А. Махов - Микеланджело

• Название: Микеланджело
• Автор: А. Махов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014

Микеланджело Буонарроти (1475—1564) по праву считается одним из величайших гениев мирового искусства, достигшим в своем творчестве не только пределов мастерства, но и высочайших вершин духа. Подобно другим титанам итальянского Возрождения, он проявил себя в самых разных областях — скульптуре, живописи, архитектуре, поэзии. Его долгая жизнь не была лёгкой: сложный характер и бескомпромиссность натуры лишили его друзей, наделив множеством врагов и завистников, чья клевета ещё много веков пятнала его имя. Среди множества исследований, правдиво рассказывающих о судьбе и творениях великого мастера, одним из самых заметных обещает стать его новая биография, написанная Александром Маховым — историком итальянской культуры, переводчиком на русский язык поэтических творений Микеланджело, которые предстают в этой книге не менее значимой частью его творческого наследия, чем всем известные живописные и скульптурные шедевры.

---

Желая сделать мастеру приятное, Дель Риччо с уверенностью сказал:

— Сан Пьетрин Винколи и весь приход в своих не ошибутся ожиданьях.

— Но лишь по завершении работ судить возможно о моих стараньях. На днях контракта истекает срок.

— А снял ли возражения заказчик?

Не ожидавший столь болезненного для него вопроса, Микеланджело чуть не выронил резец, которым намеревался подчистить пьедестал:

— Нет, всяк сверчок пусть знает свой шесток! В таких делах никто мне не указчик.

Послышался шум подъехавшего экипажа. Дель Риччо встрепенулся и заволновался:

— Сдаётся, что подъехали друзья. Прошу вас — уделите им вниманье.

— Мне время попусту терять нельзя, — недовольно пробурчал себе под нос Микеланджело и взялся за дело.

Из-за колонн во дворике появился кардинал Пол в пурпуровой мантии и с ним две дамы. Одна, что постарше, в нелепом светлом балахоне, подчёркивающем её чрезмерную полноту; другая во всём тёмном, как монашка.

— Простите, господа, за опозданье, — промолвил кардинал Пол. — Позвольте, где же настоятель сам?

— Он занемог, — последовал ответ Дель Риччо.

— Храни его Мадонна!

Обратившись к Микеланджело, снявшему в смущении рабочий фартук при виде незнакомцев, Дель Риччо взял на себя роль хозяина дома.

— Имею честь, мой друг, представить вам их светлости: Гонзага и Колонна, а с ними их преосвященство Пол.

Микеланджело поклонился гостям, но под благословение к кардиналу не подошёл, который ему не понравился с первого взгляда из-за самодовольной слащавой улыбки, не сходящей с холёного лица.

— Творца такого повстречать — везенье! — воскликнула Джулия Гонзага. — Сегодня нас счастливый случай свёл.

— Чтоб заодно рассеять все сомненья, — поддакнул герцогине Пол.

Откинув вуаль, маркиза Колонна промолвила низким грудным голосом:

— Кто в правоте уверен, монсиньор, зачем тому третейское решенье?

Недоумённо пожав плечами и словно ища поддержки у молчащего Микеланджело, Дель Риччо спросил:

— Поведайте, о чём ваш разговор?

— О вынесенном Данте приговоре, — пояснил Пол, — и о делах давно минувших дней. Мы не пришли к согласью в долгом споре.

— А ваше мненье, мастер? — спросила герцогиня, не сознавая, что задела самую больную струну. — Вам видней.

Вынужденный дать ответ, он заговорил, волнуясь и не спуская глаз с маркизы Колонна, в которой, сам не зная почему, вдруг ощутил в самом её облике, благородной осанке и проникновенно звучащем голосе родственную душу.

— Моя Флоренция себе на горе отвергла лучшего из сыновей. Поборник вольности попал в опалу за то, что был ко лжи непримирим. Но он остался верен идеалу.

— Спор разрешён, — сказала Виттория Колонна, захлопав в ладоши в знак одобрения. — Ответ неоспорим в защиту правдолюбца и поэта.

При этих словах у Микеланджело возникло желание подойти к маркизе и поцеловать ей руку, но он сдержался.

— Чем новым вы порадуете Рим? — спросила Джулия Гонзага.

— В Сикстине занят я с начала лета.

— Но в тайне тема нового труда? — не унималась дотошная герцогиня.

— Помилуйте, да в этом нет секрета! — удивился Микеланджело. — Пишу я сцены «Страшного суда».

Самодовольную улыбку на лице кардинала сменило удивление:

— И вы, послушный папскому веленью, взялись инакомыслие судить?

— Грешно судить людей за убежденья, — с вызовом ответил Микеланджело. — Над подлостью я буду суд вершить.

— «Да не суди и будешь несудимым», — не отставал кардинал. — Не забывайте заповедь сию.

— Так, значит, оставаться к злу терпимым, — ответил, всё более распаляясь, Микеланджело, — и ложью совесть усыплять свою?

С вниманием следя за спором, Колонна решила немного остудить пыл поразившего её с первого взгляда мастера и тихо промолвила:

— Зло одолеть возможно лишь смиреньем, и в нём обрящете себе оплот.

Микеланджело вздрогнул, вспомнив друзей, павших за республику.

— Мне с чужеземным свыкнуться вторженьем, под чьей пятою стонет весь народ?

Он остановился, чтобы перевести дыхание.

— Преступно в наше время быть бесстрастным пред диким мракобесием в стране. Я не могу остаться безучастным — дух итальянца жив ещё во мне.

— Наш долг прощать, — заметил менторским тоном Пол, — терпеть и жить примерно…

Нет, этот любующийся собой англичанин начал его сильно раздражать, и он резко прервал его наставления:

— …чтоб вашим проповедям вторить в лад о том, что догмы церкви вечны, ибо верны? Неправы вы, и спорен постулат!

— На аксиомах зиждется доктрина! — чуть не фальцетом взвизгнул кардинал в ответ.

— И теоремы надобны уму, — не унимался возбуждённый Микеланджело. — А человеку, коль он не скотина, дойти до сути должно самому. Все разговоры о смиренье духа для слабых как спасительный дурман. Повсюду горе, нищета, разруха. Кому же выгоден такой обман?

Его вопрос повис в воздухе, и все молчали. Затянувшуюся паузу прервала Виттория Колонна:

— Но кто докажет ваши теоремы?

— О, дивная синьора, — воскликнул Микеланджело, — этот тон так неуместен для серьёзной темы, когда душа сдержать не в силах стон. Ведь человек умом пытливым славен, но в жизни с незапамятных времён он до сих пор унижен и бесправен.

Видя, как мастер возбуждён, и желая прекратить спор, кардинал предложил примирительным тоном:

— Пред нами, мастер, общая тропа евангельских заветов и традиций.

Но Микеланджело не принял посыл к примирению.

— Риторика воистину слепа, коль вынуждает жить в плену амбиций. Не церковь — души надо возвышать и рабство из сознанья рвать с корнями!

Видимо, осознав, что ершистого собеседника не пронять привычными доводами, Пол решил повернуть разговор на другую тему.

— Мы Божьим словом будем утверждать, а вы своими славными делами. Согласно действуя, пожнём успех.

— Искусством я добился очень мало, — с грустью в голосе признал Микеланджело. — Мне, кроме боли, нет иных утех. Республика в бою неравном пала, а я, избегнув казни, стражду здесь и от отчаяния впал в унылость.

Искренность мастера и боль, прозвучавшая в его словах, тронули маркизу Колонна.

— Но вам порукой вдохновенный труд и гений ваш. А Ватикана милость, поверьте, до добра не доведёт.

— Не вырваться из цепкого капкана, — глядя в пустоту, тоскливо произнёс Микеланджело. — А с Павлом я не ведаю забот — работаю покамест без изъяна.

Кардинал решил слегка заинтриговать несколько сникшего духом мастера.

— Пикантная о папе новость есть: с ним император Карл в родство вступает.

— От вас впервые слышу эту весть, хотя она меня не занимает.

— Напрасно, — с ехидцей промолвил кардинал. — Папой Павлом движет страсть, и преисполнен целей он корыстных, чтоб во Флоренции упрочить власть и Медичи, и всех их присных.

Микеланджело от неожиданности насторожился и с удивлением в упор посмотрел на коварного прелата.

— Не сразу я сумел вас распознать. Вы, вижу, мастер сыпать соль на раны и на больных струнах души играть! Циничны ваши дьявольские планы. Вам, чужестранцу, что до наших бед?

Почуяв неладное, молчавший до сих пор Дель Риччо, никак не ожидавший, что разговор примет такой оборот, решительно встал между разъярённым мастером и смутившимся кардиналом, пытаясь как-то сгладить создавшуюся нервозную обстановку.

— Оставим этот разговор, синьоры! Вы поступаете себе во вред.

— Я здесь не вижу повода для ссоры, — сказал Пол, опасливо отойдя в сторону. — Одумайтесь, мой сын — вот вам совет.

Микеланджело рассмеялся:

— Да полноте! Мы не в исповедальне — держите наставленья про запас.

Кардинал вконец потерял выдержку и перешёл чуть ли не на крик:

— Но tertium non datur77 изначально! Идёте с нами или против нас?

— Читайте-ка труды Платона-грека, тогда поймёте — дан и третий путь, основанный на вере в человека, способного весь мир перевернуть.

Он вдруг заметил в глазах кардинала растерянность и испуг. Ему стало искренне жаль заблудшего прелата и двух его спутниц.

— Как говорил мудрейший Марк Аврелий, не упустите жизнь — бесценный дар. А вы укрылись за стенами келий, где властвует молитвенный угар.

Всё ещё не придя в себя, Пол тихо промолвил:

— Но вспомните Писание…

— Отвечу, — прервал его Микеланджело, — в нём силу черпаю в борьбе со злом. А тот, кто ловко нам подстроил встречу, задуматься бы должен кой о чём.

Дель Риччо встрепенулся и забормотал:

— Да я…

Но Микеланджело повелительным жестом остановил его:

— Ты заслужил за вероломство те тридцать сребреников. Полно лгать!

Отвернувшись от что-то лепечущего друга, он подошёл к Виттории Колонна:

— Маркиза, с вами я ценю знакомство. И если захотите повидать работы разных лет и мастерскую, на Форуме легко сыскать мой дом, хоть, может быть, вас прогневить рискую.

Не прощаясь, он стремительно покинул внутренний дворик. Наступило общее замешательство под гневным оком свидетеля разыгравшейся бурной сцены восседающего на небольшом пьедестале «Моисея».