Евгений Ланн - Диккенс

• Название: Диккенс
• Автор: Евгений Ланн
• Издательство: Государственное издательство художественной литературы
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1946

Предлагаемая беллетризованная биография Чарльза Диккенса — попытка изобразить жизнь писателя как историю его обогащения жизненным опытом, как историю его идей и его книг. Материал книги содержит описание социально-политического фона, на котором раскрывается творчество Диккенса. Также в биографии уделено внимание краткому изложению сюжетов основных произведений писателя, которое должно помочь читателю в раскрытии общественного лица Диккенса, проследить путь, каким шло развитие его миросозерцания.

---

В сущности, это очень интересно обратиться к десяткам тысяч читателей с описанием горя людского и призвать всех и каждого к решительной борьбе против несправедливости судьбы.

Надо только зацепиться за удачную тему.

Чарльз в этот момент за что-то в самом деле цепляется.

Человеческая нога. Пьянчужка в обтрепанной куртке сник на тротуаре, облокотившись о стену дома, и собирается прикорнуть.

Полисмен уже спешит к нему. Флит-стрит — неподходящее место для отдыха обтрепанных субъектов. Это не Уайтчепль и не Сохо.

Неподалеку распахивается дверь, над которой щегольская вывеска: «Джин». Волна света заливает лежащего. Сомнительно, правда, чтобы эта несчастная жертва пристрастия к джину, которую не очень любезно трясет за плечи полисмен, сомнительно, чтобы она оставила свои шиллинги в пышном заведении на Флит-стрит. Здесь посетители распивают можжевеловую водку в залах, залитых морем света и напоминающих залы самых дорогих ресторанов. Этот несчастный оборванный пьянчуга, должно быть, шел издалека, из тех кварталов, где у буфетных стоек маленьких грязных комнат теснятся такие же оборванцы.

Вот и тема… Заведения по продаже джина. Пусть читатели подумают о том, какое зло приносит джин. Сколько их, несчастных, погубленных своей неутолимой страстью…

Чарльз написал скетч быстро.

Юный журналист увлекательно описывал горячку, охватившую Лондон и всю страну, — возникновение заведений по продаже джина, от фешенебельных до низкосортных. Он рисовал сценки у буфетных стоек, он писал о том, что респектабельные леди и джентльмены отвернутся с брезгливостью от изображения обычных их завсегдатаев — пьяницы и падшей женщины.

Это был скетч, непохожий ни на рассказы Боза, ни на «Стоянку наемных карет». Это не был юмористический скетч. Автор не находил ничего комического в пристрастии англичан к возбуждающим напиткам. Автор хотел, чтобы читатели поняли то, что было ему понятно. «Заведения по продаже джина — великий порок в Англии, — писал он, — но грязь и нищета еще страшнее. И пока мы не улучшим жилища для бедняков, и пока мы не убедим нищего, умирающего с голода, не искать временного забвения его нищеты и не окажем ему помощи, достаточной для того, чтобы каждый член его семьи получил кусок хлеба, — до той поры заведения по продаже джина будут расти и процветать».

Мистер Хогарт одобрительно улыбнулся, дойдя до этого пункта. Похоже на то, что у молодого человека есть какая-то тяга к социальным реформам. Это хорошо, «Кроникль» — газета вигов, которым не чужды реформы. И у молодого человека есть искренность, — мистер Хогарт опытный журналист и его не обманешь притворством. Юноша умеет иронизировать, когда пишет: «Если общества трезвости порекомендуют средства против голода, грязи и дурного воздуха, или учредят диспансеры для бесплатного распределения бутылок с водой Леты, заведения по продаже джина отойдут в прошлое…» Такая ирония — не пустое зубоскальство; если молодой человек пойдет по пути реформ, у него есть будущее. Порукой тому несомненное литературное дарование, умение зорко видеть комическое в людях… Ну что ж, поглядим, куда поведет юношу недовольство жестокими законами жизни…

Мистеру Хогарту пришлось ждать только неделю, чтобы узнать это. Чарльз скоро принес следующий скетч. Это было описание отъезда из Лондона в утренней карете. Кому, как не ему, ведома эта процедура отбытия кареты в ранний утренний час, когда зимой на лондонских улицах еще совсем темно!

Нет, юный журналист еще не решил избрать своей профессией исправление жестоких законов жизни. И это хорошо. Но, должно быть, он узнал о бедности больше, чем позволяет заключить его веселое, всегда возбужденное лицо и постоянная жизнерадостность, такая заразительная. В новом скетче, «Церковный приход», он снова писал о бедности и о несчастьях человеческих. Он так прямо и начинал утверждением, что со словом «церковный приход» связано много рассказов о горе и нищете.

Но он любит и умеет смеяться. И потому его скетчи нравятся читателю, и ему — мистеру Хогарту, и главному редактору мистеру Блеку. Боз так забавно, несколькими штрихами, опишет любого участника своего скетча, что читатель проглатывает заодно с юмором и метким описанием недовольство мистера Боза порядками, установленными на нашей планете. И это недовольство не застревает у читателя в горле, как бывает нередко, когда он читает радикальных социальных реформаторов. Потому что читатель «Кроникль» не очень любит этих радикалов-фанатиков, надо сознаться.

Во всяком случае юный Боз может выбирать темы для скетчей по своему вкусу. Он умеет писать для газеты. Надо будет только напоминать время от времени, что почтенные читатели «Кроникль» не любят даже намека на резкие суждения. Прежде всего — мера и такт…

Мистеру Хогарту нравится новый сотрудник «Ивнинг Кроникль». Красивый молодой человек, в длинных каштановых кудрях, с ясными темноголубыми глазами, очень изящный, следит за своим костюмом. Может быть, чуть-чуть хрупок — вероятно, слаб здоровьем— и мало походит на спортсмена. Почему бы не пригласить его домой? И Кэт и Мэри он должен понравиться.

Чарльз был польщен приглашением и явился в дом Хогартов.

Его встретили очень приветливо. И жена Хогарта и две его дочери читали скетчи Боза в журнале и в газете. Скетчи Боза нравились им. Как непохож этот визит на посещение дома банкира Биднелла!

Он приглядывался к дочерям. Старшая — Кэт. Ей лет двадцать. Прекрасный цвет лица, прямой тонкий нос, открытые голубые глаза, серьезность. И вторая — Мэри, шестнадцати лет; она тоньше, бледнее, лицо ее постоянно меняется — от впечатлительности и нервности. Появилась и третья дочь — семилетняя Джорджина, очень похожая на Мэри.

Когда Чарльз уходил, его пригласили бывать запросто.

Он шел домой и думал о том, что второй такой милой и дружной семьи не сыщешь. Кажется, Кэт немножко своевольна, но все-таки она прелестна…

18. Лондон читает Боза

Скетчи, помещаемые Чарльзом в «Ивнинг Кроникль», можно было бы озаглавить «Лицо Лондона». Недели шли, он записывал каракулями речи на митингах, зарисовывал Лондон для мистера Хогарта. В «Ивнинг Кроникль» читатели прочли и о том, как лондонцы проводят свой воскресный отдых, и об обедах, какие даются общественными учреждениями — от торговых и ремесленных компаний, бывших некогда гильдиями, до ежегодного банкета лорд-мэра в Гильдхолле. Читатели прочли и о трехдневной ярмарке в Гринвиче, под Лондоном, и о лондонских типах, которые он наблюдал у входа в Сен-Джемский парк.

Он писал скетчи, метался по городским митингам и ходил все чаще и чаще к Хогартам. Вскоре после первых визитов он должен был сознаться, что чувствует себя плохо, когда не видит Кэт. Образ Мерайи Биднелл решительно потускнел. Кажется, я начинаю влюбляться в Кэт, подумал он как-то, возвращаясь от Хогартов.

Но это не мешало ему работать. Даже требовательный Блек, главный редактор, одержимый идеей конкурировать с «Таймсом», был милостив к нему. Поэтому как награду следовало расценивать важное поручение, которое получил Чарльз совместно с тем же самым опытным, старым журналистом, с которым он понес поражение в состязании с четверкой таймсовских репортеров.

Надлежало устремиться на запад, вслед за прославленным лордом Росселем. Один из авторов билля о реформе отправлялся в избирательную поездку. На этот раз «Кроникль» не должен быть побит. Речь лорда Росселя должна примчаться первой к мистеру Блеку.

Бессонные ночи. Лихорадочная спешка. На рытвинах и обочинах дорог шее грозит самая серьезная опасность. Но репортеры «Таймса» посрамлены. Мистер Блек доволен Бозом. Весьма доволен!

Лето идет. Снова поездка в провинцию, на избирательные собрания. И Чарльз работает без устали для двух выпусков «Кроникль». В вечернем выпуске — целая сюита скетчей, посвященных «нашему церковному приходу», зарисовки приречной сумятицы на набережных Темзы, частных театров, лондонских улиц в ранние часы утра, лавки ростовщика…

Читая «Лавку ростовщика», мистер Хогарт щурит глаза и решает, что это учреждение должно быть хорошо знакомо юному Бозу. Настойчивей, чем всегда, Боз возвращается в этом скетче к жестоким законам жизни: «Из многочисленных мест нищеты и горя, которыми, к несчастью, так изобилуют лондонские улицы, нигде не встретишь таких потрясающих сцен, как в лавке ростовщика». Юный Боз почти нигде не забывает зарисовать бедный люд, но в этом скетче особенно старательно дана и топография ссудных лавок, и портреты несчастных их завсегдатаев. Нет, это не профессиональное безразличие к человеческому горю голодных людей. Никто не дает ему поручений писать о бедняках. Но, когда Боз не склонен посмеяться и подшутить над своими персонажами, его скетчи получаются печальные, и всегда они; о горестях бедняка. Хорошо, что такое расположение духа не часто овладевает молодым человеком. В противном случае пришлось бы указать ему, что читатели без особого удовольствия станут перед обедом искать Боза на столбцах «Ивнинг Кроникль».