Семен Подокшин - Франциск Скорина

• Название: Франциск Скорина
• Автор: Семен Подокшин
• Издательство: Мысль
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1981

Книга посвящена жизни и творчеству белорусского просветителя, мыслителя-гуманиста эпохи Возрождения Георгия (Франциска) Скорины (ок. 1490 — ок. 1551). Мировоззрение мыслителя рассматривается на широком фоне социально-экономической, политической и культурной жизни Великого княжества Литовского XVI— XVII вв. Автор показывает тесную связь Скорины с развитием общественной мысли и философия в Центральной и Западной Европе, прослеживает послескорининскую ренессансно-гуманистическую философскую традицию, представленную М. Литвином, С. Будным, А. Воланом, К. Лыщинским н др.

Издание рассчитано на широкий круг читателей, интересующихся историей отечественной философии и культуры.

---

Ренессансно-гуманистическая тенденция к преодолению зависимости учения о морали от официальной церковно-религиозной доктрины получила дальнейшее развитие в философско-этической мысли Белоруссии второй половины XVI и XVII в. Скорина и его отечественные последователи шли по тому же пути, по которому развивалась западноевропейская этика. В этике Скорины мы имеем дело с попыткой преодоления традиционного средневеково-теологического взгляда на человека и формированием рационалистически-натуралистической концепции морали.

В духе философской созерцательности античных мыслителей Скорина ставит перед человеком задачу самопознания. В предисловии к книге Иова мыслитель пишет: «Ест наивышшая мудрость розмышление смерти, и познание самого себе, и вспоминание на приидущие речи» (3, 15). Воскрешая эту сократовскую идею, Скорина вольно или невольно противопоставляет ее господствующему религиозному учению, согласно которому главной задачей человека является богопознание. Обосновывая принцип философской рефлексии, или разумного самопознания, Скорина не только продолжает традиции античной этики, но и выражает одну из характернейших черт философии морали эпохи Возрождения. Точка зрения Скорины перекликается, в частности, с мнением Эразма Роттердамского, считавшего, что «существует единственный путь к блаженству. Во-первых, познай самого себя, затем действуй, руководствуясь не аффектами, а соображениями разума» (70, 602).

В качестве этического идеала у Скорины выступает совершенная интеллектуально-нравственная личность. Интеллектуальные добродетели выражаются в скорининских комментариях чаще всего понятием «мудрость», нравственные — понятием «добрые обычаи». И те и другие в духе аристотелевской этики рассматриваются Скориной как благоприобретенные, связанные с активной разумно-познавательной и общественно-практической деятельностью человека. В соответствии с тенденцией эпохи Возрождения Скорина прославляет людей, которые стремятся к познанию и всем прочим наслаждениям предпочитают наслаждение духа. В качестве примера у него выступают такие библейские интеллектуалы, как царь Соломон, который «не просил еси собе дней многых, ни богатества», но «мудрости и разума» (3, 16); царь Птолемей Филадельф, владелец знаменитой Александрийской «книжницы», т. е. библиотеки, в которой насчитывалось, как сообщает Скорина, свыше 40 тысяч книг. «Таковый убо был милосник наукы и мудрости,— пишет мыслитель о Птолемее Филадельфе,— иже болей избрал оставити в науце и в книгах вечную славу и паметь свою, нежели во тленных великих царскых сокровищах» (там же, 22—23). Стремление к интеллектуально-творческому самовыражению Скорина считает одним из наиболее похвальных достоинств человека. Иисус Сирахов, рассказывает он, приехав в Александрию, был поражен книжным богатством тамошней библиотеки. Он «узрел ест тамо множество книг различных и межи ими видел писмо и книгы деда своего... И возревновал ест тому, дабы оставил теже и по собе паметь, яко и предкове его оставили суть, дабы паметь его не загинула во веки» (там же, 23—24) (курсив наш. — С. П.). В скорининской интерпретации данного сюжета имплицитно содержится мысль о том, что бессмертие человека заключается в памяти потомства и обеспечивается его добрыми деяниями, умом, способностями, служением «пожитку посполитому». Это, разумеется, не соответствовало ортодоксально-христианской догме. Само по себе желание славы, известности, памяти в потомстве является отличительной чертой ренессансного сознания и совершенно не характерно для средневековой культуры, пронизанной духом анонимности. Здесь, несомненно, содержится высокая оценка земной деятельности человека, выражено возросшее представление о ценности индивидуального человеческого существования.

«Мудрость и добрые обычаи», согласно Скорине, достигаются не только «путем разума», но и «путем прикладу», т. е. в результате изучения Библии, подражания ее положительным героям, в результате следования ее этическим заповедям (см. там же, 26). Идеалом мудреца для Скорины является человек, соединяющий в себе библейскую мудрость и мудрость философскую, «духа святого и философии исполненый, еврейского языка и греческого досконале умелый» (там же, 22). В данном высказывании опять-таки видна характерная для Скорины попытка синтеза культурно-философских традиций античности и христианства. О мудрости Скорина предпочитает говорить больше в научно-философском, чем в теологическом смысле. В его представлении «мудрость» — это главным образом знание. «Мудрость» и «наука» у Скорины постоянно соседствуют друг с другом: «Они же хотять имети добрые обычае и познати мудрость и науку» (там же, 20); «милосник наукы и мудрости» (там же, 22). Вероятнее всего Скорина понимает мудрость в аристотелевском смысле, как знание сущего. Он является противником теологической концепции науки, созданной Фомой Аквинским. Как известно, согласно Фоме, подлинная мудрость — это стремление к богопознанию. Знание у него выступает в качестве служанки богословия. Скорина же весьма скептически относится к возможностям человеческого разума в этой области. В первую очередь мыслитель призывает своих соотечественников овладеть земной мудростью, реальными знаниями. С этой точки зрения, как уже отмечалось выше, он и рассматривает Библию. Скорининская трактовка мудрости родственна учению стоиков о том, что перед каждым человеком открыта возможность для достижения интеллектуально-нравственного совершенства посредством приобщения к знанию. Она созвучна также духу эпохи Возрождения, выдвинувшей требование всестороннего развития интеллектуальных способностей человека, неограниченной свободы его разума. То, что мы почти не усматриваем в воззрениях Скорины текстуального цитирования античных философов, гуманистов, а обнаруживаем лишь концептуальные совпадения, не результат недостаточной философской эрудиции мыслителя, а свидетельство его творческой самостоятельности, способности органически усвоить, гармонично аккумулировать идейное наследие европейской культуры, подчинить его своим целям и задачам. Несомненной заслугой Скорины является предвидение той большой роли, которую должно сыграть знание в истории человечества.

Скорина весьма близок к сократовскому пониманию добродетели как знания. Мудрость, наука, разум, полагает мыслитель,— предпосылки «добрых обычаев», счастья. Своей задачей Скорина считает дать людям необходимые знания о добродетельной личной и общественной жизни. Он рассматривает знание не только в качестве самодовлеющей ценности, но и как необходимое условие нравственно прекрасной, счастливой жизни (см. там же, 20). Образование, культура указывают человеку путь к индивидуальному и общественному благу, являются основой моральных добродетелей, земного счастья. Причем доступ к моральному идеалу открыт каждому человеку, поскольку добродетели можно научиться.

Необходимо отметить, что, обращаясь к внутреннему миру человека, проявляя заботу о его интеллектуальных и нравственных добродетелях, Скорина тем самым утверждал один из прогрессивных ренессансно-гуманистических принципов, согласно которому истинное достоинство и благородство человека состоят не в происхождении, не в знатности, не в общественном положении и, наконец, не в религиозном рвении, а в таких качествах, как интеллект, моральный облик, способности, благодаря которым он приносит реальную пользу обществу.

В центре внимания Скорины находится одна из важнейших философско-этических проблем — проблема соотношения индивидуального и общественного блага. Общественная сущность человека и принцип первенства общественных интересов перед частными, как известно, получили обоснование в «Политике» Аристотеля. Учение Стагирита было воспринято и своеобразно модифицировано христианскими философами, в частности Фомой Аквинским. Скорина также рассматривает человека как существо общественное, и для его этики характерно утверждение примата общего блага. В произведениях Скорины категория общественного блага фигурирует как понятие «посполитое доброе». Лишь в обществе, полагал мыслитель, жизнь человека наполняется истинным смыслом, поэтому люди должны научиться «вкупе жити». Однако общественная жизнь требует от человека бескорыстного служения «пожитку посполитому», использования всех своих способностей и дарований в интересах общего блага. «Единому каждому,— пишет Скорина,— не хвалитися самому в собе божествеными духовными даровании. Но яко уды разно имуще в теле деание, вси вкупе собе суть помощни, тако каждый хрестианин свое имея дарование к посполитого доброго розмножению да уделяеть» (там же, 132). В предисловии к книге Есфири Скорина следующим образом формулирует свое понимание общественного долга: «Не толико бо сами народихомся на свет, но более ко службе божией и посполитого доброго» (там же, 109). Это, по-видимому, парафраза известного высказывания Цицерона из его трактата «Об обязанностях» (см. 142, 72—73). Свою собственную деятельность Скорина также рассматривал прежде всего как служение общественному благу, как выполнение своего долга перед народом, «братьями русью» и родиной (см. 3, 24). Эта мысль подчеркивается им почти в каждом предисловии и послесловии. Из этического учения Скорины вытекало, что людей прежде всего должна объединять идея общественного блага. Интересы общественного блага должны быть выше религиозных разногласий, а поэтому религиозная веротерпимость является наиболее разумным способом сосуществования людей. Высокое понимание общественного долга роднит этику Скорины с этическими представлениями римских стоиков, в частности с этикой Цицерона, «гражданским гуманизмом» итальянского Возрождения.