Виктор Гюго - Девяносто третий год

• Название: Девяносто третий год
• Автор: Виктор Гюго
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4444-2210-6

«Девяносто третий год» — оправленная в художественную форму хроника драматических событий Великой французской революции.

Перевод под редакцией Е. Н. Киселева (1901).

---

С наступлением вечера, когда Лантенак, осмотрев место для предполагаемой батареи, возвращался в Доль, он вдруг услышал ружейную пальбу. Он стал всматриваться: в стороне большой улицы виднелось красное зарево. Было ясно, что на город было сделано нападение и что на улицах происходит свалка.

Его нелегко было удивить, но здесь он был поражен. Он не ждал ничего подобного. Кто бы это мог быть? Очевидно, это не был Говэн, так как было бы безумием нападать на вчетверо сильнейшего неприятеля. Неужели это был Лешелль? Но в таком случае какой форсированный переход! Прибытие к Долю Лешелля было неправдоподобно, Говэна — невозможно.

Лантенак дал своей лошади шпоры. По дороге он повстречал бегущих обывателей. Он стал расспрашивать их, но они совершенно обезумели от страха. Впрочем, он разобрал из их криков слова: «Синие, синие!» Когда он прибыл в город, положение дел было отчаянное.

Вот что случилось.

III. Маленькая армия и большие сражения

По прибытии в Доль крестьяне, как сказано было выше, рассеялись по всему городу, причем каждый заботился только о себе, как это всегда бывает, когда, по выражению вандейцев, «служишь из одной чести». При таком недостатке дисциплины возможны герои, но невозможны солдаты. Они убрали свои орудия под навесы старого рынка, а сами принялись есть, пить, молиться и, наконец, разбрелись по улицам городка, нимало не заботясь о караульной службе. Так как наступала ночь, то большая часть их заснула, положив под головы свои котомки, некоторые рядом со своими женами (в Вандее крестьянки нередко следовали за своими мужьями, исполняя отчасти разведывательную службу). Стояла теплая, июльская ночь, и звезды ярко блестели в глубокой синеве небес. Весь этот бивуак, скорее похожий на привал каравана, чем на военный стан, предался мирному сну. Вдруг, при слабом свете сумерек, те, которые не успели еще уснуть, увидели три орудия, поставленные в конце улицы.

То был Говэн. Он потихоньку подкрался к городу, снял часовых, и голова его колонны входила на главную улицу. Один из крестьян вскочил, воскликнул: «Кто идет?» и выпалил из своего ружья; ответом на это был пушечный выстрел. Затем начался сильный ружейный огонь. Вся задремавшая уже было армия вскочила на ноги. Неприятное пробуждение: уснуть под звездами и проснуться под картечью!

Первые минуты были ужасны. Ничто не может быть беспомощнее толпы, на которую напали врасплох. Все кинулись к оружию, кричали, бегали взад и вперед, многие падали. Растерявшиеся крестьяне, сами не зная, что они делают, стреляли по своим же. Иные спросонок выходили из домов, опять входили в них, снова выходили и растерянно толкались в общей суматохе. Члены одного семейства громко звали друг друга по имени; мужчины, женщины, дети — все смешались в общей свалке. Сквозь ночную тьму свистели пули. Ружейная пальба раздавалась отовсюду. Повозки и телеги загромождали улицы; лошади становились на дыбы; под конскими копытами и под колесами повозок валялись раненые, испуская дикие вопли. Многие были объяты ужасом, всех охватила паника. Офицеры искали своих солдат, солдаты — офицеров. И среди всего этого можно было видеть примеры какого-то странного безучастия. Какая-то женщина кормила грудью своего ребенка, сидя возле забора, к которому прислонился муж ее, раненный в ногу, не обращавший внимания на свою рану, спокойно заряжавший свое ружье и стрелявший наугад в темноту. Иные, лежа ничком, стреляли между повозок. По временам возгласы усиливались, и все это покрывалось громким гулом пушек. Вообще происходило нечто страшное. Все, точно валежник в лесу, падало в кучу. Говэн, расположив войска за укрытием, бил картечью и нес ничтожные потери.

Наконец, храбрая, но беспорядочная толпа крестьян несколько пришла в себя и организовала оборону; она отступила к рынку, обширному и темному зданию, представлявшему собою целый лес каменных столбов. Там она снова сделалась стойкой: все, что напоминало собой лес, внушало ей доверие. Иманус старался, как умел, заменить отсутствующего Лантенака. У них была при себе артиллерия, но, к великому удивлению Говэна, они ею не пользовались; происходило же это вследствие того, что все артиллерийские офицеры отправились вместе с Лантенаком осматривать Дольскую гору, а крестьяне без их указаний не знали, как управляться с орудиями, но зато они осыпали пулями осыпавших их картечью республиканцев. Крестьяне, находясь теперь под прикрытием, отвечали ружейным огнем на неприятельскую картечь. Они построили себе баррикаду из ящиков, телег, тюков, бочек, найденных ими на старом рынке, проделав в ней отверстия, сквозь которые они просовывали свои карабины. Из-за этого укрытия они открыли убийственный огонь. Все это совершилось с необыкновенной быстротой, и через четверть часа здание рынка представляло собою неприступную крепость.

Дело принимало для Говэна серьезный оборот. Этот рынок, внезапно превратившийся в цитадель, не входил в его расчеты. Крестьяне собрались здесь плотной массой. Говэну удалось напасть на них врасплох, но не удалось обратить в беспорядочное бегство. Он сошел с коня и, скрестив на груди руки, освещенный факелом, зажженным на его батарее, пристально всматривался в темноту. При свете факела его высокая фигура была прекрасно видна защитникам баррикады, представляя собою отличную цель; но он об этом не думал. Град пуль, сыпавшихся с баррикады, падал вокруг погруженного в задумчивость Говэна.

Но ружьям приходилось иметь дело с пушками. Победа всегда останется на стороне артиллерии. Правильно используемые орудия обеспечивали ему победу. Вдруг из темной массы рынка блеснула точно молния, раздался как бы громовой удар, и пушечное ядро пробило стену над самой головой Говэна. Оказалось, что баррикада стала отвечать пушечной пальбой на пушечную.

Что такое случилось? Что это означало? Значит, теперь артиллерия была не на одной только стороне.

Второе ядро последовало за первым и врезалось в стену в нескольких шагах от Говэна. Третье ядро снесло с его головы шляпу. Эти ядра были большого калибра. Стреляли из 16-фунтового орудия.

— В вас метят, полковник, — закричал ему артиллерист и поспешил потушить факел. Говэн в задумчивости нагнулся, чтобы поднять свою шляпу.

Действительно, в Говэна кто-то целился. То был Лантенак, только что прибывший на баррикаду с противоположной стороны.

— Ваше сиятельство, на нас напали врасплох, — крикнул Иманус, подбегая к нему.

— А что, дорога на Динан свободна?

— Кажется, свободна.

— Нужно начать отступление.

— Оно уже началось. Многие уже уходят по этой дороге.

— Не бежать нужно, а отступать. Почему вы не используете артиллерию?

— В первую минуту расчеты растерялись, и к тому же не было ни одного офицера.

— Я сейчас сам отправлюсь туда.

— Ваше сиятельство, я направил в Фужер обозы и женщин, — словом, все ненужное. Что прикажете делать с тремя маленькими пленниками?

— А-а, с этими ребятами! Они нам служат заложниками. Отправьте их в Тург.

Затем маркиз отправился на баррикаду. С прибытием начальника все приняло совершенно иной вид. Баррикада была неудобно устроена, и в ней нельзя было поместить более двух орудий. Маркиз велел поставить здесь два шестнадцатифунтовых орудия и устроить для них амбразуры. Перегнувшись через одно из орудий, чтобы рассмотреть неприятельскую батарею, он заметил Говэна и воскликнул:

— А-а, это он!

Он сам взял в руки банник, почистил ствол, зарядил его, навел орудие и выстрелил. Три раза он целился в Говэна, но не мог попасть в него. Третье ядро только сбило с Говэна шляпу.

— Какой я неловкий! — пробормотал Лантенак. — Чуточку пониже, и я снес бы ему голову.

Вдруг факел потух, и он больше ничего не мог разглядеть.

— Ладно, — проговорил он и крикнул, обращаясь к крестьянам-артиллеристам: — Картечь!

Тем временем Говэн все больше и больше беспокоился. Положение становилось серьезным. Бой вступал в новую фазу, батарея роялистов уже стала обстреливать его. Почем знать, не собираются ли они перейти от обороны к наступлению? Он имел пред собою, даже если вычесть убитых, раненых и убежавших, по крайней мере, пять тысяч человек, а у него было всего тысяча двести. Что станется с республиканцами, если неприятель убедится в их малочисленности? Роли не замедлят поменяться: теперь он нападал, тогда нападать станут на него. Стоило только роялистам сделать вылазку из здания рынка, и все погибло.

Что было делать? Нечего было и думать о том, чтоб атаковать баррикаду с фронта при таком неравенстве сил: с тысячью двумястами человек трудно выбить пять тысяч человек. Действовать напролом было рискованно, ждать было еще опаснее. Нужно было что-то делать. Но что?

Говэн был местный уроженец. Он был хорошо знаком с городом и знал, что позади рынка находится целый лабиринт узких и извилистых улиц. Он обратился к своему помощнику, тому самому храброму капитану Гешану, прославившемуся впоследствии тем, что он очистил от вандейцев Консизский лес, в котором родился Жан Шуан, и помешал бунтовщикам взять Бургнёф, загородив им проход по шоссе мимо Шенского пруда.