Иван Уханов - Рычков

• Название: Рычков
• Автор: Иван Уханов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1996
• ISBN: 5-235-02266-1

В энциклопедиях Петр Иванович Рычков представлен по-разному: в одной назван смелым и неутомимым путешественником-естествоиспытателем, в другой — историком и географом, в третьей — писателем, в четвертой — ученым, первым членом-корреспондентом Российской Академии наук… Кем же он был на самом деле? Оказывается, и тем, и другим, и третьим, И четвертым одновременно. Многогранный подвижнический талант Рычкова получил высокую оценку В. Татищева, М. Ломоносова, Екатерины II и многих выдающихся соотечественников. Настоящая книга открывает малоизвестное широкому читателю доброе имя русского патриота.

---

На дальних подступах к городу Хлынову были поставлены высокие сторожевые башни-бойницы, а в самом городе вдоль крепостных стен — крепкие каменные и деревянные остроги.

Недаром ни Батый, ни его внук Чингисхан, покорившие Российские княжества, Польшу, Венгрию, другие страны и народы, вятской землею овладеть не смогли.

Прочитав летопись, Николай Рычков предполагает, что свою независимость вятские славяне долго поддерживали не только ратной храбростью и постоянной готовностью к отражению всякого рода воинских пришельцев, но и тем, что «многие лета вятчане были управляемы своими выборными военачальниками, не завися ни от какой самодержавной власти». И лишь в XV веке, изнемогая от участившихся грабительских набегов восточных и южных соседей, воссоединились с Российским государством.

После покорения Иваном Грозным Казанского ханства некоторые народы, такие, как тептяри и вотяки, представляющие собой разновидность татар, «опасаясь, чтобы не лишиться древних своих законов и не принять веру новых победителей, сыскали средство укрыться внутрь Башкирии», где были охотно приняты. Башкирцы обложили их небольшим оброком за земли, освободив от рекрутского набора и прочих крестьянских тягостей. Тептяри показали себя усердными землепашцами, добытчиками и отделочниками хорошего строительного камня, возчиками соли, сплавщиками леса.

В уфимской провинции тептяри, как и вотяки, жили по законам язычников. Есть у них свои могущественные боги, в жертву которым приносятся разные животные, а также хлеб и ячменная крупа.

Не переставая удивляться простосердечию, по-детски невинному невежеству вотяков, Николай Рычков пишет в дневнике: «Суеверие их так далеко простирается, что самые неодушевленные вещи приемлют от них почитание богов. Из числа ими обожаемых вещей знатнейший есть так называемый Модор, которые не что и иное, как ветви пихтового дерева. Сколь благоговейно чтут они сии священные ветви, тому послужит доказательством, что со мною случилось, когда нечаянно хотел я коснуться до них руками».

Въехав в деревню Кичак, Николай, ища убежище от солнечной жары, вошел в один дом. Там на стене он увидел дощечку, обложенную пихтовыми веточками. Когда он хотел дотронуться до них рукой, хозяин и хозяйка подскочили к нему с криком, «чтоб я любопытство свое удовольствовал только глазами, а руками отнюдь не прикасался».

— Но почему я не должен касаться сей травы? — спросил Рычков.

— Это Модор, бог-хранитель домов наших, — ответил испуганный старик.

— Если коснется ее не токмо рука иноверца, но и наша, то покой семейства разрушится, и пойдут на дом наш одни несчастья, — добавила в ужас приведенная старуха.

Из живых существ вотяки обожают дятла, из богов — Киреметя и в день начала весенней пахоты приносят ему в жертву черного молодого барана.

Многим примерам своих предков вотяки следуют и в свадебных делах. Девицу сватают по уговору о том, сколько надобно дать за нее калыму. После того, как размер калыма установлен, жених увозит невесту «в свой дом и целую неделю пользуется ее приятностями». Затем приезжает отец невесты и забирает ее и весь год держит дома под таким приглядом, что она никак не может свидеться со своим нареченным. Жених же все это время старается выплатить калым, после чего играется свадьба.

Говоря о хозяйствовании вотяков, Николай Рычков заверяет, что в Российском государстве нет ни одного народа, могущего с ним сравниться в трудолюбии. «Ревнование и почтение к трудам у них столь велико, что женщины их стараются одна перед другой проснуться пораньше, дабы придти на жатву прежде своей соседки. Нередко случается, что женщины, лишась своих мужей, исправляют одни все те работы, которые в других народах свойственны только мужчинам». Между вотяками нет ни беспосредственно богатых, ни весьма скудных и лишенных пропитания. Праздность, будучи их обществом презираема, заставляет всех радеть о способах домостроительства; а земледелие служит истинною питательницею вятского народа. Богатство их составляют житницы, хлебом наполненные, пчелы и скотоводство, которыми будучи всегда изобильны, развозят на продажу по разным городам и заводам. «Границы их трудам есть смерть и младенчество, а прочее время жизни препровождают и самые дряхлые старики в домашней работе».

В июне 1770 года, завершив путешествие, Николай Рычков прибыл в Оренбург, куда еще в марте перебралась из Спасского вся семья Рычковых.

Петр Иванович с гордостью слушал рассказы сына, подмечая, как крепнет в нем пристрастие к новому ремеслу.

— Небось не приснилось бы никогда, сколь всего повидано и услышано?! Теперь журнал свои пухлый от дорожных записок надобно в дело привести — в научный труд, в книгу. Меньше ходи и разглагольствуй о путешествии своем, а опиши как есть. Ибо сказанное забудется, написанное останется. Суета молодости и теснота будней ныне первые помехи твои, но уединись, оттолкни все.

Коли вторая часть записок будет исполнена с тем же усердием, как и первая, показавшая твое стремление трудом заниматься не из тщеславия, а ради практической пользы для Отечества, то, как сказывали мне достославные Паллас и Лепехин, сочинения твои, мой сын, будут изданы Академией наук уже в этом году, — наставительно рассуждал Петр Иванович, склоняя еще не отдохнувшего от долгого путешествия сына к осознанию того, как важны в научной работе самодисциплина и воля.

— Понимаю, отец. Я и сам жажду засесть за бумаги. Вот только на недельку съезжу к яицким рыбакам ушицы похлебать. Ты сам прежде не советовал спешить с писанием, дабы вместо краснобайства дельные мысли на бумаге оставлять.

— И чтобы сам себя не оговаривал, не повторял, — с улыбкой добавил Петр Иванович. — Когда в сочинении два-три раза появляются схожие рассуждения, то они напоминают рассеянного человека, который, попрощавшись и дойдя до порога, вновь идет в дом и кланяется.

Через два месяца Николай закончил и заново переписал первую и вторую части своих «Дневных записок». Перед отправкой в Петербург дал их почитать отцу.

— Надеюсь, труд сей не залежится в нашей академии, — сухо похвалил Петр Иванович сына. — Только внешне надобно бы его достойно оформить, почтение людям, тебе высокое доверие оказавшим, выразить. И хотя сим сочинением ты делом признательность свою им доказал, но благодарность автор, как ныне принято, может еще и в самой книге объявлять. Подумай, какие слова тут более подходящи.

Первые две части тома Императорская Академия наук издала в конце 1770 года В толстой коричневой с золотым тиснением на обложке книге было 325 страниц и одна ландкарта. Для читателя вхождение в книгу было торжественным. Прочитав на титульном листе оглавление «Журнал, или Дневные записки путешествия капитана Рычкова по разным провинциям Российского государства в 1769 и 1770 году», читатель открывал следующую страницу, на которой крупным красивым шрифтом было напечатано:

«Его сиятельству графу Владимиру Григорьевичу Орлову, ея Императорскому величеству камер-юнкеру Императорской Академии наук, главному директору».

Далее следовала страница такого содержания:

«Сиятельнейший граф, милостивый государь!

Первый опыт трудов моих нахожу я за лучшее посвятить моему благодетелю, дабы сохранить в вечной памяти, что Ваше сиятельство были Покровителем наших экспедиций и истинным благодетелем тому, который во всю жизнь свою пробудет Вашего сиятельства всепокорным слугою.

Николай Рычков».

Затем, открыв четвертую страницу, читатель находил для себя предисловие, в котором автор объяснял суть своей творческой задачи:

«Познание всех частей государства утешает каждого любящего Отечество… Мы почувствуем несказанное удовольствие, когда сограждане наши сочтут сей малый опыт трудов за знак нашего к ним усердия, и чем более будучи они им приятны, тем больше будем мы стараться, дабы по прошествии каждого года выдавать в публику наши «Дневные записки».

На пятой странице была представлена «Карта, учиненная во время путешествия капитана Рычкова по разным провинциям…».

И только с шестой страницы начинался сам текст «Дневных записок». Все это лишний раз свидетельствовало, что издатели книги с большим уважением отнеслись к первым трудам молодого ученого, тем самым упрочая в нем охоту к новым путешествиям и редкому своему промыслу.

ЛУЧШАЯ ОПОРА ИСТИНЫ

Не ровен час: всякое бывает.

Народная пословица

Весной Рычкову нечаянно подвернулся случай совершить еще одно, едва не закончившееся для него погибелью, научное путешествие в неведомые ему киргиз-кайсацкие степи.

В ту зиму в Оренбургском крае распространились слухи о том, что волжские калмыки собираются покинуть обетованные места и переселиться в земли своих предков, к границам Китая. Оренбургский губернатор Рейнсдорп сообщил об этом правительству осторожно, с неохотою: бегство целого народа из вверенного ему, генерал-губернатору, края в Петербурге могли истолковать всяко, поскольку даже в самом Оренбурге причины волнения калмыков одни объясняли возмущением их начальников-феодалов, тяготившихся централизованной властью; другие винили калмыцкое духовенство, которое пугало простой народ тем, что русские якобы намерены ввести у калмыков христианство, земледелие, рекрутские наборы. Вместо того, чтобы опровергнуть, пресечь эти подстрекательские слухи и обратиться к калмыкам с разъяснительным манифестом, Рейнсдорп ничего не предпринимал, убежденный, что калмыки поколобродят, повозмущаются, как и башкиры, да и утихнут.