Айзек Азимов - Фантастическое путешествие II

• Название: Фантастическое путешествие II
• Автор: Айзек Азимов
• Издательство: Эрика
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1994
• ISBN: 5-85775-040-7

Айзек Азимов«ФАНТАСТИЧЕСКОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ»В 2-х книгах

Действие двух романов Айзека Азимова разворачивается в микромире. Уменьшенные до размеров атома герои по своей воле или вынужденно проникают во внутреннее пространство человеческого тела. И оказывается, что, несмотря на крошечные размеры, их ждут вовсе нешуточные испытания, подлинные приключения, реальные опасности, роковые страсти, — словом, все. что обеспечило книгам огромный успех во всем мире.

(Первый роман был написан Азимовым в 1966 году по оригинальному киносценарию Харри Клайнера по заказу компании «Twentieth Century-Fox» после блестящего выхода на экран одноименного фильма режиссера Ричарда Флейшера с участием Рэкел Уэлш и других.

Второй, в свою очередь, был экранизирован под названием «Внутреннее пространство» в 1987 году Стивеном Спилбергом и режиссером Джо Данте. Картина «Внутреннее пространство» была удостоена «Оскара» за лучшие зрительные эффекты. В главных ролях снимались Дэннис Куэйд, Мартин Шорт, Мег Райан и другие.)

---

— А если было? И период полураспада стал для меня короче — значительно короче?

— Может быть. Но ведь вы пробыли там всего несколько минут.

— Ну ладно. А какой период полураспада у корабля в его теперешнем состоянии?

— Мы не можем говорить о периоде полураспада отдельно взятого объекта.

— Да, потому что период полураспада верен для больших чисел. Для частицы же деминимизация может произойти в любой момент, спонтанно, даже если период полураспда для остальных таких же частиц будет достаточно большим.

— Что касается спонтанной деминимизации, которая происходит почти мгновенно при условии большого среднестатистического периода полураспада, то это почти невозможно.

— Но все же возможно?

— Да, — ответила Баранова, — такая возможность есть.

— Следовательно, мы можем неожиданно деминимизироваться через пять минут, или даже через минуту, или, когда я вздохну в следующий раз?

— Теоретически — да.

— И вы все знали это? — Моррисон обвел глазами всех членов экипажа. — Конечно, вы все знали. Почему, в таком случае, не сказали мне?

— Альберт, мы — добровольцы, работающие для науки и для своего государства, — ответила Баранова. — Мы знали обо всех опасностях и согласились на это. Вы же принимаете в этом участие вынужденно, и у вас другие мотивы. Вполне возможно, что, зная об этих опасностях, вы бы отказались войти в корабль добровольно или, будучи доставленным сюда силой, оказались бы бесполезным для нас из-за постоянного... — она замолчала.

— Из-за постоянного страха, вы хотели сказать, — продолжил за нее Моррисон. — Естественно, я имею право на страх. Для этого есть повод.

Калныня слегка дрожащим голосом перебила:

— Пора прекратить разговор о страхе Альберта, Наталья. Именно он вышел из корабля в костюме, совершенно не пригодном для этого. Именно он развернул корабль с риском для собственной жизни. Где был его страх, когда он делал все это? Если он и боялся, то сумел победить это чувство и выполнил все, что было необходимо.

Дежнев заметил:

— Но именно ты чуть раньше высказала мнение, что американцы трусливы.

— Значит, я была не права. Мое утверждение было безосновательно, и я прошу Альберта извинить меня.

В этот момент Моррисон поймал взгляд Конева, который повернулся на кресле и сердито уставился на него. Моррисон не был большим мастером читать мысли по лицу, но он мгновенно почувствовал, что Конев ревновал его. И ревность его была неистовой.

48.

Корабль медленно двигался по капилляру к точке, намеченной Коневым: к скептическому узловому пункту. Сейчас они не зависели от слабого течения. Двигатели, как понял Моррисон, работали в двух режимах. В первом режиме они просто двигались вперед с включенными двигателями, что было гораздо быстрее дрейфа по течению и почти заглушало эффект броуновского движения. Во втором — двигатель работал, когда они наталкивались то на один эритроцит, то на другой.

Часто после столкновения корабль слегка отбрасывало, а эритроцит откатывался назад между кораблем и стенкой сосуда. Иногда красные кровяные тельца оказывались в опасной близости от мертвой зоны, и тогда корабль просто разбивал их. Остатки эритроцитов отлетали назад, не причиняя никакого вреда корпусу. Памятуя о том, что в каждом кубическом миллиметре крови насчитывается по меньшей мере пять миллионов красных кровяных телец, Моррисон воспринимал эту резню спокойно.

Он более охотно размышлял о разных кровяных тельцах, чем о возможности спонтанной деминимизации. Он знал, что ее взрыв в течение ближайших нескольких минут был слишком маловероятен. В любом случае, это будет просто мгновенная тьма. Смерть от того, что мозги спекутся, наступит так быстро, что никто этого не почувствует.

Не так давно он сам испытал медленное поджаривание, находясь в токе крови. Тогда он почувствовал, что действительно умирает. После случившегося смерть не внушала ему страха.

И все-таки... он переключился на другое.

Взгляд Конева... Что так долго закипало у него внутри и наконец вырвалось наружу? Он крайне жестоко поступил с Софьей, бросив ее. Думал ли он действительно, что ребенок не его? Обычно людям не помогают доводы разума для того, чтобы сделать какое-то заключение в горячке эмоций, а сомнения в собственной правоте заставляют их только сильнее цепляться за то, в чем они сами себя убедили. Патология. Вспомните Леонтию в «Зимней Сказке» Шекспира. Он-то прекрасно изобразил суть вещей. Конев отталкивал Софью и ненавидел ее за все плохое, что сам причинил ей. Он сам мог отправить ее к другому мужчине и ненавидеть ее за это. И к тому же ревновать.

А она? Может, она знала об этой ревности и сознательно играла на этом? Возможно, она преднамеренно общалась с Моррисоном, с американцем, чтобы уколоть Конева побольнее: нежно обтирала его влажным полотенцем, защищала его в спорах. Зная, естественно, о том, что Конев видит все это.

Моррисон сжал губы: ему не нравилось быть теннисным мячиком, который перебрасывают друг другу, стараясь ударить побольнее.

В конце концов, все это не его дело, и он не будет ни на чьей стороне. Только как ему это удастся? Софья Калныня была привлекательной женщиной, излучавшей какую-то тихую печаль, а Юрий Конев — мрачным мужчиной, постоянно сдерживающим закипающую злобу. Что мог поделать Моррисон, если Софья ему нравилась, а Юрий вызывал неприязнь?

Он заметил, что на него грустно смотрит Баранова, и решил, что она неверно истолковала его молчаливую задумчивость. Решила, что он размышляет о возможности смерти из-за минимизации? А ведь именно об этом Альберт как раз и старался не думать.

Его предположения оправдались: Баранова вдруг сказала:

— Альберт, мы все рискуем. У меня есть муж. У меня есть сын. Я хочу вернуться к ним. И я хочу, чтобы мы все вернулись живыми. Я хотела бы, чтобы вы поняли это.

— Я уверен в том, что вы действительно хотите этого. Но что вы можете предпринять против деминимизации — спонтанной, непредсказуемой, неуправляемой?

— Спонтанной и непредсказуемой — согласна, но кто сказал, что она неуправляема?

— А вы сможете ее остановить?

— Я могу попытаться. У каждого из нас свои обязанности. Аркадий ведет корабль, Юрий определяет курс к пункту назначения, Софья адаптирует электромагнитные характеристики корабля, вы будете изучать излучение мозга. А я сижу здесь, позади, и принимаю решения. Большинство из них пока были ошибочными, я признаю это. Сейчас я наблюдаю повышение температуры.

— Повышение температуры?

— Да, перед началом деминимизации происходит небольше освобождение тепловой энергии. Это типично. И эта эмиссия тепла становится дестабилизирующей, она нарушает равновесие, и чуть позже начинается процесс деминимизации. Когда это произойдет, я должна очень быстро увеличить мощность поля минимизации, чтобы абсорбировать тепло и восстановить метастабидьность.

С сомнением Моррисон спросил:

— А такой эксперимент уже проводился, или это — чистая теория?

— Это уже делалось, правда, при гораздо меньшей мощности поля. В любом случае, я уже принимала в этом участие, и, надеюсь, моя реакция окажется достаточно быстрой.

— Скажите, Наталья, это из-за спонтанной деминимизации Шапиров впал в кому?

Баранова помедлила:

— Мы не знаем точно, было это вызвано законами природы или ошибкой человека, или тем и другим вместе. Возможно, это было чуть больше допустимого, отклонение от метастабильного состояния равновесия. И не более того. Если я проанализирую это в деталях, вы не поймете, так как не знаете физических и математических основ минимизации, а просветить вас в этой области я не могу.

— Понятно. Секретные материалы.

— Конечно.

Дежнев прервал их:

— Наталья, Юрий говорит, мы — в скептическом узле.

— Тогда — стоп! — скомандовала Баранова.

49.

Остановка двигателей не заняла много времени. Моррисон удивился, заметив, что Дежнев совсем не уделял этому внимания. Он смотрел на свои приборы, но не делал никаких попыток управлять движением корабля.

Больше всех была занята Калныня. Моррисон косился влево, наблюдая, как она колдует над приборами. Ее волосы ниспадали вниз, но не очень длинные они не мешали ей, тонкие пальцы бегали по клавишам компьютера. Графические построения на экране, к которому был прикован ее взгляд, ничего не говорил Моррисону.

— Аркадий, — сказала она, — дай немного вперед.

Слабое течение крови в капилляре медленно несло корабль.

Дежнев включил двигатели на малые обороты. Моррисон почувствовал, как его почти невесомое тело чуть дернулось назад. Инерция была слишком мала, чтобы вызвать настоящий толчок. Ближайший эритроцит, проскользнув между кораблем и стенкой сосуда, остался позади.