Артур Мортон - Английская Утопия

• Название: Английская Утопия
• Автор: Артур Мортон
• Издательство: Иностранная литература
• Жанр: История
• Год: 1956

Эта книга — история двух островов: Утопии и Британии. У каждого из них своя история. Обе развиваются параллельно и помогают взаимно объяснить одна другую. Цель настоящей книги — способствовать этому объяснению. Люди думали, надеялись, а иногда и боялись, что Утопия есть тот самый остров, в который может вскоре превратиться современная им Британия. Их мысли и чаяния в этом направлении зависели не только от прочитанных ими книг и привычного круга идей, но и от событий, происходивших в реальном, окружающем их мире, от класса, к которому они принадлежали, и от роли, которую этот класс играл или хотел играть по отношению к другим классам.

(Оказывается — весьма интересно узнавать как зарождались идеи, которые с таким трудом наши деды претворяли в жизнь, а мы так легко и бездарно их про*рали  — Гриня) 

---

В результате происходит коренное изменение характера и стиля. Мы больше не встретим что-либо напоминающее широту взглядов Мора, его скорбь и гнев, его сомнения и тот горький юмор, с которым они выражены. Отныне все сухо, уточненно и походит на юридические акты. Налицо холодная, ясная и твердая уверенность в том, что там, в Макарии или Океании, светит единственно праведный свет, что достаточно лишь принять изложенную в них практическую программу, чтобы довести революцию до полного совершенства. Эта вера была в значительной мере оправдана, поскольку проблема, мучившая и сбивавшая с толку Мора, была разрешена, буржуазия достигла власти и располагала средствами, что бы осуществлять свои желания. Поэтому, как мы попытаемся показать в этой главе, между утопическими сочинениями и активной разработкой конституции установилась в течение всего республиканского периода тесная связь.

Перемена климата в Утопии как нельзя больше отвечала изменению политического климата в Англии. Выше мы уже отметили кое-какие зачатки развития капитализма; рост и упадок классов; перемещение ценностей и особенности отношений между буржуазией и династией Тюдоров. Абсолютизм Тюдоров обеспечивал новым имущим классам необходимую защиту и достаточно продолжительную передышку, чтобы они могли укрепиться. Предоставленные возможности были использованы полностью, пока к концу столетия не отпала нужда в покровительстве и сам покровитель не сделался бременем. В союзе с королевской властью буржуазия разорила крестьянство, унизила церковь, разгромила Испанию, пересекла океаны и вступила на новые континенты. Став отныне впервые в истории независимой силой, буржуазия пошла на штурм монархии, низложила и обезглавила короля и учредила республику. Утопия на короткое время перестала быть сказкой. Тысячи людей поверили в то, что она уже где-то близко, что до нее уже рукой подать. Новый класс, смелый и предприимчивый, еще не видел пределов своей власти, если даже они где-либо существовали.

Наступлению бодрого утра революции предшествовал период довольно мрачных сумерек: целое поколение было свидетелем того, как разрывался союз между буржуазией и короной, когда напряженность событий породила одичание, усталость и разочарование. То был период шекспировских трагедий, век, когда сумасбродство Тамбурлэна[37] уступило место нелепым психологическим ужасам Уэбстера[38]. К этому периоду принадлежит и «Новая Атлантида» Фрэнсиса Бэкона. В истории английской утопии она является звеном, связывающим Мора с писателями-утопистами революционного периода.

Как и Мор, Бэкон принадлежал к семье, отличившейся на королевской службе. Он получил адвокатское образование, но хотя он был юристом по профессии, в его душе жило неугасимое пристрастие к философии. Впоследствии Бэкон становится лордом-канцлером Англии, но на вершине своей карьеры попадает в немилость и вынужден покинуть свой пост. Тут параллель кончается, так как во всем остальном трудно представить себе двух людей, более различных, чем они, по своему характеру и интересам. Вряд ли можно назвать другого крупного английского писателя, чья личность была бы менее привлекательна, чем личность Бэкона. Все изысканные апологии его почитателей, равно как и вся мощь и все великолепие его прозы лишь увеличивают нашу неприязнь к личности самого писателя. Никогда еще столь тонкий и блестящий интеллект не служил целям более мелким и пошлым. Ни чувство гордости или благодарности, ни верность дружбе не могли помешать его неудержимому стремлению к богатству и власти. Жадность, прикрытая застенчивостью, и чрезмерная склонность его ко всему показному служат как бы постоянным отрицанием принципов суровой бескорыстности, провозглашенных им в своем философском кредо.

Однако это далеко не вся правда о Бэконе; было бы, я полагаю, совершенно ошибочным думать, что его философия не была искренней и глубоко прочувствованной. Возможно даже, что именно чрезмерная утонченность интеллекта Бэкона побуждала его к самообману, но гораздо справедливее считать, что в его характере отразилось главное внутреннее противоречие гуманизма, легшее в основу буржуазной революции. Гуманизм боролся не только за избавление человечества от суеверий и невежества, но и за освобождение капиталистического производства от стеснительных пут феодальной экономики: буржуазная революция ставила себе конечной целью благополучие человечества в целом, но одновременно хотела обеспечить новому эксплуататорскому классу возможность грабить и обогащаться; вот почему в этой революции переплелись нераздельно низость и благородство, жестокое угнетение и великодушие. Погоня за правдой и погоня за наживой нередко отождествлялись, и каковы бы ни были ошибки Бэкона, нельзя не признать, что в своих поисках правды он всегда был страстно и неизменно искренен.

Правда для Бэкона заключалась во власти, но не в политической власти самой по себе, поскольку он был верным слугой короля, вполне довольным существующим строем, но во власти над природой, приобретенной путем постижения ее законов. В этом суть всего его творчества, и не в последнюю очередь — «Новой Атлантиды». В этом произведении под видом описания утопического государства, в сущности, излагается программа государственного колледжа экспериментальных наук.

«Новая Атлантида» написана Бэконом в старости, когда ему было за шестьдесят лет, когда он был в отставке и уже разорился, но все еще надеялся — хотя для этого не было никаких оснований, — что будет снова призван к власти. «Новая Атлантида» всего лишь отрывок, фрагмент начатой и отложенной рукописи, никогда не печатавшейся при жизни Бэкона.

Предпринимая этот труд, Бэкон надеялся, что Яков I одобрит его предложения и субсидирует их; незаконченность работы служит доказательством полного крушения его надежд. С их утратой он перестал интересоваться своей работой, так как весь смысл ее заключался для него в возможности практического осуществления его предложений.

В отличие от Мора Бэкон не интересовался вопросами социальной справедливости. Он также был гуманистом, но к началу XVII века в гуманизме уже не было прежнего жара: разница между «Утопией» и «Новой Атлантидой» заключалась не столько в их содержании, сколько в целях, в сдвиге общего плана интересов и в снижении температуры. Ранние гуманисты верили в разум и в возможность достижения счастья посредством беспрепятственного приложения разума. Бэкон и его современники хотя и не отрицали могущества разума, постепенно переместили центр тяжести вопроса от разума к опыту. Бэкон писал:

«Наш метод заключается в том, чтобы, живя в мире вещей, сохранять трезвость… установить раз навсегда истинный и законный союз между опытом и разумом».

И еще:

«Что касается духовных способностей и рассудка человека, то если они направлены на материальный мир, то есть созерцают создания божьи, то они действуют в соответствии с этим материалом и им ограничены; если же вся их деятельность направлена на самое себя, подобно тому, как паук ткет свою паутину, тогда эта деятельность бесконечна, в результате чего действительно получается паутина учености, поразительная по тонкости как пряжи, так и ткани, но совершенно беспредметная и бесполезная».

Бэкон жил в начале первого периода материализма, когда существовала твердая вера в то, что вся вселенная — от солнечной системы до сознания человека — представляет огромную и сложную машину, которой можно управлять, если обладать достаточным пониманием законов механики. Бэкон считал своим долгом использовать свой авторитет и несравненное владение языком, чтобы побудить своих современников вырвать у природы ее тайны. Как сказал Бэзиль Уилли в своей превосходной книге «Фон событий XVII века»:

«Роль Бэкона была в том, чтобы со свойственной ему утонченной высокопарностью указать путь, по которому должна была продвигаться Наука. Он делал это тогда, когда такие люди, как Галилей, Гарви или Гильберт[39], деятельность которых его сравнительно мало интересовала, завершали великие открытия, руководствуясь его принципами. Великая заслуга Бэкона перед наукой заключалась в том, что он дал ей несравненную рекламу».

Поэтому вполне естественно, что наши сведения об общественном, экономическом и политическом устройстве Бензалема, утопического острова «Новой Атлантиды», отрывочны. Бэкон говорит о нем вскользь, поскольку вымысел нужен ему лишь как занимательная канва для его брошюры. И все же нельзя не поражаться огромному отклонению от взглядов, высказанных в «Утопии».

Совершенно очевидно, что Бэкон был знаком с книгой Мора; поэтому вполне вероятно, что те места «Новой Атлантиды», в которых обнаруживаются расхождения с «Утопией», являются критикой положений Мора. Бензалем — монархия ортодоксального типа, с раз навсегда установленной конституцией, дарованной королем-основателем Саломоной. Там есть классы и частная собственность, о чем мы можем заключить из отрывка, где сказано, что в определенные торжественные дни: