Марк Ферро - Николай II

• Название: Николай II
• Автор: Марк Ферро
• Издательство: Международные отношения
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1991
• ISBN: 5-7133-0400-0

Книга крупнейшего французского специалиста по современной истории, в том числе и советского общества, написанная на архивных материалах, позволяет увидеть в новом свете и жизнь Николая II, этой во многом загадочной личности, и обстоятельства его гибели в Екатеринбурге в 1918 году.

Для историков, а также для широкого круга читателей.

---

Александр III любил дворец в Гатчине, но бывшая императрица, привлекательная и жизнерадостная датская принцесса Дагмара, ставшая Марией Федоровной, предпочитала Петербург с его празднествами. Считая Зимний дворец слишком большим, она выбрала для себя Аничков дворец, расположенный на другом конце Невского проспекта. В начале своего царствования там жил и Николай II. Однако, по мнению Александры, Мария Федоровна продолжала править. Поэтому они предпочли перебраться в Петергоф, или Царское Село, где чувствовали себя свободнее, живя по-русски, ближе к деревне. Николай вставал между 7 и 8 часами утра, стараясь не разбудить Александру. Он произносил молитву и шел купаться в бассейн. В половине десятого вместе с императрицей пили чай. После завтрака царь принимал дежурного адъютанта и обер-гофмаршала двора Бенкендорфа, который сообщал ему о назначенных на день церемониях. Затем к нему заходил дворцовый комендант — пост этот занимали по очереди Трепов, Дедюлин и Воейков, — находившийся в самом непосредственном контакте с императором, так как лично отвечал за его безопасность. И наконец, до половины одиннадцатого Николай принимал министров. После небольшой прогулки со своими шотландскими собаками он разделял трапезу своей охраны — щи или борщ, каша и квас. По возвращении во дворец он проводил вторую серию приемов, после чего обедал в палисандровом салоне. Меню накануне составляла Александра; каждое заказанное блюдо готовилось на десять персон, дабы царь или царица могли пригласить кого-либо по своему усмотрению, не беспокоя больше поваров. На обед подавалось четыре блюда, на ужин — пять, не считая закусок. Николай часто заказывал на закуску молочного поросенка с хреном. Ему пришлось отказаться от своего любимого блюда — свежей икры, которую плохо переваривал его желудок. Пил он в основном портвейн.

После обеда он снова принимал посетителей или работал до половины четвертого и отправлялся на прогулку, чтобы вернуться к чаю, который подавали точно в половине шестого. За чаепитием он читал русские газеты разных направлений, императрица читала английскую прессу. С 6 до 9 вечера снова различные аудиенции. Ужин всегда проходил торжественно, после ужина царь принимал премьер-министра. И снова появлялся дворцовый комендант. Зимой перед сном совершались прогулки на санях; посты охраны выставлялись с девяти часов вечера. На задок саней, запряженных парой лошадей, вставал шталмейстер; следом ехали остальные. Для этого случая Николай надевал фуражку полка императорских стрелков с крестом. Возвратясь во дворец к одиннадцати часам, Их Величества пили чай, и Николай читал вслух. Он очень любил такие чтения; прилично знал русскую литературу, читал, например, «Записки охотника» Тургенева или «Петра и Алексея» Мережковского. Когда же его дочерям исполнилось по восемь или девять лет, читал по-французски «Мещанина во дворянстве» или «Тартарена из Тараскона».

В полночь у входа выставляли караул: запрещалось говорить или чихать, чтобы не разбудить государя или государыню. Перед сном Николай делал записи в своем дневнике.

За исключением тех дней, когда Николай II ездил на охоту, он уделял государственным делам, включая чтение газет, два или три часа в день.

Но что он, собственно, знал?

«Живя в царскосельском уединении, — писал граф А. Половцов, — только отрывками узнаешь о том, что делается в руководящих судьбой отечества сферах. Принципиального, обдуманного, твердо направленного нет ни в чем. Все творится отрывочно, случайно, под влиянием момента, по проискам того или другого, по ходатайствам вылезающих из разных углов искателей счастья. Юный царь все более и более получает презрение к органам своей собственной власти и начинает верить в благотворную силу своего самодержавия, проявляя его спорадически, без предварительного обсуждения, без связи с общим ходом дел».

Все зависит от предложений, которые выдвинут императрица, великие княгини или всякие «интриганы», заполняющие двор. В самом деле, если справиться в «Табели о рангах», в 1900 году насчитывалось более сорока великих князей и княгинь, не говоря уж о сотнях представителей высшей знати, толпившихся в покоях императора и императрицы. Можно найти перечень этих лиц в Памятной книге, своего рода «Кто есть кто» императорского двора, выходившей каждый год и ожидаемой с нетерпением и любопытством. В этой книжице маленького формата, в 780–800 страниц, на бумаге с золотым обрезом печатались также календарный перечень праздников, приемов, тезоименитств и общие правила этикета. Жемчужина русского издательства, не превзойденная до сих пор по качеству печати, она, очевидно, была настольной книгой императорского двора.

Николаю II со всех сторон твердят о том, что спасение страны — в самодержавии. «Следует ожидать очень крупных несчастий…» — заключает граф Половцов.

Тайна Александры

«Удивительная робость императрицы поражала, — говорил государственный секретарь Танеев, отец Анны Вырубовой, которая была ее фрейлиной и верной подругой до самой смерти, — но у нее был мужской ум».

Прежде всего она была матерью: подписывая бумаги и доклады, держала на руках свою первую дочь Ольгу. Затем она родила Татьяну, Марию и, наконец, Анастасию.

«Однажды во время одного из докладов, — рассказывает Анна Вырубова, — в соседней комнате раздался необыкновенный свист.

— Какая это птица? — спрашивает отец [Анны Вырубовой].

— Это Государь зовет меня, — ответила, сильно покраснев, Государыня и убежала, быстро простившись с отцом.

Высокая, с золотистыми густыми волосами, она, как девочка, постоянно краснела от застенчивости; глаза ее, огромные и глубокие, оживлялись при разговоре и смеялись. Дома ей дали прозвище «солнышко» — Санни — имя, которым всегда называл ее Государь. С первых же дней нашего знакомства я всей душой привязалась к Государыне; любовь и привязанность к ней остались на всю мою жизнь».

Жизнь при дворе в то время была веселая и беспечная: в первую зиму Александра посетила тридцать два бала, не считая других развлечений. В 1903 году императрица снова забеременела. Будет ли наконец мальчик?

«Следующим летом родился Наследник, — вспоминает Вырубова. — Сколько было радости, несмотря на всю тяжесть войны, кажется, не было того, чего Государь не сделал бы в память этого дорогого дня. Но почти с первых же дней родители заметили, что Алексей Николаевич унаследовал ужасную болезнь — гемофилию, которой страдали многие в семье Государыни; женщина не страдает этой болезнью, но она может передаваться от матери к сыну. Вся жизнь маленького Наследника, красивого, ласкового ребенка, была одним сплошным страданием, но вдвойне страдали родители, в особенности Государыня, которая не знала более покоя. Здоровье ее сильно пошатнулось после всех переживаний, и у нее начались сильные сердечные припадки. Она бесконечно страдала, сознавая, что была невольной виновницей болезни сына. Дядя ее, сын королевы Виктории, принц Леопольд болел той же болезнью, маленький брат, ее умер от нее же, и также все сыновья ее сестры, принцессы Прусской, страдали с детства кровоизлияниями…

Их Величества скрывали болезнь Алексея Николаевича от всех, кроме самых близких родственников и друзей, закрывая глаза на возрастающую Непопулярность Государыни. Она бесконечно страдала и была больна, а о ней говорили, что она холодна, горда и неприветлива: такой она осталась в глазах придворных и петербургского света даже тогда, когда узнали о ее горе».

Александра хорошо понимала, что следует восстановить утраченную связь двора с подданными. Но, так же как и муж, перекладывала ответственность за разрыв на интеллигенцию. Когда в начале царствования министр внутренних дел князь Мирский сказал ей, что «в России все против существующего порядка», она ответила: «Да, интеллигенция против царя и его правительства, но весь народ всегда был и будет за него».

Она убеждала себя в этом. И побуждало ее к этому подсознательное чувство вины. Она была немкой, а ей хотелось быть такой же русской, как и царь. Она была протестанткой, но приняла новую веру, чтобы выйти за него замуж. Она родила четырех девочек, прежде чем появился наследник, но уже при его рождении стало известно, что он приговорен, и причиной тому была ее кровь…

Она целиком отдалась религии и мистике. Николай тоже с легкостью проникся этими настроениями. Если в начале его царствования петербургские «сезоны» отличались особым блеском, то теперь двор как никогда был далек от этого и, в противовес атеистически настроенной элите, глубоко погружен в религию.

Когда выяснилось, что болезнь Алексея неизлечима, Александра сама заболела: несколько беременностей подряд подорвали и без того хрупкое здоровье императрицы. Она страдала от головокружений, а постоянное беспокойство за Алексея подтачивало ее здоровье. Впав в неврастеническое состояние, она находила утешение только в вере и чувстве долга. Ей следовало быть всегда на виду, а она не терпела этого.