Айзек Азимов - Фантастическое путешествие II

• Название: Фантастическое путешествие II
• Автор: Айзек Азимов
• Издательство: Эрика
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1994
• ISBN: 5-85775-040-7

Айзек Азимов«ФАНТАСТИЧЕСКОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ»В 2-х книгах

Действие двух романов Айзека Азимова разворачивается в микромире. Уменьшенные до размеров атома герои по своей воле или вынужденно проникают во внутреннее пространство человеческого тела. И оказывается, что, несмотря на крошечные размеры, их ждут вовсе нешуточные испытания, подлинные приключения, реальные опасности, роковые страсти, — словом, все. что обеспечило книгам огромный успех во всем мире.

(Первый роман был написан Азимовым в 1966 году по оригинальному киносценарию Харри Клайнера по заказу компании «Twentieth Century-Fox» после блестящего выхода на экран одноименного фильма режиссера Ричарда Флейшера с участием Рэкел Уэлш и других.

Второй, в свою очередь, был экранизирован под названием «Внутреннее пространство» в 1987 году Стивеном Спилбергом и режиссером Джо Данте. Картина «Внутреннее пространство» была удостоена «Оскара» за лучшие зрительные эффекты. В главных ролях снимались Дэннис Куэйд, Мартин Шорт, Мег Райан и другие.)

---

— Думаю, эта вибрация может вызвать морскую болезнь.

— Конечно, может, — сказала Баранова, — но против нее имеется специальный химический препарат, сходный с тем, который используют космонавты. Нам ввели его.

— А мне — нет, — мрачно заметил Моррисон. — Мне не только не ввели его, но даже не предупредили об этом.

— Мы старались давать как можно меньше информации о всех неудобствах и опасностях для вашего же спокойствия, Альберт. Что же касается препарата, то вы приняли его за завтраком. Как вы себя чувствуете?

Моррисон, который от этих разговоров о морской болезни уже начал чувствовать легкие позывы к рвоте, решил, что чувствует себя прекрасно. Изумившись, он подумал, что сейчас мозг легко подчиняет себе тело. Он тихо сказал:

— Терпимо.

— Хорошо, — констатировала Баранова, — потому что мы уже находимся в токе крови академика Шапирова.

38.

Моррисон всматривался в прозрачную стену корабля. Кровь? Он ожидал увидеть нечто красное. И что же? Он даже слегка прищурился, но не разглядел ничего. Даже света прожектора. Вот так же он мог ничего не увидеть, находясь в лодке, дрейфующей на спокойной поверхности озера в темную безлунную ночь.

Неожиданно он подумал о другом. Строго говоря, свет внутри корабля имел длину волн гамма-лучей. Хотя такая длина являлась результатом минимизации обычного видимого света, для минимизированной в такой же степени сетчатки глаз эти волны внутри корабля все же являлись световыми и имели их свойства.

Снаружи, за корпусом, где заканчивалось действие минимизации, фотоны увеличивались до размера обычных, а те, которые возвращались к кораблю, уменьшались, пересекая границу поля минимизации. Другие, возможно, уже привыкли к этой парадоксальной ситуации, но у Моррисона попытки осознать эффект существования некоего минимизированного островка в море нормальной жизни вызывали головокружение. Была ли граница, разделяющая минимизированный мир и нормальный, видимой?

Занятый этой мыслью, он шепотом спросил Калныню, склонившуюся над своими приборами:

— Софья, когда световые волны покидают поле минимизации, они отдают тепловую энергию, а когда, отраженные, возвращаются в корабль, то для того, чтобы снова минимизироваться, они поглощают энергию. Эту энергию они получают от нас. Я прав?

— Абсолютно, — ответила Калныня, не отрывая глаз от приборов. — Наше использование света порождает небольшую, но постоянную потерю энергии, однако наши двигатели позволяют восполнить ее. Так что потеря незначительна.

— А мы сейчас действительно находимся в потоке крови?

— Да. И бояться этого не надо. Наталья, возможно, скоро включит наружное освещение, и ты сможешь лучше разглядеть все снаружи.

В эту же минуту Баранова подала сигнал:

— Готово! А теперь можно отдохнуть несколько минут.

Вспыхнули огни. Сразу смутно стали видны объекты вне корабля. Он все еще не мог хорошо рассмотреть их, но среда снаружи больше не казалась однородной. В ней плавали какие-то объекты. Пожалуй, это действительно, была кровь.

Моррисон пошевелился, ощущая неловкость от ремней:

— Но если мы находимся в потоке крови, температура которой 37 градусов по Цельсию, мы...

— Температура в корабле регулируется с помощью кондиционеров, — сказала Калныня. — Поверьте, Альберт, мы продумали все.

— Вы-то, возможно, продумали. Но я к этому отношения не имел. Как вы сможете регулировать температуру, не имея на борту вентиляции?

— Вентиляции действительно нет, но имеется воздушное пространство снаружи. Микроплазменные двигатели выбрасывают поток субатомных частиц, масса которых после минимизации почти равняется нулю. Благодаря этому они движутся почти с около-световой скоростью, проходя через материалы так же легко, как нейтрино. Меньше чем через секунду они оказываются во вне корабля, унося тепловую энергию, — температура внутри корабля понижается. Теперь ты понял?

— Понял, — пробормотал Альберт. Это было вроде бы оригинальное решение, но, в конце концов, вполне очевидное для тех, кто привык мыслить категориями минимизации.

Моррисон заметил, что лампочки на пульте, за которым сидел Дежнев, как и на приборах Калныни, светились. Он с усилием приподнялся, пытаясь увидеть дисплей компьютера Конева.

Увиденное Моррисон принял за схему кровообращения шейной области. Натянувшиеся ремни безопасности вынудили его снова сесть, он успел заметить на экране маленькую красную точку, отмечающую положение корабля в сонной артерии.

Ему потребовалось несколько минут, чтобы восстановить дыхание после борьбы с ремнями.

Ниша, в которой был установлен его компьютер, ярко светилась, и ему пришлось, подняв левую руку, заслонить лицо. Потом он стал всматриваться...

Он разглядел нечто, напоминающее стену или какой-то барьер. Барьер отдалялся, приближался, потом снова отдалялся и снова приближался, так продолжалось довольно долго. Автоматически он взглянул на часы, следя за стрелкой в течение нескольких секунд. Очевидно, это была пульсация артериальной стенки.

Обращаясь к Калныне, он тихо сказал:

— Судя по всему, минимизация не оказывает влияния на течение времени. Во всяком случае, сердце бьется в нормальном режиме, несмотря на то, что я гляжу на это глазами, подвергнутыми минимизации, и измеряю время с помощью минимизированных часов.

Ответил ему Конев:

— Время не подвержено видимой квантизации или, по крайней мере, влиянию поля минимизации. Хотя, возможно, это одно и то же. Это удобно. Если же считать время изменяющимся, возникнет слишком много осложнений.

Моррисон молча согласился и стал думать о другом.

Если они находятся внутри артерии и корабль приводится в крови, то движение это должно происходить так: один толчок на каждое сжатие сердца. (А сердце находится так далеко, учитывая их теперешние размеры). И если все это действительно так, он должен был ощущать эти толчки.

Он закрыл глаза, затаил дыхание, стараясь оставаться неподвижным, ощущая только дрожание броуновского движения. С ним ничего нельзя было поделать.

Однако вот оно. Сначала слабый, но отчетливо ощущаемый толчок назад в начале движения, затем — толчок вперед...

Но почему толчок был таким плавным? Почему его тело не бросало назад и вперед, как при сильной качке?

Тут он и подумал о массе собственного тела: конечно, при такой крошечной массе сила инерции была тоже очень малой. Кроме того, естественная вязкость потока крови давала очень сильный смягчающий эффект, и толчки, таким образом, практически полностью поглощались броуновским движением.

Моррисон почувствовал, что ему наконец удалось расслабиться, напряжение внутри уменьшилось. Окружающий его минимизированный мир оказался неожиданно благосклонным.

Он снова повернулся к прозрачной стене корабля, пристально разглядывая пространство между кораблем и артериальной стенкой. Он видел бледно очерченные пузырьки — нет, не пузырьки, а некие частицы, субстанции. Их было много. Некоторые медленно поворачивались, изменяя видимую форму; Он видел: это были не сферы, а диски.

И тут его осенило. Ему даже стало стыдно за себя. Почему ему понадобилось так много времени, чтобы убедиться, что они находятся в кровяном потоке? Но и на этот вопрос он уже мог ответить. Однако все еще не мог поверить, что они действительно плывут в потоке артериальной крови. Легче было вообразить, что находишься в подводной лодке, плывущей в океане. Естественно, он ожидал увидеть знакомые признаки океана и был бы страшно удивлен, если бы его ожидания не сбылись.

Он увидел красные кровяные тельца — эритроциты. И не узнал их. Конечно, они были не красными, а бледно-желтыми, в результате поглощения коротких световых волн. Соберите их в массу — в миллионы и миллиарды — и они поглотят огромное количество света, чтобы стать красными, как артериальная кровь.

Когда клетка получает кислород, который несут красные кровяные тельца, цвет ее становится бледно-голубым, а в массе голубовато-пурпурным.

Он с интересом наблюдал за эритроцитами и видел их теперь, после того как верно распознал, вполне ясно.

Они имели форму двояковыпуклых дисков с вдавленными центрами. Моррисону они казались огромными, учитывая, что в нормальных условиях они были микроскопически малыми: примерно семь с половиной микронов в диаметре и немного более двух микронов толщиной. Сейчас они выглядели раздувшимися частицами размером с ладонь.

Он мог видеть сразу большое количество эритроцитов. Они имели тенденцию сливаться, как бы формируя монетные столбики. И они все время двигались.

Одни кровяные тельца отделялись от столбиков, другие присоединялись. И всегда видны были несколько одиночных эритроцитов.

— Я догадался, — сказал Моррисон, — мы просто плывем по течению.