Барбара Картленд - Заблуждения юности

• Название: Заблуждения юности
• Автор: Барбара Картленд
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-7841-0741-0

Дерзкая, своевольная Петрина, сбежав из унылого пансиона, появляется в доме опекуна, графа Стэвертона. К ее удивлению, Стэвертон — вовсе не дряхлый старец, а великолепный молодой аристократ, озабоченный лишь легкомысленными любовными интрижками. Похоже, графу неприятно само присутствие в доме юной подопечной. Но оскорбленная Петрина решает заставить этого блестящего и недоступного мужчину пасть к ее ногам. Красавица составляет хитроумный план…

---

Полицейские, на честность которых можно было положиться, выступили в качестве свидетелей, и члены парламента были ошеломлены и шокированы тем, что узнали.

Эти сведения живо обсуждались в обществе, но исключительно среди представителей сильного пола, — дамы не решались проявить интерес к этой теме. Поэтому он был потрясен осведомленностью Петрины, хотя вслух сказал только:

— Я желаю знать, кому еще вы давали деньги?

— Боюсь, как бы вы не рассердились на меня, — ответила Петрина, — но однажды вечером, после того, как я познакомилась с Этель, я сама прошлась по Пиккадилли, чтобы собственными глазами увидеть, как это происходит…

— Вы прошлись по Пиккадилли?! — едва вымолвил граф. — Одна?!

— Нет, не одна, я не настолько глупа! Я оставила карету в конце Бонд-стрит и велела лакею Джиму сопровождать меня.

— Но Джиму не позволяется поступать таким образом! — загремел граф.

— Вы не должны на него сердиться! — встрепенулась Петрина. — Это я его заставила! Я сказала, что если он откажется, я пойду одна.

Граф открыл было рот, чтобы разразиться яростной бранью, но сдержался и только спросил:

— И что потом?

— Я обращалась ко многим женщинам, одна-две были со мной грубы, но другие, поняв, что я хочу им помочь, охотно отвечали на мои вопросы и рассказывали, как они стали проститутками.

— И вы им давали деньги?

— Конечно! И большинство из них были очень мне благодарны. Они говорили, что теперь могут не работать одну ночь и рано лечь спать у себя дома.

Граф сомневался, что все так и было в действительности. Наверняка сутенеры, которые постоянно крутятся вокруг таких женщин, отнимали у них эти деньги.

Но он не высказал своих сомнений, и Петрина продолжала:

— Одна из девушек мне сказала — а я об этом прежде не знала, — что ей не позволят оставить деньги себе, поэтому я договорилась с ней о встрече на следующее утро в парке. И после этого я так договаривалась со многими из них.

Граф поднес руку ко лбу, словно для того, чтобы разгладить набежавшие морщины. Он был озадачен, более того, совершенно убежден, что Петрине не удастся помочь падшим женщинам, хотя она, очевидно, на это надеется.

Сутенеры, мужского и женского пола, очень зорко следили за несчастными созданиями, на доходы которых они могли разъезжать в каретах и строить собственные дома в респектабельных районах.

Он вспомнил, как кто-то в палате общин сожалел, что ни одна из этих гарпий не была осуждена — во всяком случае, официальная статистика таких сведений не имела.

Хозяева борделей были настоящими тиранами по отношению к уличным женщинам, как правило, занимавшимся своим ремеслом в состоянии опьянения. Отдавая свои жалкие гроши в обмен на крышу над головой, они занимались этим отвратительным ремеслом, пока не утрачивали окончательно свою привлекательность или не заболевали.

— Я помогала женщинам с Пиккадилли, но больше всего мне хотелось помочь тем из них, у кого есть дети. И теперь они узнают мою карету, когда я проезжаю по Бонд-стрит, и обычно две-три женщины там меня и ожидают.

Тут Петрина обеспокоенно взглянула на графа и пояснила:

— Я вкладываю им в руки маленькие сверточки с деньгами, так что ваша бабушка ничего не замечает. — Она пытливо посмотрела на него и добавила: — Боюсь, я потратила весьма немалую сумму на это, но каждый раз, надевая красивое платье или чудесное украшение из ваших фамильных драгоценностей, я не могу не думать об этих несчастных женщинах, зарабатывающих деньги таким образом, и об их несчастных детях.

В голосе Петрины послышались сдавленные рыдания, и глаза ее наполнились слезами.

Она вскочила и быстро подошла к окну, чтобы граф не увидел, как она плачет.

Он смотрел на ее хрупкую фигурку, четко вырисовывавшуюся в лучах солнечного света, который, падая на ее рыжеватые волосы, окружал головку юной леди золотистым нимбом. А затем тихо сказал:

— Сядьте, Петрина, я хочу с вами поговорить.

Она украдкой вытерла глаза и подчинилась, опустившись на стоявшее рядом кресло.

— Я понимаю ваши чувства, но мне хотелось бы знать, насколько они глубоки и осознаны вами.

— Я боялась, что вы мне помешаете. Папа всегда говорил, что подавать нищим — значит бросать на ветер кровно заработанные деньги. Но я… обязана им помочь.

— Я могу понять ваше желание, но, уверяю вас, от вашей помощи должна быть практическая польза.

Петрина взглянула на графа.

— Я собиралась, когда мне исполнится двадцать один год и я стану совершеннолетней и получу свои деньги, построить для таких женщин дом или гостиницу, где они могли бы жить вместе со своими детьми.

— Это очень хорошая мысль! — ответил граф.

Он не хотел ее разочаровывать и поэтому умолчал о том, что многих детей, которым она хотела помочь, женщины брали напрокат и передавали их одна другой, используя только как средство, чтобы растрогать мягкосердечных прохожих.

— Вы хотите сказать, что поможете мне?

— Я, разумеется, дам вам совет, как разумно и с пользой для дела заниматься благотворительностью.

— Мне хотелось бы помогать таким девушкам, как Этель, которые расплачиваются за то, что однажды имели несчастье ошибиться.

— Ну, это было бы нетрудно. Но мне кажется, уже существует служба помощи незамужним матерям.

— Действительно существует? Что-то не очень заметно!

— Да, правда, — согласился граф.

Он понимал, что Петрина не подозревает о степени глубины и сложности проблемы, с которой она случайно столкнулась, и, будучи более чувствительной, чем другие женщины из высшего общества, занялась ею.

— Однако мне известно, что церкви, как, например, Сент-Джеймсская на Пиккадилли, опекают подобных женщин, особенно с детьми. Думаю, самое лучшее, что вы можете сделать, Петрина, — обсудить это дело со священником. По ее лицу он видел, что эта мысль не вызвала у нее особенного энтузиазма, и прибавил: — Церковь занималась бы этой деятельностью намного успешнее, будь у нее побольше средств.

— Но я могу дать эти средства, — сказала она почти беззвучно.

— Разумеется, — опять согласился граф, — при условии, что вы сначала посоветуетесь со мной и мы оба будем уверены, что ваши деньги будут употреблены с наибольшей пользой.

— О, спасибо, спасибо!

— Но это ведь ваши деньги, не мои.

— Я хочу помогать! Хочу, чтобы мои деньги пошли на доброе дело, — ответила Петрина. — Но чего я не могу понять…

И она запнулась, не решаясь продолжить свою речь.

— Чего вы не можете понять?

— Почему так много женщин ходят по улицам и почему столько мужчин… интересуются ими?

При этом она подумала, как невоспитанны и неинтересны многие из уличных женщин, особенно те, что нагрубили ей.

Самое тягостное впечатление производили молодые девушки, большинство из которых были пьяны и едва могли держаться на ногах.

Эти уличные картины, которые одновременно и шокировали Петрину, и вызывали у нее жалость, навсегда врезались в ее память. Она стала смотреть на мир совсем другими глазами.

И, как бы прочитав ее мысли, граф медленно проговорил:

— Нужно много времени, чтобы переделать этот мир, Петрина, и никто не сможет с этим справиться в одиночку.

— Я знаю, но ведь вы обладаете таким могуществом, вас так уважают! Вы можете выступить с речью в палате лордов и повлиять на принца-регента.

Граф улыбнулся:

— Дорогая моя, вы наделяете меня властью, которой я не обладаю. Но мне уже случалось говорить о сем предмете в палате лордов, и я готов сделать еще одну попытку.

— О, это было бы так прекрасно! Ведь эти женщины нуждаются в помощи, а не в законах, из-за которых они в конце концов попадают в тюрьмы.

— Вы задели одну из самых болезненных проблем нашего общества, с которыми мы сталкиваемся постоянно. Но в то же время, Петрина, я бы хотел, чтобы ваш интерес к этим женщинам не входил в противоречие с вашим положением девушки, только что начавшей выезжать в свет.

Он сказал это по-доброму, и Петрина молча встала и подошла к окну. Пытаясь скрыть смущение, она проговорила:

— Вы не должны… смеяться надо мной, над тем, что я вам говорила… когда ехала в Лондон… Кем я собиралась быть.

Граф улыбнулся. У него в ушах все еще звучал ее голос, когда она с вызовом сообщила, что желает стать «божьей коровкой».

— А я вам тогда сказал, что вы понятия не имеете, о чем говорите.

— Мне… стыдно! И я стыжусь не только своих слов, но и того, что считала такой образ жизни забавным, не задумываясь над тем… какой это… ужас и позор!

По ее тону он понял, что она потрясена, столкнувшись воочию с ужасом и позором, и сердито подумал, что больше такого она видеть не должна.

— Подойдите ко мне, Петрина.

Но она не послушалась, тогда он встал и сам подошел к ней.