Джон Толкин - Дружество Кольца

• Название: Дружество Кольца
• Автор: Джон Толкин
• Издательство: АСТ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-016274-Х

Перед вами — «Дружество Кольца», первая книга трилогии «Властелин Колец». Своеобразной «Библии от фэнтези», Книги Книг, «литературной легенды», самого — официально — популярного произведения прошлого века. Писать о «Властелине Колец» можно много, почти бесконечно, но — ЗАЧЕМ? Комментарии здесь излишни!

---

— Малость похоже на давние вирши Бильбо, — заметил Пиппин. — Или сам сочинил, в его манере? Звучит не очень-то ободряюще.

— Не знаю, — пожал плечами Фродо. — Слова сами на язык пришли, вроде как сочинились, а может, припомнились. И впрямь похоже на Бильбо, перед уходом у него и стихи, и мысли были как раз в таком духе. Он частенько говаривал, что на свете есть только одна Дорога. Она, мол, как река: начало берет у каждого порога, а все тропки — ее притоки. Ступишь, говорит, на такую, подхватит тебя, понесет по течению и вынесет к Лихолесью, а там и к Одинокой Горе, а то и куда подальше. Так он обычно говаривал, на пороге Бебня, возвратившись после долгой прогулки.

— Река так река, — промолвил Пиппин. — Но в ближайший час никакая дорога меня не подхватит и никуда не вынесет.

Он решительно выпростался из лямок. Фродо и Сэм последовали его примеру и тоже пристроились на обочине: котомки под спинами, ноги на дороге. Хорошенько отдохнув, хорошенько перекусили, а потом снова отдохнули — опять-таки хорошенько.

С холма спускались уже в закатных лучах. Покуда по всей дороге им не попалось ни попутчика, ни встречного. Пользовались ею редко: на подводе по такой ехать замучаешься, а кого понесет пешком в Лесные Кулички. И утоптанной назвать-то трудно. Одно радовало: когда прошли по дороге часок с хвостиком, она несколько спрямилась. Местность вокруг лежала открытая, но купы деревьев попадались все чаще — близился лес. Неожиданно Сэм замер.

— Копыта топочут, — пояснил он. — Позади, за поворотом. Пони, а может, лошадь.

Все оглянулись, но разве за поворотом чего увидишь?

— Уж не Гэндальф ли нас нагоняет? — предположил Фродо, однако, еще не закончив фразы, почему-то почувствовал, что никакой это не Гэндальф, и тут же захотел спрятаться от непрошеного попутчика.

— Вздор, наверное, — промолвил он извиняющимся тоном, — но мне неохота попадаться никому на глаза. До смерти надоело, что все кому не лень суют нос в мои дела. Ну а ежели это Гэндальф, — добавил Фродо, подумав, — подшутим над ним, чтоб наперед не опаздывал. Быстро прячемся!

Пиппин и Сэм метнулись влево и нырнули в ложбинку близ самой обочины. Фродо замешкался: вроде и хотел скрыться, но мешало любопытство или что-то еще. Копыта между тем стучали все ближе. Лишь в последний момент хоббит успел юркнуть в густую траву позади росшего у дороги дерева, но и тут не залег плашмя, а осторожно выглянул поверх выступавшего из земли корня.

Из-за поворота вылетел конь, не хоббитский пони, а здоровенный черный скакун. И седок был под стать — высоченный, в черном плаще с капюшоном, надвинутым так низко, что не видно лица.

Поравнявшись с деревом, конь замер. Всадник не шевелился, лишь слегка подался вперед, словно прислушиваясь. Затем повел головой из стороны в сторону, и Фродо расслышал сопение, будто незнакомец принюхивался, пытаясь уловить слабый, ускользающий запах.

И тут хоббита охватил леденящий, безотчетный ужас. Он едва осмеливался дышать, но все пересиливало желание сейчас, сию же секунду надеть Кольцо. Рука сама тянулась к карману. Все предостережения Гэндальфа казались нелепыми: ведь стоит надеть Кольцо, и он станет невидимым. Спасется! Бильбо вот надевал, и ничего. И потом, Фродо ведь в Хоббитании, а не где-нибудь на чужбине…

Пальцы уже коснулись цепочки, но в этот миг всадник выпрямился и тронул поводья. Черный конь переступил копытами, сделал несколько шагов и перешел на размашистую, быструю рысь.

Фродо подполз к обочине и проводил всадника взглядом. В темноте об этом трудно было судить с уверенностью, но ему показалось, что далеко впереди всадник свернул направо и скрылся в придорожной роще.

— Странно все это, — размышлял хоббит вслух, направляясь к друзьям. — Очень странно, чтобы не сказать — жутко.

Сэм с Пиппином лежали ничком и ничего не видели, так что Фродо пришлось расписать им чужака во всей красе: и обличье его, и непонятное поведение.

— Не знаю уж, почему, но я был уверен в том, что меня-то он и вынюхивал. Так же твердо, как и в том, что нипочем не хочу ему попадаться. Уж больно он страшный, про таких в Хоббитании никто не слыхивал.

— Какое вообще большуну до нас дело? — буркнул Пиппин. — Как его сюда занесло?

— Люди в Хоббитании бывают не так уж редко, — заметил Фродо. — Слышал я, будто в Южном Уделе с ними хлопот хватает. Но то ведь люди, а тут страхолюд какой-то. И откуда только он взялся?

— Прошу прощения, сударь, — встрял в разговор Сэм. — Знаю я, откуда он заявился, из Хоббитона, вот откуда. И куда путь держит, тоже знаю.

— Ты что несешь? — изумленно воскликнул Фродо. — Почему раньше молчал?

— Да забыл я. Из головы вылетело, вот только сейчас и вспомнил. Дело-то как было: вернулся я, значит, в нашу нору с ключом, папаше его отдать, как вами велено, а старик мне и говорит: «Эвон, ты, оказывается, здесь, а я думал, еще с утречка с господином Фродо уехал. Тут, слышь-ка, цеплялся ко мне один, все выспрашивал, где, дескать, господин Беббинс. А как прослышал, что Бебень продан и Беббинса туточки ищи-свищи, осерчал сильно. Зашипел на меня, ровно змей какой, и посейчас мурашки по коже. Насилу отделался, спровадил его в Баклуши: небось, туда скачет. Не глянулся он мне, век бы таких не видеть».

«А из каковских он, малый-то этот?» — я, значит, папашу спрашиваю. «Кто их разберет: не нашенский, не хоббит. Чернущий весь, высоченный: наклонился и зырит на меня сверху вниз, а глаз-то не видно. Большун, верно, из чужедальних: выговор у него чудной». Больше я расспрашивать не стал, времени не было. Вы, сударь, меня ждали, да и важности никакой я в том не углядел. Мало ли кто о чем спросит, а что обличьем чудной, так ведь старик мой подслеповат. Да и стемнело, когда он вышел в наулок воздухом подышать, а тот, черный, на Бугор заехал. Вы уж не обессудьте, сударь, коли папаша что не так сказал, и за беспамятство мое простите.

— Старбень не виноват, все говорил правильно, — вздохнул Фродо. — И тебя бранить не за что; ежели кто сглупил, так я сам. Слышал ведь, краем уха, но слышал, как Старбень твой отвечал на вопросы насчет меня. Нет чтобы насторожиться да в пути поберечься.

— А с чего ты взял, будто это тот самый всадник? — спросил Пиппин. — Из Хоббитона мы убрались неприметно, не мог он нас увидеть.

— А ежели он нюхом, по следу? — предположил Сэм. — Ведь что папаша мой говорит, что господин Фродо, одно к одному выходит. Черный, в капюшоне, сопит…

— Эх, зря я Гэндальфа не дождался, — пробормотал Фродо себе под нос. — А впрочем, может, и лучше, что ждать не стал, задержка-то могла бы и боком выйти.

— Эй, — Пиппин все же расслышал его слова. — Скажи толком, ты знаешь что про страшилу этого черного или догадки строишь?

— Знать не знаю, да и гадать не берусь, — задумчиво покачал головой Фродо.

— Дело твое, — фыркнул Пиппин. — Коли охота, можешь держать свои секреты при себе, но что мы дальше-то делать будем? Не худо бы поесть-попить, да боюсь, после всех россказней про нюхачей этих черных с невидимыми носами у меня кусок в горле застрянет.

— Ноги уносить, вот что, — отозвался Фродо. — Только не по дороге: всадник ведь и вернуться может, а то, неровен час, и другой какой прискачет. И придется шагу прибавить: до Баковин еще чесать и чесать.

Когда продолжили путь, тени деревьев на траве уже истончились и вытянулись. Теперь держались левее дороги, на расстоянии броска камня, и двигаться старались бесшумно и скрытно. Это получалось, а вот насчет прибавить шагу — дудки: трава густая, высокая, тут тебе кочка, там овражина, да и деревья росли чем дальше, тем чаще.

Намучались хоббиты основательно, но на дорогу — хорошо еще, что на протяжении нескольких миль она шла совершенно прямо, — не выходили до тех пор, пока красное закатное солнце не спряталось позади них за холмы. А как вышли, то выяснилось, что отсюда дорога забирает налево и явно спускается к Затону. В другую сторону — по старому дубняку да к Древесной Сени — вела узкая, извилистая тропка.

— В самый раз для нас будет, — решил Фродо. — Ею и двинем.

Двинуть двинули, но ушли недалеко, потому что вскоре заприметили в сторонке огромное дуплистое дерево, почти уже засохшее. Сучья пообломались, попадали, и хотя на их месте кое-где торчали тоненькие редкие веточки, даже с листочками, могучий некогда ствол изнутри совершенно прогнил и стоял пустым. Забраться в дупло можно было через неприметную с тропы большую трещину, что хоббиты и не преминули сделать. Устроившись на мягкой древесной трухе, они первым делом перекусили и стали отдыхать, тихонько переговариваясь и время от времени прислушиваясь.

Снова на тропу выбрались, когда уже пали сумерки. Листья перешептывались, в кронах деревьев вздыхал западный ветер. Мягко, но неуклонно сгущалась тьма. Хоббиты шли рядком, в ногу — это как-то добавляло бодрости. На темном восточном небосводе проглянула звездочка, за ней другая, третья… Вместе с тьмой звездный свет рассеял тревогу; страхи понемногу забылись, и вместо того чтобы выслушивать в ночи конский топот, путники принялись напевать. У хоббитов в обычае мурлыкать на ходу песенки, тем паче когда они возвращаются домой поздно. Правда, поют больше про ужин или про сон грядущий, а тут взяли и затянули походную (хотя про сон с ужином там тоже было). Слова принадлежали Бильбо — он приспособил свои стихи к древнему, как окрестные холмы, напеву. Фродо выучился песне давным-давно, гуляя с дядюшкой по Заручью да слушая рассказы о его приключении.