Владимир Лорченков - Кукурузный мёд (сборник)

• Название: Кукурузный мёд (сборник)
• Автор: Владимир Лорченков
• Жанр: Русское современное
• ISBN: 978-5-4474-0231-0

«Кукурузный мёд» – сборник рассказов Владимира Лорченкова, ярчайшего представителя современной русской литературы. Постмодернизм, городской миф, сказка, притча, – тексты Лорченкова всегда игра, но глубокая и затягивающая. Это больше, чем постмодернизм. Это литература.

---

– И тут ты, – с любовью погладила она волосатую лапу Петри.

– То есть, ты, – исправила она ошибку, сняв руку с лапы дога и положив ее на руку Петри.

– Милая, – сказал Петря, волнуясь.

– Давай поженимся, – сказал он.

– Ах ты шалун, – сказала Иляна игриво и выжала майку.

– Это цитата, – сказала она, выпускница гуманитарного класса.

– Апдайк, давай поженимся, – сказала она.

– Это цитата цитаты цитаты, – сказал Петря.

– Мне можно, я же постмодернист, – сказал он.

– Пост-постмодернист, – сказал он.

– Ха-ха, – сказала Иляна.

Ребята вновь набросились друг на друга, и жадно любились в грязи под мостом, невзирая на дождь, усталость, гудки проезжающих мимо машин, наряды милиции, приход Бекки, рычание голодного пса, свист ветра…

* * *

Прикурив сигару от горящей банкноты в 100 долларов, Петря выбрался из-под моста.

За рекой горели огни небоскреба с надписью «Молдавиэн Мех Импайер». Это было здание Петри и Иляны, которые жили в хижине маскировки ради. Петря уселся в лимузин и велел трогаться. Пока машина лавировала в московских пробках – Петрю, как представителя крупного бизнеса, вызвали в Кремль на встречу с президентом и премьером, – драматург вспоминал путь к успеху.…

как пришли в голову мысли о необходимости перехода с нерегулярного промысла кошки на поточный метод их производства.…

как поняли, что это значило отказ от охоты на кошек и разведение их в промышленных масштабах.…

как начать решили с театра Куклачева, и как увели всех кошек этого старого клоуна с бабским гримом.…

как наняли молодых ученых-биологов для искусственного осеменения кошек-воспроизводительниц и промышленного производства кошек.…

как построили одну ферму кошек, другую, а потом завод, а потом колхоз, и как в долю вошла Батурина……

как сыграли свадьбу Иляны и Петри и пригласили Наоми Кемпбелл тамадой, и дали ей за это пять шкурок персидской кошки-альбиноса, и как написала об этом Бекки Шрямп в своем светском обзоре («Белый тигр на черной пантере», вспомнил заголовок Петря).…

как пели и плясали приглашенные «звезды» Сердючка и Дженифер Лопес.

…как удивились все, когда оказалось, что у Сердючки жопа больше, чем у Лопес.…

как вызвали из Кишинева Лоринкова, и как мертвецки пьяный, он сначала не мог поверить, а потом поверил и всё плакал, да благодарил за оказанную ему честь…

…а честь, оказанная писателю была велика: семья миллионеров Есинеску наняла писателя Лоринкова писать именные приглашения на свои свинг-вечеринки…

…как Бекки Шрямп наняли ухаживать за догом, потому что она обожала животных…

…как поставили в театре «Матроскина» пьесу Петри про Ленина, причем вождя играл сам «Матроскин»……

ветер свистел в окно. Миллиардер Петря выбросил половину сигары и с жалостью увидел, как дерутся за нее у лимузина модные мужчины в розовых рубахах и бабских сапожках. Москвичи, подумал он. Пидары, подумал он. Хотя, собственно, почему я повторяюсь, подумал он. Лимузин притормозил у Кремля. Ворота медленно открылись. Часовые вскинули карабины и отдали честь. Петря улыбнулся, и помахал им рукой. Прикрыл окно, кутаясь в меха.

Вечерело, и от Москва-реки на город веяло холодом.

Бывший

– Посторонись! – крикнул кучер.

– Н-но! – замахнулся он электробичом.

Писателю Лоринкову обожгло плечо. Отскочив с проклятиями в сторону, он едва увернулся от упряжки с электрическими лошадьми, несущейся по центральному проспекту Кишинева, широченной улице имени Евроинтеграции. Вспомнив о названии, Лоринков еще раз задохнулся в ненависти. Бешено, жгуче.

– Ишь, суки, Европу им подавай, – прошептал он.

Но лицом ничем злобы не выдал, лишь калмыцкие скулы обострились, да запали глаза. А повидать им пришлось немало. Даже сейчас Лоринков – по легенде приезжий, – смотрел во все, что называется, глаза. Было их у него два. И видели они, как по брусчатке проспекта Евроинтеграции несутся электромобили в виде лошадей, как идут по тротуарам счастливые крепкие молодые люди в фартуках и со значками Евросоюза на груди, как смеются, обнажив свои молочные груди, молодые молдаванки. Новая мода Молдавии, – в которой он воевал, которую покинул, и в которую вернулся недавно инкогнито по поддельным документам, – смущала Лоринкова. Девки ходили, заголив груди. Парни тоже обнажали торсы. Все, кто был старше сорока лет, прикрывали верхнюю часть тела флагом Евросоюза. Люди шли по проспекту и счастливо смеялись, они хрупали крепкими, ровными зубами красивые большие яблоки, щелкали черные, как нефть, семечки, кусали золотистые пирожки… Молдавия процветала.

– Как все это не похоже на заверения нашей пропаганды, что комиссары вот-вот сдадут Кишинев экспедиционным войскам из России и Украины, – горько прошептал Лоринков.

– Как все-таки врут газетчики, – посетовал он про себя на газеты, вводившие в заблуждение весь мир.

Лоринкову вспомнился разговор с молодым молдавским комиссаром, которого он, с бандой налетчиков, сумел схватить на границе с Украиной. Комиссар был кучерявый, смешной, картавый и умирал достойно.

– Господа! – крикнул он банде Лоринкова.

– Это бывший тянет вас в пропасть! – крикнул он, указав на Лоринкова.

– Возвращайтесь в Молдавскую республику, строить евроизм! – крикнул он.

– Родина и народ простят вас и дадут вам ша… – крикнул он.

– Э, кха, э, – сказал он.

– Фрх, – прохрипел он.

– Уфс, – просипел он.

–… – промолчал он.

И заболтался на ветру, повешенный безжалостной рукой палача. Лоринков, несмотря на то, что поставил на карабине еще одну зарубку, доволен не остался. Сколько силы было во взгляде комиссара! Видать, у господ в Кишиневе все не так плохо, как нам хочется думать, решил он. Дома, в конуре под Киевом, Лоринков пил самогонку и тревожно вздрагивал в сырой постели. Неужели… думал он. Неужели все кончено, думал он. Неужели…

Мысли об этом были так невыносимы, что на следующий же день Лоринков ехал в Москву на перекладных, предложить свои услуги КГБ, чтобы быть засланным в молодую Молдавскую Европейскую Республику. Лежа в санях, которые тащили по весенней распутице, Лоринков вспоминал дом, революцию и войну, бегство из страны…

Похрапывая, он уснул и спал тревожно до самой Москвы.

* * *

В Москве Лоринкова в контрразведке напоили водкой, растерли спиртом, и вручили новые документы. Согласно им, он был герцогом, сторонником европеизма, и попал в рабство к русским в 2015 году, во время оккупации Молдавской республики войсками Совкантанты. Был сослан в лагеря под Колымой, оттуда бежал, в Москве прятался в квартире академика Боннэр, и затем, – по линии подполья Эха Свободы, – был переправлен к границе с буферным государством Украина.

– Главное, не забывать, что в Молдавии все изменилось, – строго предупредил Лоринкова седенький подполковник русской контрразведки.

– Помнить, что в случае провала вас ждут насмешки и презрение, – сказал он.

– Но и тогда вам нельзя будет раскрывать себя, – сказал он.

– Просто молча примите все испытания, которые пришлет вам судьба, – сказал он.

– Ясно, – сказал одичавший во время жизни у границы Лоринков.

– Чем вы там занимались? – спросил его подполковник.

– Жил у границы, устраивал налеты на молодую Еврореспублику, – признался Лоринков.

– Бандитизмом занимались, – понимающе кивнул разведчик.

– Ну, а что мне оставалось? – спросил Лоринков, закурив папиросу «Кремль».

– Господа евровички выхода нам, бывшим, не оставили, – сказал он, сощурясь с ненавистью.

– Это они так нас называют, – сказал он с ненавистью.

– Мы, изволите-с видеть, бывшие, – сказал он.

– Помеха, так сказать, на пути Молдавии в Европу, – сказал он.

– Бибилиотекари-с, писатели, журналисты, филологи, инженеры, и все, у кого есть высшее-св образование-с, – сказал он.

– Вы бросайте это-с с-канье-с, – сказал подполковник сочувственно.

– Иначе они сразу вас, как бывшего, разоблачат, – сказал он.

– Вот ваши документы, вот оружие, и вот новая одежда, – сказал он.

– И смотрите, в случае провала мы вас не знаем, – сказал он.

– Конечно-с, – сказал Лоринков.

– То есть, конечно, – сказал он под внимательным взглядом полковника.

– Вот и славно, – неожиданно тепло улыбнулся подполковник и лицо его преобразилось, стало домашним, добрым, таким… своим.

– Чайку? – сказал он утвердительно, и крикнул в слуховую дырку.

– Катенька, принесите-ка нам чайку! – крикнул он

В кабинет, виляя бедрами, зашла Катенька. В руках она держала поднос под хохлому с чайником, где плавала четвертушка пакетика «Дилмах» и лежали на блюдце две конфеты с коровками на этикетке. Близорукий Лоринков прищурился.