Unknown - i af522bf4bbc33ae4

• Название: i af522bf4bbc33ae4
• Автор: Unknown
• Жанр: Прочая старинная литература

---

Родители постоянно твердят мне, что это было галлюцинацией. Когда она обыскивала мою сумку, мама забрала мой блокнот, тот, куда я записывала все свои исследования.

Я ищу песок в простынях, но его нет. Не знаю, почему рассчитываю найти песок в кровати — я не была на пляже уже неделю, не выходила даже из дома с тех пор, как вернулась. Но каждое утро я просыпаюсь разочарованной. Моя мама думает, что помогает мне, когда каждый день сбрасывает с постели простыни и стирает их. Ни один из нас не понимает, почему я плачу каждый раз, когда проскальзываю в свежевыстиранные простыни, простыни без следа моря в них, нет даже шепота океана — только запах моющего средства и намек на мамины духи.

— Это прошло, — шепчу я.

— Что прошло, милая?

Смотрю на нее: ее глаза такие печальные и далекие, суженные от беспокойства.

Я качаю головой:

— Может быть, этого никогда и не было, начнем сначала.

— Это верно, милая, — говорит она, и я пытаюсь не думать о морщинах вокруг ее глаз, которые углубились от большого количества слез. Как раз наоборот, глаза мальчика с морщинками вокруг них, как будто он всегда улыбается. Даже когда я кричу на него. Что, вероятно, я и делала до того, как бросила его.

Почему этих людей нет, и я скучаю по этому месту, будто оно мое. Каждую ночь в моих снах Джес и Пит. Образы такие яркие и сильные, что, я думаю, они, по крайней мере, должны быть в памяти. Потому что, если они не настоящие, тогда почему мне их так не хватает?

А потом, внезапно, однажды утром боль ушла. Я проснулась голодной. Мой желудок сжимает еду в тиски, и я думаю, что никогда снова не заболею. Я почти не пропускала душ и мыла волосы три раза, втираю мыло в кожу, пока оно не выглядит как пена.

Пит как-то сказал мне, что серферы дышат кислородом из пены, которую оставляет гребля на краю волны, когда они взбивают воду и не могут вывести на поверхность. Он сказал, что они называют это мылом. Это всплывает в памяти, как вспышка молнии и, так же быстро, исчезает. Я качаю головой и мою голову четвертый раз. Мне надоело пахнуть, как моя кровать: холодным потом, кислотой и болезнью. Я хочу выглядеть и пахнуть как раньше, чтобы Нана больше не смотрела на меня с опаской, словно я самозванка в теле ее лучшего друга. Когда выхожу из душа, начинаю загружать белье. Включаю компьютер и открываю e-mail из Стэнфорда, извещающее о направлении, в котором говорится о моем общежитии "Брэннер Холл" и что мою соседку по комнате зовут Сэди. Здесь список рекомендаций, что нужно взять с собой: от дополнительных полотенец до фонариков, и я распечатываю его. Мама и я можем поехать позже в магазин, приобрести все из этого списка и кое-что еще. Я чувствую себя как маленький ребенок, который вот-вот пойдет в первый класс, жаждущий быстрее собрать свой рюкзак со школьными принадлежностями.

Ближайшие несколько дней проходят нормально; поездка в торговый центр с мамой, смех во время визита к Фионе. Однажды, я спрашиваю: что, если Фиона и я съездим вниз на пляж, и мои родители выглядят немного паникующими до тех пор, пока Фиона не влезает и говорит, что ей не хочется. Она избегает солнца этим летом, — говорит она, хотя ее загар говорит о другом. У одной ее тети был диагностирован рак кожи, — утверждает она. Вместо этого мы смотри фильмы и папа покупает китайскую еду.

Родители, кажется, почти пришли в норму; папа каждый день ходит в офис, а мама надевает платья почти каждый день. Тоска по-прежнему еще есть в доме, но она ощущается как-то легче, с меньшей вероятностью, что она разрушит стены и окна.

Может быть, это все для моего же блага; может быть, мои родители думают, что это их вина, что я сошла с ума, потому что они были так погружены в свои собственные потери, что забыли уделять внимание мне. Это такое облегчение, что мои родители вернулись, несмотря на все остальное.

В среду, во второй половине дня мой отец вежливо стучит в мою дверь, принося порыв холодного воздуха вместе с собой в комнату. Я открыла окна, чтобы позволить сухому Калифорнийскому воздуху заполнить мою комнату, несмотря на жару в этот день. Остальной дом закрыт и заполнен искусственным охлаждённым воздухом.

— Эй, папа, — говорю я, протягивая новый список перед собой; не могу остановиться делать список школьных принадлежностей, последние вещи, которые осталось сделать. — Думаешь, мама поедет в "Кровати, ванные и другое" сегодня?

Он смотрит на список, как будто это бред, и смотрит на меня так, будто я говорю по-гречески.

— Давай, у меня осталось всего лишь несколько недель, чтобы запастись, — это только у меня и возникла идея проверить дату в это утро. Технически, это шесть недель, поскольку учеба в Стэнфорде начинается в середине сентября.

— Венди, — говорит он мягко. Я сижу за столом, и он подходит ко мне до тех пор, пока не становится надо мной. Мой отец невысокий мужчина, но тем не менее я съеживаюсь под его тенью. — Я понимаю, что эта вещь затерялась в твоей памяти, но ты, наверное, помнишь...

— Помню что?

— Нам звонили из Монтаны. Несколько дней назад.

— Что в Монтане?

— Центр.

Медленно я опускаюсь на свою кровать. Они по-прежнему посылают меня туда? Я, в самом деле, думала, что они забыли об этом сейчас. Я уже в норме. Даже Нана вернулась спать в кровать со мной, прижимаясь рядом и покрывая поцелуями.

— Монтана?

Он кивает.

— Пап, я в порядке. Это было только один раз. Конечно, вы ребята, видите, что теперь?

Отец качает головой.

— Они рассказали нам, что это лучшее место.

— Кто вам рассказал?

— Мы сделали много исследований для тебя, милая. Мы хотели найти лучшее возможное для тебя место.

Какие исследования они могли сделать? Они даже никогда не слышали о пыли, так откуда они знают, что это лучшее место для реабилитации? Если только они не думают, что употребление наркотиков — всего лишь одна из моих галлюцинаций, они, конечно, так и думают. Они должны думать, что я другая, то, что они слышали и видели, скрывает правду.

— Лучшее место для меня здесь, — говорю я, начиная потеть. — Если хочешь, я поговорю с терапевтом здесь.

Он смотрит в окно, грустный, но с твердым выражением лица.

— Посмотри на меня, пап, — говорю я, пытаясь, чтобы мой голос не дрожал. — Посмотри, насколько лучше мне стало.

Отец покачал головой.

— Твои галлюцинации по-прежнему тебя преследуют. Ночью, тебе снились...

— Сколько ты знаешь?

— Ты кричала во сне. Имя, место. Я не знаю.

— Какое имя? — я думаю Джон или Майкл.

— Пит. Каждую ночь ты зовешь кого-то по имени Пит. Венди, кто такой Пит?

Качаю головой.

— Я не помню, — говорю в конце. Это точно не ложь.

23 глава

Мои глаза с трепетом открываются в середине ночи. Его аромат — соленой воды, океана и пива, и голубые глаза заполняют мою комнату. Я, должно быть, сплю. Но они говорили, что я звала Пита во сне, а не его. Окна всё ещё открыты, в комнате сейчас прохладно после нескольких часов без солнечного света. Единственный звук — постукивание по стеклу; я смотрю в окна, ожидая не увидеть ничего, кроме ночных огней сияющего города, но вместо этого мальчик скребёт стекло, как кошка просящая впустить её внутрь. Мальчик высокий и мускулистый надавливает на окно и, открывая его ещё больше, забирается в комнату.

Нана застывает рядом со мной на кровати. Я ожидала, что она будет лаять, рычать, может быть, даже набросится на незваного гостя. Но ей, должно быть, нравится его запах, потому что она спрыгивает с кровати и встречает его одним из своих огромных поцелуев. Я не собираюсь делать то же самое. Не с человеком, чьи наркотики держали меня в состоянии болезни в течении недели, который убедил моих родителей в безумной идее — отправить меня подальше, и из-за него моих братьев выгнали из дома Пита — дома, о котором я всё ещё думаю, как о безопасном месте, даже после всего случившегося.

Я встаю с постели и пробегаю мимо него к окну: ищу лестницу, канат, кучу простыней, связанных вместе. Как его занесло сюда? Наш дом стоит на склоне крутого холма и сделан из стекла. Здесь точно не за что удержаться.

Когда он говорит, его голос хриплый, словно от напряженных лет глотания песка и соленой воды.

— Венди, — это всё, что он говорит. Застенчивость в его голосе трудно совместить с его лазерно-острыми глазами. Или с тем фактом, что он просто лез по стене и забрался в мою комнату.

— Что ты здесь делаешь?

— Мне нужно с тобой поговорить.

— Ты слышал когда-нибудь о телефоне?

— У меня нет твоего номера.

Я киваю и отступаю от него, спотыкаясь об Нану, и практически падаю на кровать.

— О чём ты хочешь со мной поговорить?

— Помнишь, что ты говорила той ночью?

Я качаю головой, садясь. И тотчас же жалею, что села не за письменный стол, а на кровать. Сидеть на моей кровати, когда Джес находится в комнате, кажется слишком интимным.

— Я многого не помню. Это иногда приходит, появляется вспышками, но я не могу сложить всё воедино.