Петр Перминов - Улыбка сфинкса

• Название: Улыбка сфинкса
• Автор: Петр Перминов
• Издательство: Наука
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1985

Книга посвящена главным образом проблемам, встающим перед современным Египтом в различных областях. В то же время на основании новых египетских и зарубежных источников в ней освещаются и такие ключевые вопросы новой и новейшей истории страны, как наполеоновская экспедиция 1798–1801 гг., строительство Суэцкого канала. Ряд очерков рассказывает о мистических и спекулятивных теориях, которые до сих пор продолжают окружать историю древнего Египта, о грабеже колонизаторами бесценного наследия древнеегипетской цивилизации, трудном пути познания египтологами и археологами жизни и культуры древних египтян.

---

Преемником Бонапарта был назначен генерал Клебер, пользовавшийся большой популярностью в армии. 20 марта 1800 г. французские войска под его командованием разбили 80 тыс. турок в сражении при Гелиополе. Зверства, проявленные при этом, по словам Руссилиона, превзошли все совершавшиеся ранее. «Я уже привык к бесчеловечным сценам, но и меня поразили насилия, произведенные в Булаке. Это было мерзко и гнусно. Солдаты пользовались и злоупотребляли воображаемым правом войны, предоставлявшим жителей взятого приступом города на милосердие врага. Булак был одним из богатейших городов Египта. Наши солдаты награбили пропасть добычи и завалили ею весь свой лагерь около Каира»{34}.

Генерал Клебер, будучи предусмотрительным администратором и искусным дипломатом, умело проводил политику «кнута и пряника». «Благодаря ему, мы, в сущности, во второй раз завоевали Египет», — пишет Руссилион. Однако 14 июня 1800 г. Клебер был заколот Сулейманом эль-Халеби.

Александр Уманец, русский врач, автор книги «Поездка на Синай», будучи в Каире в 1843 г., еще застал в живых некоторых очевидцев этого события, в частности грека Бакти, поверенного российского генерального консульства в Каире, занимавшего в свое время должность драгомана при Клебере.

Вот отдельные подробности, которые Уманец выведал у Бакти относительно убийства Клебера. По словам Бакти, Сулейман эль-Халеби, «молодой сириец около 23–24 лет, темно-бронзового цвета, ростом ниже среднего, худой, изнуренный тяжелой жизнью, был послан в Каир великим визирем Юсеф-пашой, который был разбит Клебером при Гелиополе». А к визирю Сулейман попал следующим образом. Он явился к начальнику янычар Ахмеду-аге с ходатайством за своего отца, заключенного за какие-то проступки в тюрьму в Алеппо. Ахмед-ага пообещал спасти жизнь отцу Сулеймана, если последний убьет «султана эль-Кяльбуни» (в переводе с арабского «султан собак», так турки презрительно называли Клебера). Ахмед-ага ссудил Сулеймана 100 турецкими пиастрами и дал ему верблюда в Каир, пообещав, что если в течение 35 дней «султан эль-Кяльбуни» будет убит, то отец Сулеймана останется жив.

Через 9 дней Сулейман был в Каире. По существующему на Востоке обычаю, он нашел приют в Большой мечети — Аль-Азхаре. Открыв свое намерение четырем улемам[16] этой мечети, он попросил их совета. Улемы признали его план безумным и посоветовали срочно возвращаться на родину и поискать других способов спасения отца. Однако Сулейман оказался упорным человеком.

Подходящий случай представился 14 июня 1800 г. Произведя смотр только что сформированному полку из коптов, согласившихся служить во французской армии, Клебер отправился на завтрак к генералу Домасу, жившему в соседнем доме на площади Эзбекия. Сулейману эль-Халеби удалось, воспользовавшись слабой охраной дома, проникнуть в дом и добраться до галереи в саду, где стояли Клебер и его друг архитектор Протен. «Увидев Сулеймана, — пишет Уманец, — генерал пошел к нему навстречу; тот с самым униженным видом подает ему левою рукою к самому почти лицу какую-то развернутую бумагу, как бы просьбу, и в то же мгновение правою вонзает в его грудь скрытый в руке нож и попадает прямо в сердце. Генерал закричал: „Я ранен!“ Протен подбежал на помощь и схватил убийцу; но тот с быстротой молнии нанес ему шесть ран в грудь и поверг наземь замертво. Клебер еще стоял, держась за перила галереи; Сулейман обратился к нему и ударом ножа опрокинул на пол; потом он нанес ему еще 2 или 3 раны в шею и скрылся»{35}.

Когда гости, сидевшие за столом в доме Домаса, подбежали к Клеберу, он уже не мог говорить и через несколько минут скончался. Протен вскоре пришел в себя и сообщил приметы убийцы. Однако Сулеймана не могли найти до самого вечера. Его погубил случай. Сидевшая у окна соседнего дома женщина сказала, что видела, как какой-то человек скрылся в выкопанном в саду колодце. Там и нашли Сулеймана, а около него нож с запекшейся кровью. «По мамлюкскому обычаю, — пишет Уманец, — ему дали несколько сот курбашей, и он сознался в совершенном». Наказание курбашем, египетским кнутом, сплетенным из кожи гиппопотама, было не только чрезвычайно болезненной, но и унизительной процедурой. В прошлом веке считалось неприличным, если египтянин, сидевший верхом на коне, держал в руках курбаш, поскольку на удар им по конскому крупу смотрели как на варварство. Вскоре были схвачены и трое из четырех улемов, знавших о замыслах Сулеймана.

Военный трибунал вынес Сулейману жестокий приговор: сжечь кисть правой руки как орудие преступления, затем посадить его на кол и оставить на съедение хищным птицам. Трем улемам отрубили головы. Символично, что казнь проходила на площади перед основанным Бонапартом для распространения в Египте просвещения Египетским институтом.

По свидетельству Бакти, Сулейман вел себя с исключительным присутствием духа. «Он как бы гордился своим делом, шел сам твердой поступью и как бы мученик веры показывал вид совершенного спокойствия, плевал на христиан и на всех, кого замечал в европейском платье, и только иногда упрекал арабов, привлеченных сюда любопытством, в том, что они допускают собакам-франкам вести на казнь истинных мусульман, и в особенности трех почтенных учителей их закона»{36}.

Сулейман, как древнеримский герой Муций Сцевола, сам держал руку над жаровней с огнем и, только когда огонь уже причинял ему совершенно невыносимую боль, судорожно отдернул руку. И хотя потом он был готов сам держать ее в огне, ему уже не позволили и держали силой.

Логическая развязка неудачной египетской экспедиции последовала в 1801 г. 28 июня армия узнала, что на переговорах с англичанами решен вопрос о выводе французских войск из Египта. Было оговорено, что французская армия сохранит свои знамена, лошадей, оружие и багаж.

Надо ли говорить, как счастлив был Руссилион, покинув неприветливые берега Египта. По его подсчетам, он пробыл в египетской экспедиции 3 года 3 месяца и 9 дней.

«Ослов и ученых — на середину!»

Греки не изобрели ничего!

Доменик Виван Денон (1799 г.)

В Египет с Бонапартом отправились 165 ученых. Среди них были математик Монж и химик Бертолле, антрополог Кювье и ботаник Жоффруа Сент Илер. Формирование инженерной группы, в задачи которой входило проектирование Суэцкого канала, взял на себя Фурье, приобретший впоследствии мировую известность. В багаже экспедиции находилась французская Энциклопедия, научные труды Академии, сочинения Вольтера, учебники военного искусства и военной истории, записки знаменитых путешественников, в первую очередь Савари и Вольнея. В Тулоне к экспедиции присоединился бывший французский генеральный консул в Каире Магаллон и востоковед Вантюр де Паради, служивший переводчиком во французском генеральном консульстве в Каире.

Бонапарт всегда подчеркивал свое расположение к ученым и гордился тем, что был избран членом Французской академии. Будучи в Париже, он регулярно посещал ее заседания и любил носить мантию академика, изготовленную по эскизу знаменитого художника Давида. Свой титул академика он ставил непосредственно после подписи и перед военным званием генерал-аншефа.

Тем не менее роль, которая выпала на долю сопровождавших его ученых, была не только исключительно тяжела, сопряжена с каждодневным риском, но и, по-видимому, довольно унизительна. Предоставленные им некоторые льготы и удобства делали их мишенью насмешек со стороны армии. Дурную службу сыграла им и ставшая крылатой фраза Наполеона: «Ослов и ученых — на середину!», произнесенная перед началом сражения у Эмбабы. Отдавая этот приказ, главнокомандующий хотел укрыть ученых в центре каре от шальных пуль, но в армии с этих пор начали называть «бессмертных» ослами.

И причиной этого, очевидно, было не только традиционное презрение военных к «шпакам». Состав научной части экспедиции был весьма разношерстным. Некоторые из ученых мужей, по выражению французского историка Шарля Ру, были «недостойны завязывать шнурки на ботинках Монжа и Вертолле».

22 августа 1798 г. Бонапарт подписал декрет об учреждении Египетского института. Ему вменялась в обязанность двоякая задача: с одной стороны, «осуществление прогресса в просвещении Египта», а с другой — «поиски, изучение и публикация естественнонаучных и исторических фактов о Египте».

На первом заседании Египетского института, проходившем под председательством Монжа и вице-председательством самого Бонапарта, рассматривались вопросы «о средствах улучшения выпечки хлеба, производстве пива, пороха, о строительстве ветряных и водяных мельниц, очищении нильской воды, создании юридической системы, системы просвещения».

По рекомендации Института была сделана попытка ввести в Египте современные понятия об административной и муниципальной службе. Страна была разделена на провинции, во главе которых были назначены административные органы («диваны») из влиятельных шейхов.