Душан Збавитель - Одно жаркое индийское лето

• Название: Одно жаркое индийское лето
• Автор: Душан Збавитель
• Издательство: Наука
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1986

Известный чехословацкий индолог Душан Збавитель в 1979 г. по приглашению правительства Индии посетил штат Западная Бенгалия для получения почетной премии имени Р. Тагора. Автор живо и достоверно воссоздал атмосферу «жаркого» лета 1979 г., ставшего «одним из ключевых моментов в истории Индии».

В книге рассказывается об истории главного города Западной Бенгалии — Калькутты, больших и малых городов этого штата, дается описание жизни и быта бенгальцев — простых тружеников городов и деревень.

---

Самое неприятное, если лоуд-шеддинг настигает вас посреди жарких, душных ночей. В помещении, где нет вентилятора, спать невозможно, а если прекращается подача тока, когда вы уже погрузились в сладкий сон, жара наверняка вас разбудит. И потому все больше людей перед сном переселяется на плоские крыши домов и на тротуары, где можно хотя бы не опасаться неожиданного пробуждения от духоты.

Мысль, что все эти мучения совершенно напрасны и их довольно просто, без больших усилий и изобретательности можно было бы избежать, приводит вас в негодование. Такого же характера, хотя и совсем иного происхождения, неприятности, которые подстерегают каждого, кто отправляется, например, на почту.

Как-то я зашел в прекрасное новое здание почтамта на южнокалькуттской улице Лейк Роуд, чтобы послать в Прагу всего-навсего заказное авиаписьмо. Наученный неоднократным горьким опытом с покупкой марок у постоянно осаждаемых окошек, я предпочел наклеить дома больше марок, чем обычно. Если нужно было наклеить марок на две рупии сорок пайсов, сколько требовало тогда, как правило, авиаписьмо в Европу, то я прилепил их на четыре с половиной рупии.

Здание почты было уже открыто, хотя рабочий день еще не начался — часы показывали без десяти минут десять. Я обрадовался, когда, оглядев просторный зал, убедился, что тут на удивление мало народу. Только у перегородки, за которой принимались ценные отправления, была очередь, состоявшая, судя по одежде, из кули и поденщиков, в основном деревенских жителей, которые временно работали в Калькутте и теперь ценными письмами высылали домой, своим семьям, какие-то заработанные ими крохи.

Вскоре я понял, что радовался преждевременно. За одной только перегородкой, где принимался налог на автомашины, по неизвестной причине сидел и скучал какой-то человек; платить налог никто не рвался. Других служащих не было видно. Я взглянул на часы и, никого ни о чем не спрашивая, понял, в чем дело. У остальных окошек работать явно начинали — как, собственно, и почти во всех индийских учреждениях, институтах и организациях — лишь в десять часов утра. Ну что ж, десять минут можно и подождать, хотя именно в этот момент, как назло, отключили электричество, и в помещении воцарилась влажная духота.

Итак, я встал первым к окну с надписью «Заказные отправления» и стал терпеливо ждать. Бабу[12]пришел в десять часов двенадцать минут. Не спеша доплелся до своего стула, так же не спеша смахнул с него краем дхоти пыль и сел. Еще медлительнее он открыл ящик и стал вынимать из него различные формуляры, книги и тетради. Аккуратно разложив перед собой письменные принадлежности и бросив выразительно-печальный взгляд на неподвижный вентилятор над своей головой, он наконец молча протянул ко мне руку. Я подал письмо с уже наклеенными марками и сказал:

— Авиа, заказное.

Добрую минуту он рассматривал адрес на конверте, потом стал подсчитывать общую сумму наклеенных марок и никак не мог сосчитать стоимость двух марок по четверть рупии и двух марок по две рупии. Когда он пересчитывал, наверное, в десятый раз, я нетерпеливо выпалил:

— Четыре рупии пятьдесят пайс.

Этого мне делать не следовало, — видимо, я прервал его в самый неподходящий момент. Он начал считать заново, на всякий случай записал сумму на бумажке, затем спросил с укоризной:

— Почему вы наклеили именно четыре пятьдесят?

Только теперь я понял, какую ошибку допустил по легкомыслию и неосмотрительности: я грубо нарушил служебные предписания.

Следуя им, сразу же, как войдешь в здание почты, нужно совершить три «священнодействия», первые два из которых я вероломно хотел опустить. Прежде всего надлежит встать в очередь к окошку с надписью «Справки и информация». Там почтовое отправление проверят, и служащий определит, сколько следует наклеить марок. Он даже напишет эту сумму на конверте. Затем надо выстоять, как правило, еще более длинную очередь к окошку, где продаются марки. После этого надо пройти в угол помещения, где находится какая-нибудь старая жестянка с водой. Наклеив там марки на конверт, можно направиться к основной цели своего почтового странствия — к окошку для заказных отправлений, возле которого, разумеется, стоит очередь.

Чтобы не слишком затягивать повествование, скажу, что я- как и следовало ожидать — был отослан к окну для справок. А тут уже собралась очередь — только за перегородкой никто не сидел. Оказывается, бабу на минутку вышел. Нас стояло человек двадцать, кое-кто довольно громко роптал. Но пожилой господин, стоявший передо мной, их одернул:

— Радуйтесь, что тут вас вообще обслуживают — служащие банков отказываются работать, когда отключают электричество.

И особенно упрекать банковских чиновников не приходится: работа с деньгами действительно требует внимания, которое в духоте и жаре быстро ослабевает.

Наконец служащий появился и установил, что я недоплатил за письмо пять пайс. Ради них я должен был отстоять еще один «хвост», чтобы купить марки, и только после этого с выражением раскаяния на лице посмел вернуться к окну для заказных отправлений, где тем временем, конечно, тоже скопился народ. Почту я покинул ровно через час.

Этот сложный ритуал я вынужден был повторять многократно, и, когда собирался отправить на родину, к примеру, бандероль с книгами, мне уже ночью мешала спать мысль о том, какие мучения ждут меня завтра на почте. Тут к обычным процедурам добавлялись новые: кто-либо из компетентных служащих должен был пакет взвесить (весы, разумеется, находились не там, где им положено находиться по всем правилам логики, т. е. не под рукой, а где-то на другом конце почты); поскольку марок требовалось больше, служащий, продающий знаки почтовой оплаты, отправлялся за новыми марками в сейф, который, судя по тому, сколько времени он пропадал, помещался где-то в самом отдаленном уголке здания. И пока служащий за последним окном тщательно, буква за буквой, копировал на квитанцию — ее вы не можете, как у нас, заполнить сами — такое сложное слово, как «Тчекословэкиа», в Хугли успевало утечь немало воды.

Как тут не предаться ностальгическим воспоминаниям о родине, где вам в одном месте определят, сколько стоит посылка, наклеят марки и отошлют. Несколько раз я говорил об этом с жителями Калькутты как о примере, которому недурно было бы последовать. Иные из моих собеседников лишь пожимали плечами — куда спешить? Другие ссылались на бюрократизм и наследие колониальных времен. Но мне довелось услышать и весьма оригинальный аргумент, на который сам я не нашел возражений. Если все эти процедуры упростить и сосредоточить в одном месте, вы и представить себе не можете, сколько людей потеряет работу, которую в Индии так трудно найти. Из каждого почтового отделения уволили бы минимум одного человека — да и не только это! При нынешних правилах каждое более или менее крупное учреждение вынуждено держать особого работника, единственная обязанность которого — ходить на почту и отстаивать там в очередях необходимое время. Если упростить операции на почте, что стало бы со всеми этими людьми?

Не могу достаточно компетентно судить, какой процент индийского бюрократизма — наследие колониальных правителей, и какой — результат административной неопытности молодого самостоятельного государства. Но что явно осталось от англичан — это поздние часы начала рабочего дня в государственных учреждениях, которые если и годятся для прохладной Англии, то отнюдь не для жаркой Индии.

Работа начинается в десять часов утра. Летом к этому времени становится уже порядком жарко, и проехать в эту пору из одного района Калькутты в другой для каждого, у кого нет собственной машины, — большая проблема. Да в конце концов немногим проще это и для владельца машины: калькуттский утренний час пик — для европейца нечто трудно вообразимое. То же повторяется и около пяти часов вечера.

Поздно начинает работать и большинство так называемых «первоклассных» магазинов. Как хорошо было бы, если бы магазины открывались часов в семь-восемь утра, когда воздух еще довольно свеж и прохладен! Но в это время открыты лишь базары, и вы можете приобрести там товары первой необходимости.

Некоторые владельцы уже пренебрегли традицией и открывают двери своих магазинов раньше. Но как об этом узнать? Телефоны тут функционируют весьма спорадически, да и найти в калькуттской телефонной книге нужный номер можно лишь после того, как потратишь несколько часов на ее усердное и терпеливое изучение. В результате натыкаетесь на запертые двери в самое различное время — в одном магазине утром, потому что он открывается лишь после полудня, в другом — в довольно ранние послеобеденные часы, потому что здесь торгуют с утра.

Практически порой это означает не один час потерянного времени. Будто в этой стране оно вообще не ценится. Но редко кто здесь сердится, когда вынужден выстаивать длинную очередь или ожидать перед запертыми дверьми. Индийцы посмеиваются, глядя на нервничающего европейца, не умеющего скрыть свое нетерпение. Ведь длительное ожидание неотъемлемо от повседневной жизни. И тут ничего не изменишь. Так зачем же расстраиваться?