Виктор Никитин - Легенда дьявольского перекрестка

• Название: Легенда дьявольского перекрестка
• Автор: Виктор Никитин
• Жанр: Фэнтези

---

Краузе наотрез отказались пояснять мне случившееся и просили поскорее выбросить увиденное из головы. Когда я уже готовился ко сну, Хельга проскользнула в мою комнату и тихо, чтобы никто, кроме меня, не услышал, сообщила:

- Скоро ты все узнаешь. Наберись терпения и не торопи события. Это может оказаться опасным.

- Хорошо, - ответил я, с горечью понимая, что время секретов не завершено, но и чувствуя радость, ведь мое долгое ожидание истины скоро заканчивалось.

Через несколько месяцев в дом Краузе прибыл со свитой пожилой господин, представившийся Лукасом Зайделем, управляющим делами княжеского рода, который мне ни при каких обстоятельствах нельзя вам назвать. Сбылось обещанное Хельгой. Зайдель не проявил ни малейшего интереса к Краузе, а от меня не отходил ни на шаг, все выспрашивая различные подробности о моей жизни. Он явно старался произвести на меня благоприятное впечатление и, надо отметить, превосходно владел умением расположить к себе человека. В конце концов между нами установились в высшей степени доверительные отношения, и я делился с Зайделем откровениями, которые вряд ли поведал бы своим опекунам.

Более всего мне нравилось прогуливаться в окрестностях городка вдвоем с Зайделем, когда я мог, не стесняясь его свиты, блеснуть эрудицией, рассказать о Бреверне, о Пфальце. И я, как обещал, не торопил события, достойно ожидая ответов, на мучавшие меня вопросы. В одну из прогулок мы остановились на горе, возвышавшейся над лесом, откуда открывался прекрасный вид на город. Помню, я рассказывал своему престарелому спутнику о том, что в детстве у меня никак не получалось взобраться на самую вершину, а он ни с того ни с сего проговорил:

- Михаэль, твой отец - имперский князь, богатейший и знатнейший человек Империи, а я - его преданный слуга, направленный к тебе, чтобы предложить выбор.

Он назвал мне княжеский род, к которому я принадлежал, назвал мое настоящее имя.

Известие оглушило. Когда ты пятнадцать лет живешь, плодя в уме умопомрачительные фантазии, лишенные не то что изящества, но и стройности, элементарной логики, когда творишь иллюзии и образы, примеры которых о каперском братстве или новом пророке я вам уже приводил, а затем узнаешь истинное положение дел, то трудно сохранить самообладание. В мечтах ты можешь видеть себя цезарем Земли и повелителем Солнца. В мечтах ты с легкостью принимаешь все это, лихо восходишь к блистающему трону, по пути уже отдавая направо и налево распоряжения просто фантастической важности. В реальности же тебя вводит в ступор то, о чем ты давным-давно догадывался сам.

- О каком выборе идет речь?

Не знаю, почему в тот миг именно это стало интересовать меня прежде всего.

- О выборе между жизнью и смертью, - ответил Лукас Зайдель, и его дряблая старческая рука на удивление крепко схватила меня за локоть.

Мне не составило бы труда вырваться и убежать, но путь был отрезан, поскольку из леса к нам направлялись слуги Зайделя, вооруженные шпагами и кинжалами, которых обыкновенно при себе не носили.

Глава сороковая

- По-моему, вы обещали рассказ о монахе Матиасе, - чуть поморщился Малах Га-Мавет, когда Михаэль Бреверн сделал паузу, чтобы промочить горло.

Эльза и Хорст шикнули на него и одновременно вздрогнули от осознания своего поступка. Рассказ купца так увлек, что они напрочь забыли, кто сидит с ними за одним столом. Маловероятно, что, будучи в здравом уме, они бы осмелились выражать претензии самому ангелу смерти.

- Это важно, - ответил Михаэль Малаху Га-Мавету. - Вам, вероятно, все известно о моем происхождении, известны подробности встречи и предмет общения с Матиасом, однако мои друзья ничего об этом не знают. Для понимания того, что именно предлагал мне монах, обязательно следует знать эти обстоятельства.

- Ну, хорошо, - надул щеки Малах Га-Мавет и сложил руки на груди. - Буду ждать, раз эти обстоятельства обязательно следует изложить.

Самообладание покинуло Пауля Рейхенштейна, и он не выдержал, вспылил:

- Да вообще, если вам все досконально известно, а кое-что и вовсе наперед предсказано вашим ангельским анализом, к чему вам наши истории? Что за нелепая забава? Сумасбродство. Это чистейшей воды сумасбродство!

Ангел смерти сначала нахмурился, потом сделал обиженный вид.

- Да ничего подобного, - сказал он. - Мне просто нравятся истории, рассказанные живыми людьми, очевидцами. Терпеть не могу узнавать все из вторых рук: лишаешься эмоций рассказчика, выразительных взглядов, многозначительных шепотков и лукавых подмигиваний. Для меня истории из уст непосредственных участников - высшее наслаждение.

- Тогда сидите и наслаждайтесь, никому не мешая, - огрызнулся Михаэль, шумно выдохнул и продолжил: - Друзья мои, давайте условимся сразу: никаких истинных имен вы от меня в дальнейшем не услышите. Пусть все действующие лица останутся неназванными, а если кто-то из вас угадает их по причине сильной схожести наших миров, то пусть оставит эти знания при себе.

Итак, меня и Зайделя окружили. Не сразу я понял, что вооруженные люди с холодными лицами древних статуй, прекрасных и безразличных, были приданы Зайделю в первую очередь для того, чтобы я сам не наделал глупостей: не кинулся на старика с кулаками или камнем, не пустился наутек. Мы вернулись к подножию горы, где слуги сложили костер, поставили неподалеку от него два складных стула. Я совсем немного, но успокоился. Едва усевшись, Зайдель начал свой долгий, продолжавшийся до вечерних сумерек монолог, в котором изложил историю моей семьи и ближайших родственников, моего рождения. Рассказал он и о причинах моей разлуки с отцом. Вкратце передам вам основное.

Отец в двадцать три года унаследовал княжество и титул имперского князя после скоропостижной кончины моего деда. Мечтая многое реформировать, переиначить на современный манер, он с головой погрузился в заботы о владениях, доверенных ему Господом и императором. Вот только судьба заманила его в коварную ловушку, сыграла неприятную шутку, изменившую не только мою семью, но и наложившую определенный отпечаток на историю всей Империи. Проезжая через один из городов княжества, отец случайно повстречал девушку и с первого же взгляда потерял голову от любви. Он не мог думать ни о ком и ни о чем - только о желанной прелестнице. Отец влюбился без памяти, до приступов меланхолии, сменявшихся безудержной веселостью, до самоистязания и бессонницы, как могут влюбляться лишь безусые юнцы, впервые пробующие серьезное чувство на вкус.

Моя мать, отличавшаяся благоразумием, нескоро ответила взаимностью, поскольку ее род не выделялся знатностью и богатством, в силу чего она сама никак не подходила на роль жены князя. На роль любимой женщины, любовницы - да. Несомненно, общество высокородных было бы готово принять ее в таком качестве, но не как жену из низов. Отцу были безразличны чьи бы то ни было мнения, кого-то он сумел переубедить, с кем-то порвал все связи и отношения. Он твердо решил жениться на той, кого любил всем сердцем. Решил и женился. Тут и основательная ссора с собственной матерью, моей бабушкой, его не остановила.

Будучи хрупким и несмышленым малышом, я разрушил этот счастливый и короткий брак, ведь именно мое рождение убило мать. Отец был безутешен и не переставал оплакивать гибель обожаемой супруги. Постепенно к переживанию утраты добавилась столь сильное безразличие к окружающему миру, что многие врачи сочли молодого князя тяжело больным человеком и пытались лечить израненную душу вонючими притирками, холодными примочками и ядовитыми мазями. Однако в реальность его вернула война, которую из ложной благопристойности сейчас принято называть междоусобным конфликтом.

Зайдель уверял меня, что, выступая в защиту свободного города, осажденного другим князем, мой отец не искал какой-либо выгоды для себя или княжества, а пошел на это, пытаясь таким образом отвлечься от постигшего его горя. Я сомневался в этом тогда, сомневаюсь и сейчас. Мне не приходилось слышать, чтобы владетельные господа вели войны, опустошая казну и посылая на гибель тысячи своих людей, только чтобы развеяться, забыть о смерти возлюбленной таким оригинальным образом. Эта тема века назад отлично подходила для баллад менестрелей, но не срастается с правдой жизни. С другой стороны, я ведь могу заблуждаться, потому как чужая душа недостаточно освещена даже для самых проницательных взглядов. К тому же я абсолютно не знаю характер своего отца, не знаю, какие помыслы им двигали.

Мне не повезло родиться в эпоху противоборства между князьями. Между теми, кто по идее обязан складывать единую, нерушимую и могущественную Империю, а вместо этого стремится разорвать ее на куски.

Причиной моих последующих злоключений стал имперский князь, владения которого на севере примыкали к княжеству отца. Назову-ка я его Дитмаром Праведным. Как-то так его и звали, хотя праведности в нем было куда меньше, чем в любом самом лютом разбойнике и убийце.