Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том ΙV

• Название: Дневники св. Николая Японского. Том ΙV
• Автор: Николай Японский
• Издательство: Гиперион
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004
• ISBN: 5-89332-090-5 ISBN 5-89332-094-8 (IVт.)

Издание настоящей книги осуществлено при поддержке Фонда Ниппон.

Publication of this book was supported by Grant–in–Aid from the Nippon Foundation

Под редакцией Кэнноскэ Накамура

Дневники святого Николая Японского: в 5 т. / Сост. К. Накамура. Т. 4. — СПб.: Гиперион, 2004. — 976 с.

Настоящее пятитомное издание представляет собой первую полную публикацию огромного дневника, который на протяжении всей своей жизни вел основатель русской Православной миссии в Японии архиепископ Николай Японский (1836–1912).

Четвертый том дневников охватывает период с 1899 по 1904 гг.

© К. Накамура, сост. текста, коммент., вступ. ст., 2004

---

Больше часа, ни слова не проронив, слушал я изложение всего этого о. Симеоном Мии и впервые постиг, какой он плохой священник, да и плохой христианин. Последнее он особенно обнаружил горячим спором со мной, когда я, выслушавши его, произнес решение.

— Обвинений в лености, пьянстве и подобном я не коснусь, так как Вы оправдываете его во всем этом. Пусть по–вашему. Но он, в противность заповеди Спасителя, отпустил свою жену, не имея за нею вины прелюбодеяния; за это свое преступление он исключается из катихизаторов.

— Она сама ушла от него.

— Неудивительно; Вы же сами говорили, что он бил ее.

— Она была плохая жена.

— Он — муж, глава, отчего не учил, не наставлял ее?

— Ее мать не хотела, чтобы она жила с ним.

— Тысячи подобных причин можно привести, и ни одна не отменит прямой заповеди Спасителя, кроме причины, которая указана Им Самим, — а этой причины не было.

— Но она теперь живет с другим, стало быть, любодействует.

— Мы с вами не иезуиты, чтобы так извращать смысл развода, это–то и есть вина Такеици, что он заставил ее любодействовать…

Жену Такеици о. Семен не видал, ее ни о чем не спросил, а это — главное, что я наказывал ему, чтобы не слушать только одну сторону. Говорит, что был у ней, но не застал дома; а в другой раз не потрудился заглянуть. Конечно, вместе с этим теряют силу все речи, наговоренные ему Петром Такеици и его сторонниками о жене. Все это я втолковывал ему долго, и все бесполезно. Такого глупого и, главное, такого антихристианского человека я впервой вижу в нем. В заключение я сказал ясно и решительно: «Беру голый факт: Петр Такеици нарушил прямую заповедь Спасителя, отпустив свою жену, поэтому проповедником учения Спасителя быть не может. Завтра утром я ему скажу это и уволю со службы; сегодня же уже поздно, возьмите его и ступайте вместе с ним ночевать в Семинарию». (Такеици не явился ко мне, а был где–то инде.)

8/20 июля 1899. Четверг.

Утром переноска книг с третьего этажа дома в библиотеку посредством учеников, оставшихся на каникулы, ныне почти все перенесены; срединные полки сняты, и третий этаж, то есть подкрыша большого дома, может служить кладовою для сухих вещей.

Так как о. Мии и Петр Такеици сами явились, то в одиннадцать часов я их позвал. При свидании сказал быть и секретарю Нумабе. Приняли благословение. Сели.

— Давно не видались, — приветствовал я Такеици обычною фразою. Он отвечает тоже приветствием.

— Слышал, что Вы с женою развелись. Правда ли?

— Да, развелся.

— И причина?

— Рассказать?

— Непременно скажите.

— С самого начала?

— Много рассказывать не нужно. Я вчера все в подробности слышал от о. Симеона. Мне нужно только слышать от Вас самих, имели Вы достаточную причину развода или нет?

— Да, достаточную.

— То есть Ваша жена сотворила грех прелюбодеяния?

— Нет, этого не было.

— Больше этого мне ничего не нужно и слышать от Вас.

Я вынес японское Евангелие, прочитал ему Мф. 5, 32 в доказательство того, что Спаситель придавал особенно важное значение заповеди нерасторжимости супружества; еще Мф. 19, 9.

— Видите, что Вы, будучи проповедником учения Спасителя, нарушили одну из самых прямых и важных заповедей Его. Поэтому самому Вы не можете быть больше проповедником и отрешаетесь от этой должности и звания. Знаю, что Вы можете многое наговорить в свою защиту: жена–де была дурного нрава, она–де сама оставила меня, мать ее не хотела, чтобы она жила со мной, и прочее, и прочее — все это я уже слышал от о. Мии, но все это языческие резоны, укажите мне в Слове Божием хоть одну из этих причин, как достаточную причину развода?.. Итак,

если Вы желаете продолжать служение катихизатором, то сойдитесь опять с Вашей женою; пусть она уведомит меня, что живет с вами и вперед не оставит Вас. — Вы будете поставлены проповедником в одну из Церквей, исключая Каназава, где Вы так скомпрометировали себя. Если Вы не можете сего, то не можете и служить Церкви. — У Вас катихизаторское жалованье за восьмой месяц — возьмите его себе; кроме того, вот Вам пять ен на дорогу от Каназава; еще десять я пришлю Вашей матери на дорогу Вам и ей до Вашей родины Токусима. Эти пятнадцать ен я, конечно, не могу поставить на счет Церкви, потому расписки не нужно, — это мое личное дело.

Сказавши все это, я встал и ушел, потому что, решительно, тягостно было; терять катихизатора всегда для меня составляет мучение; прошлую ночь я почти не спал, продумал и промучился.

О. Мии молчал, когда я говорил с Такеици. Но когда ушли они, Нумабе пришел сказать, что о. Мии просит свидания и имеет нечто сказать — он не спокоен духом (фуансин). Я сказал, чтобы пришел в половине первого часа; думал, что он опять будет защищать Такеици, и собирался учинить за это ему отличную головомойку. Но, к счастью, опасение мое не оправдалось: пришел он опять в роли пастыря, заботящегося о своем стаде.

— В Каназава непременно надо послать катихизатора.

— Кого? Все распределены.

— Акилу Ивата, который родом оттуда. На месяц или на два только, пока забудется этот скандал с Такеици.

— Но Иокохама как? Поговорите с о. Павлом Сато, заведующим Иокохамской Церковью; если он будет согласен отпустить Акилу, то тотчас телеграфируем ему, чтобы явился сюда, если и он — Акила — найдет возможным отлучиться из Иокохамы, то и отлично!

О. Мии побежал к о. Павлу Сато, получил его согласие; дали телеграмму Акиле, который через три часа явился из Иокохамы, тоже не нашел препятствий к отлучке, почему сейчас же получил дорожные до Каназава, пять ен экстренных и отправился, чтобы завтра обойти всех своих христиан в Иокохаме, сказать им причину отлучки, сделать прочие приготовления и послезавтра отбыть в Каназава. Мать его и жена с детьми останутся в Иокохаме.

О. Алексей Савабе был и говорил, между прочим, что священники советовались о памятнике о. Анатолию и положили справиться в Нагоя, сколько будет стоить эмалевый крест предположенной величины? Денег на памятник уж собралось ен триста. — Когда умер о. Анатолий! А они все еще советуются о памятнике ему! И это только потому, что христиане пристают к ним с вопросами, что же с деньгами, которые мы пожертвовали на памятник о. Анатолию? Под рассказ о. Алексея я молча думал: когда буду умирать, не забыть бы запретить и думать о памятнике мне. Тоже, пожалуй, задумают сооружать; и только мучение им, безденежным, — жертвовать на вещь совсем бесполезную, а там еще носиться, точно кошка с салом, с собранным пожертвованием — вот так много лет и все–таки не знать, что делать. Фу!

9/21 июля 1899. Пятница.

Целый день работа с семинаристами по разборке периодических изданий, накопившихся за несколько лет на третьем этаже (под крышею большого дома), приведение их в порядок и приготовление для переплета. Завтра это дело, вероятно, кончится.

Между тем отбывавшие последние священники приходили прощаться. О. Симеон Мии окончательно заявил себя не только православным христианином, но и достодолжным иереем: просил извинения (без всякого к тому намека с моей стороны), что не понял с самого начала важности проступка Петра Такеици, состоящего в разводе с женой без вины ее в прелюбодеянии. — Видно, что христианство у самих, по–видимому, лучших наших людей не всосалось в плоть и кровь — лежит на поверхности души слоем еще чуждого элемента.

10/22 июля 1899. Суббота.

Вокруг домов Семинарии надо провести дождепроводимые канавы для вывода воды наружу. Чтобы заказать сию работу, ждал архитектора Кондера, обещавшего быть утром. Но дождь, рубивший беспрерывно целый день, помешал ему явиться. Воды на дворе Семинарии налило ужас сколько, и все собирается у зданий или под ними и, всасываясь, производит сырость, что вредно и для домов, и для жильцов. Действительно, канавки нужны, и жаль, что при постройке Семинарии мы не устроили их. Ныне исправим этот недосмотр.

Симеон Томии, доселе служивший катихизатором здесь, в Каида, согласно его желанию, назначен в Тега, провинции Симооса, из которой он родом. Жена его, беременная первым ребенком, должна была по их расчетам родить в следующем месяце. Поэтому просил Симеон оставить его до родов и оправления жены после них в Токио. Не в первый уже раз подобная просьба; просили и до него молодые катихизаторы с беременными женами о подобном. И всегда меня возмущала эта просьба, Пресвятая Богородица, будучи непраздною, путешествовала из Назарета в Вифлеем; а тут иногда день, полдня, несколько часов боятся совершить жены, которым еще месяц или месяцы до разрешения! Ободрил я Симеона и его жену, и они отправились. Часа два, три всего нужно было ехать по чугунке; и в вагоне приключились жене первые боли родильницы; потом собравшиеся для встречи Симеона христиане Тега приняли его и жену в лодку, из которой, когда высадили ее и довели до катихизаторского помещения, она тотчас же разрешилась от бремени, одарив Симеона дочкой, которая, как и мать, совершенно здоровы — насколько это полагается в их состоянии. Урок вперед и другим молодым катихизаторам — не останавливаться и в подобных обстоятельствах от исполнения их обязанностей и надеяться на покров Божией Матери и хранение Ангела—Хранителя.