Татьяна Любушкина - В лабиринте миров

• Название: В лабиринте миров
• Автор: Татьяна Любушкина
• Жанр: Фэнтези

Если хотя бы раз в своей жизни ты просыпался с мыслью, что не создан для этого мира, если твои случайные слова и поступки способны влиять на жизнь других людей, то возможно, эта книга — о тебе.

---

Тварь крадучись направилась за мной, ковыляя на трёх лапах.

— Пшла, прочь!

Земля под задними ногами твари обломилась, полетела в бесконечную пропасть. Тварь взвизгнула и вцепилась когтями передних лап в ускользающий край. Больная нога мешала ей, не давала закрепиться, да и толку в этом было бы немного.

— Убирайся!

Пещера исчезала, закрывала своё чёрное жерло, пропадая в водовороте пробуждённого мира. Я шагнула наружу в тот миг, когда её тёмные своды уже смыкались, но в последний момент отчаянный и злобный крик гибнущей твари на секунду задержал меня, и я схватила её за опалённую шкуру, выдёргивая из мрака.

Глава 17

Снова Срединный мир. У меня появился питомец (злобная и наглая тварь). Охота на ведьм.

В Лисьей пади по-прежнему непроглядная ночь. Здесь были удивительные ночи: беззвёздные, влажные. Мрак стоял такой густой, что его можно было разгребать ладонями, сминать, складывая в круглые комочки и раскидывать в разные стороны, прочерчивая глубину ночи светлыми полосками. Этим я и занималась, несколько минут, пока очередная струя света, выхваченная мною из мрака, не осветила потрясённое лицо нашего проводника — вòпла. Сколько лет прошло с тех пор, что мы расстались?

Вòпл помчался прочь, с шумом ломая кусты, а я запустила в него очередным комком мрака. Не нравились мне вòплы.

Рядом с входом в пещеру лежал юноша. Я всмотрелась в его лицо. Это был Рон. Я села рядом с ним и задумалась. Вспоминала. Рон говорил, что провёл в пещере три дня, хотя исчезал в ней всего на несколько минут… Что же, кажется, я провела в пещере гораздо больше времени.

Я тронула ладонью гладкий камень. Пещера исчезла. Чёрное отверстие, которое видели только избранные, больше не существовало. Осколок мира, затерявшийся в Лисьей пади вырвался на свободу и стал жить своей жизнью. Бедный Рон! Он так стремился получить знания, что таились в глубине перевёрнутого мира! Как же он будет разочарован поутру, когда не увидит больше пещеры То!

Рон заворочался во сне, его гладкий лоб нахмурился, лицо приняло обиженное выражение.

Я коснулась ладонью его лба, разглаживая морщинки. Будет с тебя, Рон! Хватит и тех знаний, что ты получил, иначе жизнь твоя станет непомерно тяжела.

В моей голове зароились воспоминания неповоротливые и угрюмые, как древние утюги. Почему я задумалась о тяжком бремени знаний?

Рон спал, а я сидела у его ног.

Вокруг тихо шелестела листьями Лисья падь. Знакомое прежде место виделось мне совсем по другому: тьма больше не мешала разглядеть сонного жучка, приникшего к капле росы, травы услужливо простирали свои зелёные ладони, стремясь создать мне уют. Ветер дохнул мне в лицо, и я бездумно поймала его в кулак, а он затрепыхался, сердито бормоча и пытаясь проскользнуть сквозь пальцы. Я разжала ладонь, и ветер стремительно умчался вверх, покидая влажную духоту Лисьей пади, но я ещё долго слышала его негодующий голос.

Забарабанил мелкий дождь, осторожно смывая с моего лица следы копоти и пепла. Мне стало интересно, как растёт и набухает капля, а потом разбивается, касаясь поверхности тысячью мелких брызг, и я следила за ней, замедляя время до вязкой густоты.

Только сейчас мне стало понятно, что я жила ранее в мире вечного противостояния: я противостояла миру, мир противостоял мне, и мы вели меж собою бесконечную борьбу, в который человек никогда не бывал победителем. С самого рождения люди с завидным упорством облекают своё сознание в жёсткие рамки, не смея выйти за их пределы. Расплата — унылое существование в мире лишённом красок и звуков. В мире, где нет настоящего. Всё, что приносит свободу, удовлетворение, счастье — заменяет искусственно созданный антураж: музыка и религия, театральные действия и достижения науки. Человек потребляет. Тем и живёт.

Дождь заморосил сильнее и Рон не просыпаясь, отмахнулся от холодных капель. Дождь продолжался, но над Роном склонились листья древнего дуба, закрывая его от дождя, ветер дунул над его головой, направляя в сторону капли воды, и они послушно пролились рядом, стараясь не коснуться спящего мальчика.

Этот мир был создан для него. А Рон был создан для этого мира.

Я почувствовала к нему зависть.

Он родился с этими знаниями, умел распоряжаться ими. Для него не было тайн создания и существования мира, а я…

Я не та, что прежде. Внутри меня сконцентрированы такие силы, что границы их мне не ведомы, но я по-прежнему не знаю главное — кто я? Зачем здесь?

«… ты не Женя. И родилась ты не в Грязновке у пьяницы матери.»

А где? Моя память не пускает меня дальше той далёкой деревенской свадьбы, где держит меня крепкой рукой бабка Настасья, а мать непослушными губами лепечет: «Женя… дочка…».

У моих ног шевельнулась безобразная тварь, что вместе со мной покинула первобытный мир. При одном только взгляде на её выпученные глаза, все мои философские мысли, и далёкие воспоминания улетучились вмиг.

До чего же гнусная морда!

Я тяжело вздохнула и взяла тварь на руки. Она беззвучно открыла пасть, обнажая острые кривые клыки, густо посаженные в два ряда. Сил, чтобы укусить меня, у неё не осталось. Задняя лапа безжизненно болталась, переломанная в двух местах. Голая шкура, опалённая огнём, была покрыта кровоточащими ранами, но тварь упрямо боролась за свою жизнь. Что же, такое упорство заслуживает уважения.

Моя ладонь задержалась на сломанной лапе, и кончики моих пальцев закололо, зажгло горячо, сила древнего мира, перетекала в изуродованное тело животного. Тварь зашипела по-змеиному, и до обнажённой кожи моей руки дотронулся раздвоенный кончик языка. Благодарит?

Я удивилась. Вряд ли подобному существу присуще чувство благодарности, но тварь удивила меня ещё больше. Она вобрала изогнутые когти внутрь и издала горловое бульканье. Голос шёл изнутри, проникая в сознание, убаюкивая, заставляя забыться…

Я тряхнула головой: что за наваждение!

Тварь свернулась клубком на моих руках, хитро прищуривая выпуклые глаза. Она мягко тронула мою руку шелковистой лапой, и я доверилась ей, отдаваясь на волю сладкому забытью.

Глаза мои были закрыты, но картины, возникшие в сознании, были ярки и незабываемы.

…Старый каменный город раскинулся передо мной. Высокие стены, сложенные из бурого булыжника, устрашающе ощетинились металлическими пиками, ржавыми, но крепкими. Деревянные, тяжёлые ворота с тяжким скрипом отворились перед вереницей крестьянских телег, нагруженных сеном и крепко связанными мешками. Узкие улочки петляли меж таких же узких, вытянутых к небу домов и каждая их них вела к воротам, где на страже стояли сумрачные воины и бдительно смотрели на дорогу.

Над воротами возвышалось строение побольше и побогаче других, его отличительной особенностью была высокая башня с узкими окнами, в одном из которых я увидела силуэт человека.

«— Ивòна!»

Голос раздался так явно, что я вздрогнула и открыла глаза.

Тварь лежала на моих руках совершенно здоровая, только тёмные проплешины на её, почти лишённой шерсти, коже, напоминали о недавних ранах.

Веки твари моргнули, и в её глазах я увидела отражение каменной башни, но секунду спустя каменные зубцы затуманились и пропали, и теперь в выпуклых глазах твари я видела только отражение своего удивлённого лица.

— Эй, ты что? Ходячий телевизор? Показываешь миражи? Предсказываешь будущее?

Тварь фыркнула презрительно.

…Сквозь густую завесу зелёной листвы пробрался предрассветный лучик, робко пробивая влажную темноту. Рон заворочался, кутаясь в дорожный плащ, и улыбнулся своим счастливым снам, не открывая глаз.

Мне надо было идти.

Рон проснётся, увидит исчезновение пещеры. Он будет искать её и бранить себя, что провёл в ней так мало времени. Потом он смирится и вернётся к своим прежним планам: может, продолжит поиски великих знаний, а может, соберёт войско против Короля — покорителя степных племён. В любом случае мне не было места рядом с ним.

Улицы далёкого города, увиденного мною в странном забытьи, манили меня, а далёкий голос продолжал звучать, произнося услышанное имя на разные лады: «Ивòна! Иво-она… эй, Ивòна!!!»

Волосы мои зашевелились, тронутые лёгким ветерком и тяжёлая, выгоревшая на солнце прядь упала на лоб. Я больше не сопротивлялась далёкому зову.

Стараясь не причинять твари боли, я прижала её к груди и легко поднялась на ноги. Усталости я не чувствовала, предутренний полумрак мне не мешал и потому не видела смысла сидеть здесь больше. На секунду взгляд мой задержался на беззащитной фигуре Рона.

Прощай, потомок великих нỳрлингов. Отчего-то я чувствую себя виноватой перед тобой.

* * *

Рассвет застал нас (меня и зубастую гадину, что всю дорогу норовила прихватить меня клыками за руку) далеко за пределами Лисьей пади. Солнце палило так, что казалось, задалось целью изжарить всё живое, что населяло эту бескрайнюю степь. Бурые листья иссохшей травы скукожились и завяли, и её колкие стебельки царапали мои ноги через многочисленные дыры потрёпанной одежды.