Виктор Никитин - Легенда дьявольского перекрестка

• Название: Легенда дьявольского перекрестка
• Автор: Виктор Никитин
• Жанр: Фэнтези

---

Томас посвятил монастырю большую часть своей жизни, найдя там покой, которого не имел в детстве и юности. Сильнее, чем он, обитель в Швенцене и уединенную монашескую жизнь любил только настоятель, отец Мартин. О нем Томас отзывался как о прекрасном благовоспитанном человеке, добром и внимательном, сделавшем много хорошего для братии и до недавних пор служившем образцом для всеобщего подражания. Невозможно представить никого лучше отца Мартина, утверждал Томас и сразу же грустнел, добавляя, что пару лет назад все изменилось коренным образом. Словно крепкую опору выбили из-под ног монастырской братии, и жизнь стала напоминать ночной кошмар, невнятный и непрекращающийся.

На острове с начала весны до первых чисел лета жили рыбаки с материка. Когда косяки рыбы уходили от наших берегов, то и рыбаки снимались с места и отправлялись туда, где их сети ожидали отличного улова. Так было заведено с очень давних времен, и всегда перед отбытием рыбаки говорили монахам прощальные слова, просили от настоятеля доброго напутствия. Но в тот год они пропали. Вот только вчера от стен монастыря виднелся дым костров около их простеньких лачуг, вчера еще ветер доносил с берега крики мужчин, а сегодня от рыбаков не осталось и следа, будто и не приплывали они три недели назад на Швенцен.

Монахи удивились, но готовы были забыть об этом, понимая, что по большому счету для рыбаков важнее зов моря, чем какая-то монастырская братия, живущая молитвами и одиночеством. Однако во время отлива кто-то смог разглядеть на отмели у берегов острова две рыбацкие лодки, одна из которых была перевернута и имела крупные пробоины у самого киля. Никто не понимал, что произошло, и тем ли рыбакам принадлежали разбитые лодки, так что братии оставалось лишь отслужить службу.

Сразу после этого непонятные вещи стали происходить и в монастыре. Без видимых причин настоятель приблизил к себе некоторых монахов, примечательных разве что своей силой, и отдалил тех, кому доверял раньше. Вскоре всех просто потрясло известие о предательстве со стороны брата Ханса. Якобы кто-то видел его разговорившим ночью с невидимым собеседником. Якобы, будучи схваченным, он без препирательств легко признался в сговоре с дьяволом, приносившим ему дорогие мясные блюда в обмен на мелкие пакости, которые Ханс устраивал на кухне и в кладовой, портя и переводя продукты.

Надкушенный кусок колбасы был продемонстрирован как доказательство получения платы от темных сил, а подгнившее зерно и подмокшая мука выдавались за подтверждение совершенных братом Хансом гадостей. Тогда преданность отцу Мартину была еще сильна, ему беззаветно доверяли, потому-то монахи и не усомнились в проведенном настоятелем дознании. Их совсем ничего не смущало.

После Ханса схватили Ральфа, потом Алоиза и Якоба, чуть позже Йозефа и Габриэля. Их всех обвинили в сношениях с дьяволом, приходившим к ним в ночной тьме и предлагавшим недозволенное правилами монастыря и Церкви: то еду и крепкое питье, то свидания с женщинами, то способность общаться с мертвыми, то еще что-то, от чего братия сознательно отказывалась долгие годы. Вальтер, к примеру, как-то за общим завтраком признался, что видел чудесный сон, в котором он беседовал со своей умершей матерью. Этого оказалось достаточно, чтобы настоятель назвал брата Вальтера послушником дьявола, намеренно призвавшим нечистого.

Не на шутку монахи встревожились, когда Ханс и Вальтер умерли в своих кельях запертыми снаружи, когда их похоронили то ли ранним утром, то ли поздним вечером, чтобы избежать посторонних глаз.

Подручные отца Мартина подозревали всех и каждого, полагая, что одни монахи уже связали свои души с дьяволом, а другие вынашивают коварные планы, как бы это сделать в будущем. Со временем братия разделилась на тех, кто по-прежнему верил настоятелю, твердо и слепо, и на тех, кто приспосабливался к условиям обитания. Последние считали отца Мартина спятившим, но ради собственной безопасности подсматривали, подслушивали и доносили. Кто-то вынашивал планы бегства с острова, и их хватали незамедлительно.

- Как же уцелели вы? - спросил я Томаса.

Он не ответил, отвел взгляд и разрыдался. Уверен, ему уже задавали этот вопрос и получили ответ, но меня перестал интересовать выбор брата Томаса.

Все новые монахи попадали в одиночные камеры, все новых послушников дьявола изобличали и подвергали изощренным пыткам, чтобы вырвать признание. Однажды Томас нашел на берегу добротную бочку, не разбитую волнами, и спрятал ее. Вторую бочку он выкрал из кладовой и, соединив парой досок с первой, сделал нехитрый плот, на котором нужно было обязательно привязываться, чтобы не свалиться в воду. Трусость перед холодным морем еще долго сковывали Томаса. Он отважился рискнуть, когда монахи стали попадать в пыточные за косой взгляд и безобидное, но слишком громкое слово, когда кого-то из них раз в неделю приходилось хоронить. В ночном море он беспрерывно молился, и Господь явил милость, спас, вынеся его к торговому суденышку.

За разговорами с Томасом время текло почти незаметно. Высаживаясь на берег Швенцена, никто из членов комиссии и охраны не ожидал сразу же столкнуться с настоятелем. Перед нами предстал изможденный старик, похожий на восставшего из мертвых, и грязный, словно вылезший из могилы, затопленной дождями. Столь старых людей мне никогда не приходилось видеть. Этой еле передвигавшей ноги развалине по виду было никак не меньше сотни лет.

Возможно он заметил наш корабль и вышел встречать. Ветер дул со стороны монастыря, из-за спины отца Мартина, и все без исключения прибывшие почувствовали запах разложения.

Глаза настоятеля, в которых горел желтый блеск всех известных человечеству хворей, округлились, стоило отцу Мартину увидеть ковылявшего по песку Томаса. Захрипев, старик собирался поднять руку, чтобы указать на что-то, и упал замертво.

Даже не в тот день мне стало известно, что дряхлому настоятелю на момент смерти было всего семьдесят.

Глава сорок шестая

- Ни один замок в монастыре не был заперт, все засовы отодвинуты, крючки подняты, двери и окна распахнуты настежь, - продолжал свой рассказ Пауль Рейхенштейн. - Такой святая обитель простояла не один день, на что указывал помет птиц, попадавшийся на полу, на скудной мебели и в самых неожиданных местах. Ветер гулял по строениям и помещениям, однако не прогонял непередаваемо тяжелый смрад, царивший в монастыре повсюду. Его никто не спутал бы с вонью немытых тел, старья, нечистот или испорченных продуктов. Природа зловония была всем очевидна - трупы. Множество покойников.

Долго искать источник смрада не пришлось. Умершие находились в трапезной за двумя длинными столами. Монахов отравили во время обеда, и некоторое даже не успели дожевать пропитанную ядом пищу. На лицах мертвых отпечаталось замешательство, словно перед смертью они спрашивали сами себя: как же так? Десяток трупов нашли в незапертых кельях, а двоих монахов - в пыточной.

Я слышал об инквизиции, методах и инструментах, к которым ее служители прибегали и прибегают до сих пор, но представить не мог, что нечто подобное шагнет на наши земли, приживется в нашем епископстве. Конечно, орудия истязаний были примитивными, изготовленными без всякого мастерства. Впрочем, так ли важно несчастным, которых мучают испанскими сапогами или на дыбах, качество изготовления инструмента пытки?

В общей сложности удалось обнаружить без малого сотню тел и сорок могил разной давности, при чем брат Томас уверял, что это далеко не все захоронения, потому как многих монахов хоронили тайком, стараясь не оставить никаких следов.

Проведя короткое разбирательство, зафиксировав инцидент и составив необходимое количество актов, комиссия пришла к однозначному выводу: отец Мартин сошел с ума и вследствие обострившейся болезненной подозрительности замучил множество ни в чем не повинных людей, а побег Томаса, возможно, вызвал у него приступ ярости, при котором он решил расправиться с остальными монахами.

Легко и просто расставив точки над "i", члены комиссии засобирались на материк, потому что никто не горел желанием задерживаться на острове, в одночасье превращенном в могильник. Все предполагали переночевать на корабле, как делали два дня до этого, однако разыгравшаяся буря спутала карты и вынудила нас остаться на берегу, благо к тому моменту трупы были захоронены, и непереносимый запах развеялся.

Мне досталась келья рядом с библиотекой. За день я вымотался и мечтал поскорее погрузиться в сон, не задумываться над тем, кому принадлежала эта жалкая комнатка прежде, какие жуткие размышления и откровения помнят ее стены. Вытянуться на короткой кровати было невозможно, и я кое-как умостился, согнув колени и высоко поджав ноги. Едва укрывшись одеялом, я погрузился в дремоту, но окончательно заснуть мне так и не удалось, потому что из угла у двери кто-то заговорил со мной.