собрались уже на Вечевой Сбор?

- Да, сударь, уже все прибыли - только и судачат, что о вас.

- Вот те на! - удивился Лиго. - А я-то при чем?

- Ну как же, сударь? - сказал Пеколс. - тут из-за вас такой переполох в Земьгороде поднялся, что ой-ой-ой! Наместник, как узнал, что на вас навьи ожившие, будь они неладны, напали - так всех на уши поднял. А тут еще и владыка Куреяс за вами хлопочет - наотрез отказался к наместнику в город перебраться. И всадник этот тоже туда-сюда снует - меж Земьгородом и нами, и всё о вашем здоровье справляется. Даже наместник вместе с ним самолично приезжал, проведывал - только вы еще в беспамятстве были, сударь. Пошептались они там что-то между собой - наместник и уехал к себе затем. Так что вы, сударь, теперь в своем роде знаменитость - во как!

- Да уж, - кисло улыбнулся Лиго. - Дела - так дела. Только ты-то хоть можешь сказать мне, Прок, кто таков этот мой загадочный спаситель? И как его звать-величать?

Но Пеколс вдруг замялся и потупил глаза.

- Не могу, сударь, - промямлил он.

- Это еще почему? - удивился Лиго.

- Он мне приказал строго-настрого держать язык за зубами...

- Кто? Всадник этот?

- Нет, сударь, владыка Куреяс, - сказал Пеколс.

- Да что такое, в конце-то концов?! - возмутился Лиго. - Почему это ты не можешь мне назвать его имя?

- Потому что владыка пообещал меня... - тут голос Пеколса стал совсем еле слышным и перешел на шепот, - ...превратить в камень или слизняка.

Лиго горько расхохотался.

- Что, его имя так таинственно, что даже нельзя произнести вслух? - вскричал он. - Все его знают, все его видели - и что? Что тут такого, ежели я узнаю его имя?

- Владыка сказал, чтобы вы не волновались преждевременно, - испуганно сказал Прок. - Ибо это может сильно навредить вашему выздоровлению.

- Какая чушь! - воскликнул Лиго. - Куда уж больше моему здоровью, особенно душевному, навредит вот этот вот дурацкий и никому не нужный покров тайны!

И сердито добавил:

- Смотри, Прок, если ты мне сейчас же не скажешь его имя, я встану и пойду узнавать его сам! А не хватит сил дойти - поползу. И пусть тебя за это превращают хоть в камень, хоть в скользкую жабу!

И Лиго в подтверждение своих слов откинул одеяло и свесил ноги с постели - в твердом намерении исполнить свою угрозу.

Пеколс испуганно подскочил к нему и, оглядываясь по сторонам, горячо зашептал:

- Я скажу вам, скажу, сударь... Только, ради всех богов, ложитесь обратно!

И, склонившись к самому уху своего хозяина, что-то быстро проговорил одними только губами, почти беззвучно.

- Что-о-о?! - вскричал Лиго. - Это правда?

Пеколс утвердительно затряс головой.

- Истинная правда, сударь, - торопливо проговорил он.

- Не может быть... - прошептал Лиго и откинулся на подушки.

Но затем, внезапно вскочив, громко воскликнул:

- Боже мой! Его зовут Мамай! Сам чародей Мамай!

И снова упал без чувств на постель.

--------------------------

ГЛАВА 17

МАМАЙ

В те давние времена Лихолетья, о которых у нас, собственно, и речь, колдуны, волхвы и прочие чародеи не были вовсе такой уж невидалью. Издревняя предвечная сила, данная Вышнем Святовитом на заре времен и прозванная впоследствии волшбою, была еще щедро разлита по всей нашей земле. А потому и находилось немало разного ученого люду, который искал и собирал ее, и применял во благо весьма успешно, уподобляясь в том малом своему всевышнему творцу Сварогу. Однако отпавший от него извечный искуситель умудрился напитать своим коварным ядом силу ту издревнюю, извратив и загрязнив ее - и все, кто прикасался к ней, тот час же попадали под ее отраву. А потому с тех самых времен и стали требоваться величайшая осторожность и высочайшее искусство в обучении тому исконному знанию и той предвечной силе, чтоб не попасть под чары Морока Черноголова, под его темное обольщение духа и сердца, ведущих по тропе лихоимства к полному перерождению в облике зла.

Так и повелось с той древней поры, что силе этой стали обучать лишь самых одаренных к ней и добрых духом, передавая знания неспешно и с оглядкой, по крупицам, тщательно присматриваясь к каждому ученику, устраивая им разные испытания и суровые проверки. И тот час же отсеивая всех тех, в ком была хоть малейшая толика сомнения. Ибо споткнуться можно и на малом камне - и этим загубить весь предыдущий пройденный путь. Ведь и ничтожная капля змеиного яда, по злому умыслу или по неосторожности простой, попавшая в медовую чашу, тут же делает и весь напиток смертельной отравой. Так и с ищущим волшебной силы - лишь капля тщеславия и ложной гордыни, проросшие в сердце, не замеченные вовремя и не выкорчеванные оттуда с корнем, приводили идущего по тропе волшбы прямиком в сети Морока, на сторону зла. Ибо нет ничего хуже, как, получив небесный дар из рук Всевышнего, исток предвечной жизни и волшбы, возомнить себя в затмении душевном выше своего творца, и отпасть тем самым от живительного родника добра. Так был низвергнут и Черноголов в пучины ада, когда пытался сесть на каменный трон Алатырь в небесных чертогах Сварги в то время, как ее хозяин Вышень сеял зерна жизни на земле. Господь по благости своей не забирает то, что даровал однажды - но от источника его тот час же отсекает. Так и Морок, бессильно скрежеща зубами в своей лютости в мрачных безднах преисподней, не может даровать никому из ставших на его сторону той извечной волшебной силы - он сам нуждается в ней постоянно и жаждет тех заполучить к себе, кто ею обладает. Он может всего лишь малой каплей своего яда отравить все помыслы того, кто владеет этой силой, проникнуть в его душу и переродить навечно, принудив прислуживать злу и сам питаясь его силой. А потому и волхвы так строго берегли свои древние знания, полученные от Сварога, блюдя их чистоту и незапятнанность. Ибо ведали, что зло не спит и ждет лишь малейшей оплошности, чтобы пожрать ту силу вместе с обладавшим ею - ибо само уже было лишено иного доступа к ней, по-прежнему страстно желая ею владеть. Про это ведали волхвы - и стали крепкой и надежной стражей на пути Черноголова, препятствуя ему. А потому и вел он лютую войну с волхвами, носителями древних знаний. И лучшей наградой ему служила вовсе не гибель волхва - а его измена и переход на сторону зла. Ибо вместе с ним тогда переходила Мороку и часть той древней силы, в коей он нуждался. А потом где искушеньем тонким, а где мучительной расправой вытягивал клещами он согласие себе на службу у плененного волхва, пытаясь обратить того на мрачную сторону тьмы и понуждая стать черным чародеем. И много уже скопил таких приспешников зла за долгие века Черноголов, напитываясь от них силой и наливаясь всё больше и больше мрачной мощью. Среди волхвов свежи были страшные рассказы о неожиданных перерождениях своих бывших собратьев, внезапно перешедших на сторону зла. И кровоточила память при мысли о тех, кто не выдерживал кошмарных мучений, коим подвергал своих пленников Черноголов в застенках своих темных замков, вырывая из них с мясом согласие отречься от Вышня и его добра и стать слугою ада. И ни один из светлых волхвов, борясь изо всех своих сил с таким исходом до последнего, не мог все же зарекаться от такой ужасной участи. И лишь один-единственный чародей всегда потешался и над судьбой, и даже над самим кошмарным Мороком - он запросто смеялся в глаза самому злу, и нещадно, везде и всюду, боролся с ним.

Кто он был и откуда взялся, этот чародей - никто того не ведал и не знал. Не знали даже в точности, был ли он волхвом - и если да, то где и у кого учился. Однако в самую скрутную годину он внезапно объявлялся именно там, где в нем нуждались более всего. И вмиг рассеивал все злые чары, побивая сонмища врагов и обращая их в бегство. А затем исчезал всё так же внезапно, как и появлялся - чтобы затем вновь объявиться именно там, где его больше всего ждут. И так из века в век: где только ни приключилось какое лихо, так сразу жди и его, этого светлого чародея - он тут как тут, с бедою оплечь, всегда готовый с нею совладать. Рассказывали про него, что он - великий бессмертник и никогда не может умереть, исполин духа, который любого врага под корень рубит, а самому ему всё нипочем, даже козни и чары самого Черноголова. Мол, сам черт ему не брат, тому чародею - хоть за столетия вражды с тою злой силой он и набрался от нечисти всяческих ее повадок, а оттого и глумился над нею вдвойне. Говаривали шепотом иной раз про него такое, что даже у волхвов волосы поднимались от ужаса - ибо выходило так, что он давно уж должен был стать приспешником тьмы. Ан нет - для того загадочного чародея, казалось, и зло в игрушку было: как будто забавлялся он с ним. Рассказывали, что забавы ради ловил он чертей стаями и связывал их вместе хвостами по нескольку штук сразу, а затем бил нещадно плетью своей сыромятной, приговаривая, мол, чтоб не повадно им больше было зловредничать. Иной нечистый так рвётся, так дергается от суровой той расправы, что из последних своих чертячьих сил возьмет да и выскочит вон из шкуры своей поганой - да так и побежит что есть духу с воем и криком к хозяину своему адскому. А чародей тот недобро усмехнется лишь вслед ему - и подберет ту серую чертячью шкурку себе на память. И баяли даже, что шкурками теми у него был даже подбит изнутри весь его дорожный плащ!