Нина Соломон - Незамужняя жена

• Название: Незамужняя жена
• Автор: Нина Соломон
• Издательство: Амфора
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 5-48300029-3

Накануне празднования пятой годовщины свадьбы у Грейс исчезает муж. Такое случалось и раньше, и Грейс привычно создает эффект его присутствия: вешает галстук на ручку двери, сдает его рубашки в стирку, заказывает ужины на двоих… Призрачный муж, призрачное супружество, призрачная беременность — но где же собственная, настоящая жизнь Грейс? Почти детективная интрига превращается в глубокое размышление о свободе и самоидентификации женщины.

---

Мать Лэза до сих пор смотрела на эту вещицу с язвительной улыбкой всякий раз, когда видела, как Франсин достает ее из сумочки — что Франсин делала часто и с явным удовольствием, — потому что она, Нэнси Брукмен, никогда не заплатила бы полную стоимость. Грейс подумала, что сама могла бы принять участие в аукционе в этом году, чтобы ей было куда положить свою изготовленную по особому заказу помаду, когда ее наконец пришлют. Она пожалела, что не переименовала помаду, — название «Бархат» казалось теперь каким-то общеродовым.

Грейс выписала чек на требуемую дополнительную сумму, положила образец помады в конверт и заклеила его. Это было похоже на участие в каком-то эксперименте по клонированию, и она задумалась: а что, если послать им смазанные отпечатки пальцев Лэза с очков — смогут ли они воссоздать его подобие?

Взяв конверт и мешок с вязанием на случай, если у нее будет время забежать за пряжей по пути на занятия, она отправилась навестить бабушку.

Грейс ехала в автобусе по Риверсайд-драйв, мимо Колумбийской пресвитерианской больницы, в лечебницу. Бабушка Долли прожила около сорока лет на Вашингтонских высотах в доме из красного кирпича, стоящем на скалах Гудзона, в квартире, окна которой выходили на реку.

Когда Грейс была подростком, Долли частенько отводила ее в сторону и говорила, что, когда она умрет, квартира достанется Грейс. «Я знаю, ты позаботишься о ней… ведь это мой музей. Понимаешь?» Грейс всегда думала, что переедет туда и сохранит все в неприкосновенности, как того желала бабушка, но Лэзу хотелось какого-нибудь жилья «в городе». Для него Вашингтонские высоты были чем-то вроде заграницы, хотя они находились в городской черте. После того как шесть лет назад Долли легла в лечебницу, квартиру сдали, имущество было оценено, а затем продано.

Когда с Долли случился первый удар, Грейс приехала в лечебницу с Лэзом, чтобы познакомить его с бабушкой. Долли скосила глаза и поймала Лэза взглядом. «Я тебя знаю», — произнесла она с кажущейся уверенностью.

Долли приехала в Соединенные Штаты из Литвы вместе со своим старшим братом, когда ей было девятнадцать. Остальные члены ее семьи погибли во время войны через несколько лет после этого, и тут-то Долли и начала собирать свою коллекцию. Пока дети были в школе, а муж на работе, Долли рыскала по антикварным лавочкам. По «старьевщикам», как она их называла. Она возвращалась домой, нагруженная тяжелыми часами с маятником, фарфоровыми чашками, резными стульями, и прятала свои сокровища в кладовку до той поры, пока в один прекрасный день они внезапно не появлялись на свет божий, смешиваясь с прочими предметами домашнего обихода, как это всегда происходило у них в доме.

Автобус катил по Риверсайд-драйв, мимо могилы Гранта и особняка, в котором они познакомились с Лэзом. Теперь он стоял заброшенный, «собственность» была окружена изгородью из колючей проволоки. Окна закрыты фанерными щитами, двери заколочены досками. Грейс оглянулась, надеясь заметить мельком хоть какие-нибудь признаки восстановления, но автобус свернул, и особняк скрылся из виду.

Выйдя из автобуса, Грейс поднялась по каменным ступеням лечебницы. Она нашла Долли в постели, обложенную подушками и глядящую на Гудзон.

— Грейс, — спросила она заплетающимся языком, — когда этот самолет сядет?

Палата Долли не отличалась богатым убранством, если не считать расшитого постельного покрывала с шелковыми кисточками и старинных фарфоровых часов — экспоната из коллекции антиквариата, — которые громко тикали.

Когда Грейс ходила в колледж, она навещала бабушку каждую неделю. Одно из посещений Грейс помнила в мельчайших подробностях, как будто дело было вчера. Долли в длинной, до пят, крестьянской юбке и накинутой на плечи фиолетовой шали стояла у двери. На голове у нее была косынка с цветочным узором, а седые волосы заплетены и собраны в тугой пучок, заколотый черепаховым гребнем.

— Грейс, как я рада! А я приготовила для тебя шпинатовый пирог. Давай съешь кусочек.

— Долли, я ведь сказала, что сегодня принесу обед.

— Что? Будешь есть покупное? — спросила бабушка, обнимая Грейс за талию.

— У меня торт, который ты любишь.

— Ну ладно, с «Забаром» я тягаться не стану. Проходи, садись.

Грейс прошла вслед за Долли в гостиную. Комната была большая, но настолько загроможденная мебелью, что по ней трудно было пройти, обо что-нибудь не стукнувшись. Дверь на балкон была открыта, дул легкий ветерок. Грейс села в «кресло для ухаживания». У него было два вытертых сиденья красного дерева, обращенных в разные стороны. Резные ручки переплелись, как при объятии. Долли любовалась сценой, улыбаясь и кивая.

— Ты прекрасно выглядишь в нем. Просто прекрасно.

Тут Грейс заметила рядом с камином сломанную прялку. Она никогда не видела ее прежде и подошла потрогать.

— Это новое, Долли? — спросила она.

— Ах нет, Грейс. Она тут все время стояла.

Теперь Грейс смотрела на очертания маленького бабушкиного тела под покрывалом и на голую палату, в которой царил строгий порядок.

— Скоро этот самолет сядет? — снова спросила Долли. Грейс задумалась, куда лежит путь бабушкиных мыслей — в Америку или обратно, в дом ее детства в Литве, который она всю жизнь пыталась воссоздать.

— Скоро, Долли, — сказала Грейс. — Даю слово.

В магазине пряжи было полно народу, и Грейс не сразу нашла Пенелопу. Наконец та появилась из кладовой в подвале, запыхавшаяся после подъема. Она несла полные руки пряжи. Сложив клубки на прилавок, она кивнула Грейс. Один из клубков свалился и закатился за корзину, как испуганная мышь. Грейс нагнулась, чтобы поднять его.

— Спасибо, — сказала Пенелопа, — вы ведь Грейс, правда?

— Да, — ответила Грейс. Другая покупательница, невысокая женщина в дубленке и черном берете, ожидала звонка. Грейс чувствовала, что попала в хорошую компанию. Жаль, что она раньше не обратила внимания на медитативную сторону вязания.

— Ну, как дела? Вы уже на крючке? — спросила Пенелопа, подмигнув. Она явно не в первый раз употребила этот каламбур и даже не сочла нужным рассмеяться. Грейс улыбнулась. Потом положила свой пакет с вязанием на прилавок.

— Я бы хотела купить еще пряжи.

— Вы уже закончили? — спросила Пенелопа, раскрывая глаза все шире по мере того, как Грейс вытягивала из пакета связанную ею бесконечную полосу. Грейс и сама удивилась ее размерам, которые, как опара, выросли вдвое с прошлого вечера.

— Начала и уже не могла остановиться, — ответила Грейс.

— Рисунок мне нравится. Каким пособием вы пользовались?

— Никаким, — честно призналась Грейс. — В процессе я как бы импровизировала.

К этому времени вокруг прилавка собралась небольшая группа покупателей, которые тянулись, чтобы проверить длину связанной Грейс полосы. Подошла и высокая женщина в длинном черном пальто, к которому всюду пристала кошачья шерсть.

— Интересный рисунок, — произнесла она с видом знатока, изучая плетение. — Но что вы хотите связать?

— Сама не знаю, — сказала Грейс. Мысль о том, что в конце концов все это завершится, не очень-то привлекала ее. Какая-то часть ее верила, что она может вязать до бесконечности.

— Это процесс, — авторитетно заявила Пенелопа.

— Симпатичные завитушки, — высказала свое мнение другая женщина. Грейс поблагодарила ее, хотя даже понятия не имела, о каких завитушках идет речь, и при любых других обстоятельствах справедливо оскорбилась бы. К прилавку подошел плотного сложения мужчина лет тридцати, не больше, с блестящими каштановыми волосами. Грейс обратила внимание, что он одет в ярко-синий свитер ручной вязки, заправленный в слишком тесные джинсы.

— Моя бабушка научила меня вязать крючком, когда мне было восемь, — сказал он Грейс, рассеянно на нее глядя. — Когда меня что-нибудь беспокоило, мы садились рядком, начинали вязать, и все как рукой снимало. И все это было задолго до того, как наука открыла уровни содержания серотонина. — Грейс оставалось только кивнуть. — Меня зовут Скотт, — сказал мужчина, протягивая руку. — Я организовал мужскую группу, которая называется «С вязанием — в будущее». Мы собираемся в подвале пресвитерианской церкви по четвергам вечером. В память о моей бабушке. — И он вздохнул. Грейс испугалась, что сейчас он расплачется. — Мне ее правда очень сильно недостает. — Грейс и в голову не приходило, что людей могут связать друг с другом несколько самых обычных петель.

— А у вас талант, — сказала Пенелопа. — Не знай я ничего, сказала бы, что вы вяжете с рождения. Я начала чинить платок, который вы принесли, но думаю, что вы справитесь и сами. Не бойтесь распускать уже связанное. Вы должны быть безжалостны к себе, иначе попусту потратите время. Если вы не возьметесь за него прямо сейчас, он прорвется в других местах, — объяснила она. Грейс почувствовала, как щеки ее заливает румянец. Как бы там ни было, но после того как она увидела Долли в ее голой палате, дыры казались ей предпочтительнее мысли о том, чтобы распустить связанное бабушкой.