Наталья Якобсон - Император-дракон

• Название: Император-дракон
• Автор: Наталья Якобсон
• Жанр: Фэнтези

---

-- Для осмотра достопримечательностей сегодня уже слишком поздно, - уныло заключил он. - Так вы покажите мне свой знаменитый дом у площади?

-- Конечно покажу, и заранее чувствую, что в этом доме теперь станет теснее, - заключил я. Уже изучив повадки Винсента, я знал, что он задержится у меня как можно дольше, сославшись на то, что спешить ему некуда и в гостях гораздо веселее, чем дома. Я сильно сомневался, что у него есть собственный дом, отвечающий его требованиям, разве только какая-нибудь лачуга или укромное заколдованное подземелье, где он хранил свои книги и необходимые атрибуты магических наук. Кроме вещей необходимых чародею, которые были где-то надежно припрятаны, поклажи у Винсента было совсем немного. Он считал, что все необходимое всегда можно раздобыть и не таскал с собой свой скудный узелок, а смело отправлялся в любое путешествие с пустыми руками. Даже сейчас у него с собой ничего не было, он во всем полагался на фортуну и отчасти на меня. Было бы просто стыдно отказать в ночлеге тому, кто вдруг решил на совесть разыгрывать роль моего друга и помощника.

Убедившись, что слухи о новом правителе Лар правдивы, Винсент даже перешел на почтительное "вы". Ему хотелось бы без умолку болтать о том, как красивы отреставрированные и заново отстроенные особняки, но по дороге к моему дому он соблюдал почтительное молчание, очевидно, опасаясь, что если сболтнет что-то лишнее, то я еще чего доброго передумаю и откажусь оказать гостеприимство. По опыту он уже знал, что такого вспыльчивого хозяина, как я легко разозлить. Я его отлично понимал. Стоит лишь сказать дракону что-либо напоминающее о переживаниях прошлого и он уже в гневе. С недавних пор у меня вошло в привычку критиковать себя самого, так же, как Ротберт критиковал мои первые неумелые магические трактаты.

Винсент был в восторге от того, что я пустил его в свой дом, невидимый для окружающих. Он резво поднялся по крутой лестнице на второй этаж, выбежал на балкон и пытался нагло окликать или дразнить редких припозднившихся прохожих, просто для того, чтобы проверить услышат ли они его. Конечно же, все кто находился по ту сторону магической черты, не замечали ни самого Винсента, ни его слишком смелых шуток. Только иногда до кого-то доносился слабый отголосок, более легкий, чем затихающее эхо. Такой прохожий останавливался, оборачивался, оглядывался по сторонам, но ничего необычного не видел и шел дальше, а Винсент заливисто смеялся, облокотясь о кованые перила балкона.

-- Как вы талантливы, монсеньер, - Винсент успел повторить эту похвалу несколько раз за остаток ночи. - Кажется, я все это время недооценивал вас.

-- Лучше расскажи о чем-нибудь, - я силой утащил его с балкона и заставил сесть на кушетку, вдали от искушения дразнить прохожих и бродяг. Я подумал, что если заставлю его говорить о чем-нибудь смешном, то освобожусь от мыслей о темном фасаде, шепчущей толпе и красавице по имени Роза.

-- Рассказать? О чем? - удивился Винсент. - Я и так все вам рассказал. ..Ну, кроме некоторых деталей, которые вам были бы неинтересны.

-- Ты был привязан к своему брату? - ну вот, нашел веселую тему, одернул я сам себя. Зачем вспоминать о том, что Поль погиб так же, как и запылавшая столица. Возможно, он даже не успел проснуться до того, как небесный огонь обрушился на мириады городских башен и покатых крыш.

-- Привязан? - Винсент скорчил кислую физиономию. - Нет, после того, как я сбежал из дома, чтобы учиться мы не поддерживали отношений. Мы и до этого мало общались. Конечно, после печально известных событий я предложил ему свою помощь. Он всегда был человеком принципа. По крайней мере, на публике для него важнее всего были честь, долг и все такое прочее, но после того, как остался без поместья, он предпочел, что лучше расстаться с принципом, чем с душой. Оно и к лучшему. У него не было особых талантов к колдовству, через мост его бы не пропустили. А я в те времена был недостаточно влиятелен, чтобы замолвить словечко за неспособного.

-- Хорошая у вас была семья. Отец - предатель и заговорщик, старший брат - колдун, младший - разбойник. Каждый при любимом занятие.

-- Ага, - сонно кивнул Винсент. Он даже не обиделся на столь вольное высказывание, наоборот решил, что если я так непринужденно общаюсь с ним, то останусь его другом, а не стану господином, несмотря на приобретенную власть над Ларами.

-- У тебя не найдется какой-нибудь еды, я голодал всю дорогу, - тут же пожаловался Винсент. Его чрезмерная худоба заставляла не сомневаться в правдивости последних слов. Я сомневался, что у меня в погребе найдется что-то кроме яблок. Мне самому еда была почти не нужна. Чувство голода возникало лишь перед очередным превращением, но его нельзя было удовлетворить простой пищей. Хищнику нужна охота и жертвы, а не заранее обжаренное и приправленное мясо. Винсент бы не смог этого понять даже после объяснений или бы просто испугался. Раз пригласил к себе компаньона, то не кормить же его страшными рассказами. Монеты всегда можно было обменять на ужин в таверне, но все таверны под утро закрыты. Винсенту пришлось ограничиться яблоком и куриной ножкой, завалявшимися в кладовой. Он был доволен и этим. Кушетка с яркой обивкой и подушечками тоже вызвала у него восторг, хотя я намеревался выкинуть ее еще неделей раньше, чем здесь объявился Винсент.

Он мог проспать весь день и ему бы не приснились кошмары. В отличие от меня ему не нужно было ни отвечать за империю, ни завоевывать Лары. А страхи прошлого были для него, как тень и не занимали в его жизни столько же места, сколько в моей.

Проснулся Винсент только к вечеру, с благодарностью принял в подарок пару червонцев и умчался на поиски развлечений. Деньгами я попытался откупиться от него, потому что был не в настроении в мрачный дождливый вечер появляться на публике в сопровождении столь шумного и подозрительного компаньона. Винсент даже в жару не расстегивал глухой черный воротник. Это подталкивало к подозрениям и интриговало, но я никак не решался спросить зажили ли на его горле те раны, которые нанесла ему Дебора. Такой нескромный вопрос разорвал бы наше хрупкое перемирие. Я удовлетворился выводом, что если Винсент застегивает свой ворот до ушей, то ему есть, что скрывать.

Моросил мелкий дождь. Капли барабанили по окнам соседних домов, но не попадали за наспех начерченную у моего дома линию. Заклинание действует, пока силен чародей. Возле лужи у самой черты белел какой-то предмет. Издалека он выглядел, как скомканный лист бумаги. Подброшенное послание по всем правилам анонимности было обернуто вокруг камушка и должно было бы быть брошено в стекло, но, очевидно, не долетев какой-то метр до назначенной цели, упало на влажную мостовую. Никто до сих пор не поднял его из любопытства и даже не взглянул. Площадь истоптало множество каблуков, но ни один из них не наступил на бумажку.

Нехотя я вышел из дома, поднял и развернул записку. Уже заранее зная от кого, она я все-таки не мог преодолеть интереса. Что на этот раз понадобилось Анри? Удивительно, бумага столько времени пролежало под дождем, но не промокла, чернила не растеклись, как это обычно бывает в случае попадания на них воды. Записка была написана неаккуратным размашистым почерком, будто автор писал левой рукой. Буквы наклонялись под каким-то кривым углом. В начале первой строчки вместо моего имени расплылась клякса. Я не обиделся на Анри лишь потому, что знал - ему трудно держать перо в своей костлявой, слабеющей руке.

"...Проехать в Лары было невероятно сложно. Ворота закрыты, но я готов был перелезть через крепостную стену или проскрести ногтями подземный ход, потому что знал - ты в городе. Я чувствую это по запаху, слышу тонкую вибрацию твоих мыслей, ощущаю жар от огня, который бушует в твоей крови. Для меня совсем не трудно отыскать тебя, я, как ищейка, иду по горячему следу. Ты, как осколок от той империи, которая высасывает из меня жизнь, и мне нужно поговорить с тобой. Встретимся в Старом квартале, в театре "Марионетта", перед антрактом в фойе. Я буду ждать тебя у зашторенного окна в оперном плаще и маске. Ты можешь принять меня за актера, который загримирован под смерть, так сильно я изменился. Жду тебя. Анри."

Подпись разъехалась по краю бумажки так, что ее едва можно было прочесть. Кривые буквы, как будто пустились в пляс смерти. Анри, наверное, было очень плохо, раз он даже не смог с гордостью нацарапать под подписью свой высокий титул и прибавить к этому, что он единственный законный сын и наследник короля. Он привык разговаривать с подданными так, будто сам без пяти минут король, а тут вдруг покидает родину, о которой так скучал, только для того, чтобы без разрешения проникнуть в чужой город и дожидаться меня в каком-то театре. Вряд ли это ловушка. В театре во время представления слишком шумно и многолюдно. Да и разве хватило бы у Анри сил расставить хитроумный капкан.