Николай Мельниченко - Ещё вчера…

• Название: Ещё вчера…
• Автор: Николай Мельниченко
• Жанр: Биографии и Мемуары

"ЕЩЕ ВЧЕРА…" – автобиографическая повесть, начиная с довоенного времени. Автор – рабочий, инженер, офицер ВМФ, участник испытаний ЯО. "Косой взгляд на историческую науку"- публицистическая глава из книги, которую хочется показать ранее из-за ее актуальности.

---

На физике я мог элементарно утонуть, если бы поддался панике. По тепловым задачам я не знал ничего, то есть – вообще ничего. Мы (а может только я) этого не проходили. Из условий задачи и размерности данных я понял, что есть такое понятие "теплоемкость". Интуитивно, дедуктивно, – черт знает как, составил уравнение и решил задачу. Преподаватель удивился, что обозначения в формуле написаны совсем другими буквами, а не общепринятыми. Я сослался на старого учителя, который нас так учил.

Чтобы вывести формулу сферического зеркала, мне пришлось сначала вывести и доказать для себя теорему по геометрии. И, все-таки, – не стыковалось. Ключевое слово мне подкинул сосед – Виталий Колиснык, наш будущий факультетский оригинал. Это было слово "приблизительно". Тогда все стало ясно, формула "вывелась" на белый свет. Получил четверку, только за то, что долго готовился. Последний экзамен – немецкий, – тоже сдал на 4: это было очень крупное личное достижение в лингвистике.

Официальные списки зачисленных на первый курс будут вывешены только 25 августа. Судя по количеству сгоревших на вступительных экзаменах, – можно считать, что я прошел, причем – со стипендией. В деканате абитуриентов опекает мама родная для всех студентов – секретарь факультета Нина Ивановна Ткаченко, она каждому уже все объяснила.

Стипендия у нас, сварщиков, большая: 395 рублей на первом курсе, 500 – на последнем, отличникам – плюс 25 %, но ежели у тебя есть тройка, хотя бы одна, – извини – подвинься… Сумма стипендии – очень приличная: за месяц первокурсник может на стипендию купить и съесть 840 кг ливерной колбасы по 47 копеек килограмм, что составляет около 700 метров, то есть по 23 метра на день! Такую уйму колбасы потребить невозможно, поэтому, ограничив колбасу, можно покупать еще кефир, хлеб, сахар, чай; каждый день обедать в столовой, платить 15 рублей за общежитие, ходить в баню и кино, покупать чертежную бумагу, тетради, карандаши Кохинор, тушь и всякую мелочевку, отдавать в стирку белье, короче – жить! Главное: у меня есть такая стипендия и мне, среди немногих первокурсников, дали общежитие!

У Бори Стрельца и Славки Яковлева дела похуже. Они поступали в гидромелиоративный институт. Оба получили по двойке на математике. У Бориса есть шанс еще пересдать, а Славка перешел в Горный техникум. Живут они в снимаемой за большие деньги клетушке на задворках Киева – Батыевой Горе. Боря Погонец вполне нормально сдает в институт инженеров ГВФ. Непонятно где, но в Киеве, крутится Зоя Полуэктова. Условились встретиться первого сентября на Крещатике.

Унылый взгляд из прошлого в настоящее. Сейчас, чтобы учиться даже в приличной средней школе, надо платить и платить. Чтобы заниматься на платном отделении престижного вуза, кроме огромной платы за обучение, надо еще заплатить кое-кому неподъемные суммы. Как пробьются к вершинам знаний будущие Ньютоны, Ломоносовы, Менделеевы, умные инженеры, врачи, учителя, если они живут в глубинке, и у них нет богатых родителей или спонсоров? Бывшее обязательным тогда среднее образование стало сейчас уже фактически платным. Бесплатное – хуже некуда. Приходят к точным и умным машинам, к оружию небывалой мощи, молодые люди, не умеющие не только думать, но и читать. Что будет с державой, в которой знания доступны только тому, чьи родители могут платить?

Современный родитель не может сказать: "Вчися, синку, дуже добре, та читай багато, бо ти дурнем останешся, а я – твоїм татом!", потому, что продвинутый сын сразу же ответит: "Деньги давай!". Если бы тогда, все было как теперь, – пас бы я коров в колхозе. Правда, сыну, возможно, удалось бы выучиться на шофера. Зато – на свежем воздухе. Ну, а самогонный аппарат мы вдвоем все равно бы сделали самый лучший, и самогон у нас всегда был бы свой…

В райских кущах. Общежитие.

И общежитие наше – не пристань, а море,

Где плавали мы, молодые дельфины.

Как и условились, все деребчинские киевляне встретились 1 сентября. В общем, кроме Алика Спивака, все поступили, правда, Славка не туда, куда хотел. Зойка темнит: на собственном жакете пришиты непонятные петлички. В общежитиях живем только я и Толя Размысловский. Ну, он человек полувоенный – железнодорожный машинист, а мне просто повезло. Очень скоро я пойму, что студенческое общежитие, это не только помещение, в котором живут и спят. Мне не нравится, когда несведущие люди презрительно произносят "общага", имея в виду нечто темное и пьяное. Не то и: "общежитие – пристань моя путевая". Дескать, притомился человек в жизненном море, причалил к пристани – передохнуть. Мое общежитие, это непрерывно живущий улей, где, как было раньше в Греции, а сейчас в Интернете: есть все.

В обычное время общежитие является неким санаторием, где все отдыхающие очень весело проводят свой отдых. Для многих, правда, это отдых с любимым хобби. Кто-то запоем читает книги, другие носятся по Киеву, кинотеатрам, выставкам, концертам. Вечерние киносеансы в открытых зеленых театрах стоят копейки, многие концерты вообще бесплатны. Кто-то бегает на стадионе, или качает мускулы в спортзалах. Во многих комнатах общежитий включены паяльники, и целая армия радиолюбителей корпит над замысловатыми схемами. Стипендии запросто оставляются на киевской толкучке, где можно купить все – от редкой трофейной радиолампы, до супермощного динамика. Мелочевкой – конденсаторами и резисторами (тогда говорили – сопротивлениями) радиолюбители просто обмениваются: у каждого их не меряно. С красными глазами ходят фотолюбители: ночи напролет они колдуют над фотографиями. К утру окна их комнат напоминают фотовыставку ТАСС: на оконных стеклах глянцуется все, произведенное ночью.

В выходные и по праздникам в общежитии танцы, концерты и т. п. Умолкают маленькие "радиОлыки" в окнах радиолюбителей, звучит музыка одна для всего общежития, в бывшей рабочей комнате и на этажных верандах кружатся пары.

Учебных заданий очень много. Многие добросовестно посвящают им все свое время, большинство – время свободное от других занятий. Некоторые, с прозорливостью страуса, зарывающего при опасности голову в песок, – откладывают все "на потом".

Вот приближается зачетная и экзаменационная сессии. Мое общежитие плавно переходит в режим круглосуточного улья, где трудолюбивые пчелки берут свои взяткИ (не путать со взЯтками!) где только могут: из книг, из своих и чужих конспектов, из консультаций преподавателей и друзей. Эти взяткИ, этот мед откладываются непосредственно в сером веществе, часто – в хитроумных шпаргалках. Собственноручно составленной, короткой и ясной шпаргалке надо бы воспеть оду: ее владелец постиг материал. Чужая шпаргалка – это тяжеленный спасательный круг. Очень возможно, что спасаемый утонет прежде, чем разберется что к чему, и камнем на шее будет именно чужая шпаргалка.

После сессии общежитие расслаивается согласно полученным оценкам. Успешные наверстывают упущенные радости, неудачники – продолжают учиться, посыпая свою голову пеплом сожалений. Некоторым приходится расставаться с "альма-матер".

В общежитии мне еще раз везет. Поселяют меня четвертым в комнату к трем ребятам из второго курса. Миша Дрыга самый старший, мускулистый брюнет из города Поти, женатый. Он деловит, собран, замкнут. У него какие-то сложные взаимоотношения с женой, о которых он не распространяется. Учеба ему дается нелегко, он очень много работает. Коля Кайдаш – наш хлопец из Полтавской губернии. Родственники и знакомые без конца передают ему посылки и посылочки с продуктами, которыми он слегка делится и с нами. Сам Коля, невысокий и кругленький, весьма озабочен прореживанием остатков своей шевелюры. В борьбе с облысением он применяет всякие снадобья и примочки, что для нас – неистощимый материал для подначек. Коля смеется вместе с нами, хотя ему совсем не смешно: ранняя лысина для него – крушение каких-то надежд. Третий в нашей комнате – Цезарий Владимирович Шабан. Редкому имени он обязан своей польской родословной. Он – истинный сварщик во втором поколении: его отец сварщик-универсал в городке Городок Каменец-Подольской области. Очень скоро мы с ним подружились, и дружим уже более полувека.

Имя "Цезарий" слишком торжественно для студенческих ушей, "Цезик" – легкомысленно. Я стал его величать "Цэ Вэ", и бренд, он же – слоган, он же – партийная кличка, вполне привился не только в нашей комнате, но на целом факультете. Кстати, о партийных кличках. Серега Бережницкий, по одному ему ведомым ассоциациям (небритая борода – шкипер), присвоил мне имя "Майк", которое тоже сопровождало меня очень долго.

Характер у ЦВ соткан из противоречий. Он чрезвычайно деликатный, мягкий и добрый человек, иногда стает жестким, непримиримым и неуступчивым, когда речь идет о неких базовых принципах, которые он считает правильными и справедливыми. Он готов всех понять и простить, кроме себя. В своих действиях и возможностях он вечно сомневается: как бы не причинить неудобства кому-нибудь другому, "по Сеньке" ли ему эта шапка. Цезария посещает студентка пединститута Валя, обаятельная и подтянутая, с которой они учились вместе все школьные годы. Валя заботится о ЦВ как мать и хорошая жена одновременно: ухаживает за ним, водит его в кино и театры, "выгуливает", чтобы развеять хандру.