Альфред Штекли - Галилей

• Название: Галилей
• Автор: Альфред Штекли
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1972

Настоящая биография написана на основании изучения всех сохранившихся до наших дней материалов, касающихся жизни Галилея, — его огромной переписки, его сочинений, документов инквизиции и заметок, относящихся к истории его научных открытий и частной жизни. Они опубликованы в двадцатитомном персональном издании Галилея.

---

Едва вернувшись домой, он стал искать типографа, который бы издал его книгу. Первая мысль была опубликовать ее где-то за пределами Тосканы. Конечно, книгу бы превосходно отпечатали в Венеции, но об этом нечего и думать: на севере Италии сильнее всего свирепствовала чума. Он написал нескольким друзьям в другие города. Большие надежды возлагал он на типографии Генуи, Однако ничего не добился. Чума распространялась все шире. Сношение между многими областями были прерваны, почта работала с перебоями, на границах появлялись все новые карантины.

Печатать книгу он решил во Флоренции. Но не хотел без нужды обострять отношения с римскими властями и изыскивал возможность облечь своеволие в наименее вызывающую форму. Он станет покорнейше просить верховного цензора дозволить ему печатать «Диалог» на родине. Усиливающаяся чума и меры, принимаемые против распространения заразы, давали ему более чем убедительную мотивировку: кругом карантины — он не в состоянии, как обещал, приехать в Рим, однако с этой просьбой не следовало спешить: ведь возвратиться в Вечный город он должен был только осенью.

Великий герцог, довольный римским одобрением, не имел ничего против, чтобы «Диалог» печатали во Флоренции. Ждать со стороны местной цензуры каких-нибудь серьезных препон тоже не приходилось: ведь у него было разрешение магистра святого дворца! Разве этого недостаточно, чтобы рассеять все сомнения? Верховный цензор, любимец Урбана, одобрил рукопись. Почему флорентийцы должны быть святее самого папы?

В начале августа пришло известие, что от давней своей хвори скончался Чези. Умер еще один верный и близкий друг! А три недели спустя Бенедетто настойчиво советовал, чтобы Галилей печатал свою книгу во Флоренции — «по многим веским причинам, которые в настоящий момент я не хочу поверять бумаге», — и как можно скорее!

Словами Бенедетто нельзя было пренебречь. Галилей тут же взялся составлять вступление, которое от него требовали. Он развил те же самые доводы, коими после памятных бесед с Урбаном начинал «Послание к Инголи». Никто не должен думать, будто церковь осудила учение о движении Земли из незнания аргументов, его подкрепляющих! Если он в этой книге и взял на себя роль сторонника Коперниковой системы, то только ради этого! При помощи разных искусственных приемов он старается доказать ее превосходство не вообще над доктриной о недвижимости Земли, а лишь над той, которую защищают присяжные перипатетики. Ведь сама по себе мысль о движении Земли лишь математический парадокс! В таком же духе было составлено и заключение. Он вовсе не претендует, чтобы кто-либо признал за истину пустую химеру, с которой он и сам не согласен!

Разве теперь кто-нибудь вправе усомниться в святости его побуждений?

Викарий, замещавший архиепископа, не возражал, чтобы при соблюдении обычных установлений труд Галилея был бы издан во Флоренции. Фра Эджиди, флорентийский инквизитор, также не собирался чинить препятствий. Как-никак на «Диалоге» собственной рукой самого магистра святого дворца было начертано «Печатать дозволяется»! Сановник великого герцога, надзиравший за тосканской печатью, тоже дозволил книгу публиковать. Все необходимые подписи для издания книги во Флоренции были налицо. Рукопись можно было отдавать в набор. Но Галилей сдерживал свое нетерпение. Надо было еще попытаться получить от Мостро разрешение опубликовать «Диалог» не в Риме, а во Флоренции. В противном случае тот мог бы винить его в умышленном нарушении поставленных условий.

В сентябре, когда начал спадать зной и ему, как было договорено, следовало бы уже возвращаться в Рим, Галилей попросил Бенедетто выполнить деликатное поручение. Пусть он убедит верховного цензора, что он, Галилей, сейчас, когда повсюду в не затронутых эпидемией областях с ужасом ждут чумы, не может предпринять столь опасного путешествия. Пусть Бенедетто добьется от него согласия печатать книгу во Флоренции.

Об этом же Галилей писал и самому Мостро. Тот, надо думать, будет доволен смиренным духом, коим пронизаны вступление и заключение.

Тем временем эпидемия все ближе подбиралась к Риму. Росло число застав. Путников запирали в карантин, вещи опрыскивали, письма окуривали. Однако чума не шла на убыль. Неужели и впрямь иноверцы заражают колодцы, а злодеи-врачи намеренно травят людей?

Бенедетто потерпел неудачу. Как обычно, Мостро рассыпался в изъявлениях любви к Галилею, но относительно «Диалога» проявил твердость. Если Галилей не может приехать, то пусть пришлет в Рим рукопись. Они с Чамполи исправят что нужно. И тогда Галилей может печатать ее во Флоренции или где угодно.

Ловко! А простодушный Бенедетто не сомневался в добрых намерениях Мостро и, со своей стороны, тоже советовал прислать рукопись. Как сделать, чтобы Мостро отступился от этого требования? Галилей знал о влиянии, которое имела донна Катерина, жена тосканского посла, на верховного цензора, своего родственника. В Риме Галилей очень сдружился с донной Катериной, а позже, вернувшись на родину, передал для нее хорошую зрительную трубу. Он обратился к ней за содействием.

В конце концов ей удалось-таки уломать Мостро! Пусть Галилей, согласился тот, не присылает рукопись целиком, а пришлет лишь начало и конец. Во Флоренции, однако, весь текст должен просмотреть какой-нибудь богослов из его ордена, опытный в цензуре книг, Мостро назвал отца Ненте.

Это была большая победа. Теперь надо было найти подходящего человека. Ненте не устраивал Галилея. У него на примете был другой богослов — Джачинто Стефани. Но как сделать, чтобы с этой кандидатурой согласился Мостро? Здесь опять помогла донна Катерина. Мостро не стал возражать против Стефани, однако бумагу, поручающую ему это дело, прислать не удосужился.

Стефани себя особенно не утруждал. Раз рукопись получила одобрение в Риме и все необходимые подписи флорентийских властей, то что еще нужно? Написанные позже страницы — вступление и заключение — вызвали у Стефани умиление. Он даже прослезился. С какой покорностью Галилей говорит, что подчиняется воле начальственных лиц! Да автора, который снабдил сочинение столь благочестивым вступлением, надо умолять, чтобы он издал свой труд, а не ставить ему препоны!

Задержка была за Мостро. Крайне необходимо, чтобы посланные ему страницы, вступление и заключение, он одобрил: тогда начертанное им «Печатать дозволяется» имело бы силу для всей книги. Но Мостро возмутительно медлил. Ни Кастелли, ни донна Катерина, ни посол не могли добиться ничего, кроме обещаний. Хлопоты эти начались еще осенью, а уже на дворе весна. Сколько он будет еще тянуть?

Выход был только один. Следовало представить хлопоты по изданию «Диалога» не как личное дело автора, а как дело, в котором кровно заинтересован великий герцог Тосканы.

Андреа Чоли, первый секретарь, докладывал Фердинандо о просьбе Галилея. Прочел его длинное, вызывающее сострадание письмо. Он хотел-де лично обратиться к государю, но болезнь опять его свалила. Он в тревоге и волнении. К обычным недугам прибавились душевные муки. Магистр святого дворца продолжает тянуть. Месяц идет за месяцем, а он не возвращает посланных ему страниц. Он, Галилей, умоляет, чтобы посол от имени их высочества поговорил с ним, настаивая на завершении дела. А то книга его заброшена. Жизнь его догорает. Неужели он так и умрет, не узнав, что станет с книгой, стоившей ему столь тяжких и долгих трудов?

Фердинандо расчувствовался. Конечно же, надо помочь старику! Пусть посол заявит верховному цензору, что он, государь, желает как можно скорее увидеть напечатанной эту важную книгу.

Никколини тут же ответил, что не пожалеет сил, дабы исполнить приказ. У него в доме всегда принимают близко к сердцу все касающееся Галилея. Несколько дней назад донна Катерина опять говорила с магистром святого дворца. Тот хотел, чтобы книгу во Флоренции проверял Ненте, а Галилей отдал ее Стефани. В этом, мол, все затруднение.

Мостро намеренно измышляет все новые отговорки! Он было согласился довольствоваться присылкой вступления и заключения, а теперь вновь заявил удивленному Бенедетто, что хотел бы получить книгу целиком и тогда обещает дать окончательное разрешение. Опять все сначала!

Верховный цензор, видимо, избегал решительного разговора с послом, ссылаясь на чрезвычайную занятость. А когда разговор все-таки состоялся, Мостро выкинул еще один номер. Он, видите ли, не получил ни вступления, ни заключения. Поразительные вещи творятся в Риме! Скоро полгода, как Галилей послал их для передачи Мостро, а тот, оказывается, так ничего и не получил, хотя списки, одновременно посланные донне Катерине, дошли благополучно!

Перед пасхой в посольстве разразилась генеральная битва. Никколини и донна Катерина дружно насели на Мостро. Неужели он не понимает, что значит для него и всей родни недовольство великого герцога? Спорили очень долго. Наконец Мостро уступил. Раз государь так настаивает, он не будет требовать присылки всей рукописи и довольствуется вступлением и заключением, копии которых ему даст посол. Если они его удовлетворят, он вернет их Галилею, а инквизитору пошлет необходимые инструкции. Однако он хочет снять с себя всякую ответственность и изложит свою точку зрения в письменном виде.