Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том ΙII

• Название: Дневники св. Николая Японского. Том ΙII
• Автор: Николай Японский
• Издательство: Гиперион
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004
• ISBN: ISBN 5-89332-093-Х (III т.)

Издание настоящей книги осуществлено при поддержке Фонда Ниппон.

Publication of this book was supported by Grant–in–Aid from the Nippon Foundation.

Под редакцией Кэнноскэ Накамура

Дневники святого Николая Японского: в 5 т. / Сост. К. Накамура. Т. 3. — СПб.: Гиперион, 2004. — 896 с.

Настоящее пятитомное издание представляет собой первую полную публикацию огромного дневника, который на протяжении всей своей жизни вел основатель русской Православной миссии в Японии архиепископ Николай Японский (1836–1912).

Третий том дневников охватывает период с 1893 по 1899 гг.

Исходный pdf - http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=4474675

Предание.ру - самый крупный православный мультимедийный архив в Рунете: лекции, выступления, фильмы, аудиокниги и книги для чтения на электронных устройствах; в свободном доступе, для всех.

---

Обычные службы — утром Литургия, вечером всенощная, пред завтрашним праздником Вознесения. Но на последней расстроило дух нелепо долгое пение; притом же ирмосы до того плохо пели, что было едва стерпимое мучение слушать, а до молитвы куда уж тут! Два с половиною часа длилась всенощная; потом еще проповедь, так что в девять часов пришлось выйти из Церкви; и монахам бы это впору, а тут — недавно крещенные в христианство, да притом еще все дети, так как из города христиан почти никого не было, — одни учащиеся, — жаль их, бедных! Зато и разбранил же я регента Алексея Обара после службы! И сделал ему точные наставления, как сократить пение, — отрубать хвосты, безобразно длинно тянущиеся всегда: «тамае», или «кудасе», и подобное на минуту тянутся; сократить их, — и уже на полчаса служба будет короче, и прочее, и прочее. Львовскому толковать об этом — к стене горох, никакой пользы. Обара обещал «корекара кио цкеру».

14/26 сентября 1898. Понедельник.

Праздник Воздвижения.

По болезни едва кончил богослужение и вернулся из алтарной двери, чтобы поскорее добраться до постели, которой и держался дней десять во всякое время, кроме утренних и вечерних занятий переводом, каковое дело одолевал с великим трудом и болью. По этой причине и дневник опущен вот — до 4/16 октября, воскресенье. Болезнь пустая, недостойная внимания и участия, такая, о которой даже совестно говорить и для которой я не счел нужным призвать врача, но что будешь делать? Сидеть нельзя, да и только: нарыв на той части, которою сидел, да еще такой больной, какого у меня отроду не бывало, — да так больно нарывал, — фу! Ладно, хоть теперь, кажется, все прошло. — Особенного ничего по церковным делам в это время не произошло. Впрочем, кое–что можно отметить.

Служащие Церкви обрадовали «изоку имон квай». Члены ежемесячно дают десять сен, за что, когда умрет служащий Церкви член, его семейству выдадутся двадцать ен — в первый год существования общества, потом же умирающим — тридцать ен. Кто не внесет десять сен в продолжение месяца, тот выключается из общества, и дотоле сделанный им вклад пропадает. Вносимая сумма вычитается из содержания при отсылке его члену и доставляется казначею общества. Общество открывает свои действия с января будущего года, с марта же начнет выдачи. Председатель общества — о. Павел Савабе, его помощник Савва Хорие, делопроизводителей и секретарей семь человек. — Прочитавши представленные мне правила общества, я нашел их простыми и осуществимыми, почему и сам записался в члены общества со взносом одна ена ежемесячно.

О. Павел Савабе, вернувшись из Сиракава, успокоил насчет тамошнего столкновения наших христиан с язычниками. Дело началось из–за сорока сен, которые христианин не хотел дать на праздник не столько языческий, сколько просто народный. Но пусть бы просто отказался, а он наговорил еще дерзостей коллекторам, которые и ушли с угрозами. И вот они задели колесницей дом одного христианина, повредив, впрочем, только небольшую часть навеса, набросали камней в дом другого, побили третьего, но именно такого, который сам навязывался на побои, — человека дурного поведения между христианами, которому сами же христиане говорили, — «это тебе наказание Божие»; разбили в драке ему голову, но не проломили, как прежде было слышно. Лишь только произошло все это, как лучшие граждане города пришли к христианам, просили извинения и прекращения всего беспорядка, обещаясь представить вчинателей и заставить их принести какое угодно извинение. Но христиане, к сожалению, не удовлетворились этим, пошли жаловаться к властям, которые и приняли дело в свои руки и ведут его беспристрастно, так что обидчики христиан будут наказаны, по уверению о. Павла. Так как это дело вышло в газеты, то христиане Сиракава получили множество соболезновательных писем, — между прочим, от протестантов и католиков. Все убеждают не оставить это дело так, а требовать строгого суда и наказания язычникам. Один католический катихизатор в своем горячем письме требует смертной казни нападавшим на христиан, — Должно быть, возбужденные этим наши катихизаторы соседних Церквей — Батоо, Карасуяма, Оотавара — прислали мне коллективное письмо с требованием жаловаться министру внутренних дел, и так далее. Еще бы!

Моисей Мори, страдавший умопомешательством, но, по–видимому, оправившийся, и сам — вот уж второй раз — просится опять в катихизаторы, и о. Андроник за него просит, и катихизатор Фома Танака, и, наконец, родной брат Моисея. Брат пишет, что дал Моисею пятьдесят ен на заведение мелочной лавки, которую Моисей и завел, но тотчас же все проторговал, оставшись без гроша: больше–де он Моисею помогать не может, — и Моисей с женой и двумя детьми близки к голодной смерти: потому и просит принять Моисея опять на церковную службу, ибо он о том только и думает. Брат еще язычник, но богач и волостной старшина. Обращение его с Моисеем недостойно брата, но нам нельзя оставить бывшего нашего сослужителя в беде. Написал я Фоме Танака, что прямо в катихизаторы Моисей не может быть принят, но пусть Фома частным образом употребит его на службу в городе Курое, соседнем с Вакаяма: если он окажется здоровым и успешным по проповеди, то на следующем Соборе будет вновь введен в список катихизаторов; содержание ему ежемесячно будет восемь ен, каковые деньги будут высылаться Фоме для передачи Моисею Мори. О. Андронику написано о том же.

Reverend Jefferys, американский епископальный миссионер в Сендае, просил свидания для какого–то дела. Я не мог принять его, так как не мог сидеть. Он написал, что просит моего благословения и содействия нашим христианам в Сендае соединиться с их — епископальными — христианами для покупки земли под кладбище. Но ни о. Петр Сасагава, никто из сендайских христиан мне ни слова об этом. Потому я ответил Jefferys’y, чтобы он посоветовался с о. Петром и нашими сендайскими христианами о сем предмете.

О. Андроник, даст Бог, будет отличным миссионером, кажется, и будет тем хозяином дела, о котором я мечтал. Посещает и оживляет Церкви, окрестные Оосака; ропщет на неуспехи в японском языке, а между тем говорит так, что все отлично его понимают и иногда трогаются до слез его речами. На днях был здесь христианин из Вакаяма, где только что побыл о. Андроник, и рассказывал, что все удивляются, как о. Андроник в девять месяцев так научился говорить по–японски, уверял, что решительно все, что он говорит, все отлично понимают. Укрепи Бог его здоровье, на слабость которого он жалуется!

О. архимандрит Сергий все еще в Хоккайдо. Полтора месяца обозревал приход о. Николая Сакураи; уж, конечно, обозрел его во всех подробностях, хотя письма его дают очень краткие сведения. На днях прибыл в Хакодате и отсюда отправился в Кусиро, единственную Церковь, не посещенную им в приходе о. Игнатия Като. Отправился отсюда (24 июля старого стиля) в летнем платье; не знаю, как он терпит там уже наступившие холода, на которые даже и не жалуется ни в одном из писем. Дай Бог, чтобы не простудился! Видно же, что человек крепкий, выносливый и любящий довести до конца то, что начал.

5/17 октября 1898. Понедельник.

Японский праздник осенней жатвы: классов не было: день — превосходный, теплый, солнечный: детям хорошо было гулять. Я справлял корреспонденцию: между прочим, написал благодарственное письмо Георгию Константиновичу Властову, автору «Священной Летописи», приславшему недавно в подарок первую книгу «Толкование на книгу пророка Исайи» и очень лестное письмо: послал ему и две книжки перевода на японский его «Толкование на книгу Бытия».

6/18 октября 1898. Вторник.

Из Хакодате пишут, что построечный ремонт, замедленный непогодами, близится к концу. Просят нового расхода на покраску домов, ибо–де воздвигнутое или ремонтированное из старого материала отличается по наружности ни на что не похожею постройкою: доски то белые, то черные, или серые, то старые, то новые, и тому подобное. Нечего делать, больше ста ен еще придется извести.

Иван Акимович Сенума говорил, что воспитанник Фукуба ленится, уроки никогда не готовит и не знает, — будет последним в классе при хороших способностях, не дурном и поведении. Велел прислать его ко мне. Посадил, обласкал, спрашиваю:

— А что, нравится тебе быть самым последним между людьми?

— Не нравится, — говорит.

— Зачем же ты последним между товарищами в классе? Никогда не знаешь уроков, и это не от неспособности, а от лености; когда другие готовят уроки, ты шалишь, болтаешься по комнатам, мешая и другим: а назавтра все учителя или бранят тебя, или смотрят с презрением. Хорошо это?

— Не хорошо, — признается.

— Так заниматься, — И так далее. Взял с него обещание, что к завтрему уроки приготовит, и учителя будут довольными.

7/19 октября 1898. Среда.