Альфред Штекли - Галилей

• Название: Галилей
• Автор: Альфред Штекли
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1972

Настоящая биография написана на основании изучения всех сохранившихся до наших дней материалов, касающихся жизни Галилея, — его огромной переписки, его сочинений, документов инквизиции и заметок, относящихся к истории его научных открытий и частной жизни. Они опубликованы в двадцатитомном персональном издании Галилея.

---

Бенедетто Кастелли словно читает его мысли на расстоянии! Месяц назад он прислал письмо, где спрашивал, не обнаружил ли учитель фаз Венеры. Бенедетто с присущей ему скромностью просил наставлений: не полагаясь, дескать, на свой грубый ум, он допускает, что заблуждается. Оставалось только удивляться его проницательности. Да, он прекрасно понял Коперника и попал в самую точку, когда счел, что фазы Венеры явятся важнейшим доказательством его правоты.

Недаром Бенедетто был любимейшим учеником Галилея. Монах-бенедиктинец, он жил в Брешии, родном своем городе. Рядом были друзья детства и родственники, но он постоянно вспоминал Падую. Там, в доме Галилея, прошли его самые счастливые дни. On все настойчивее думал о возвращении в падуанский монастырь. Переезд Галилея в Тоскану заставил Бенедетто изменить свои планы: он будет просить перевести его во Флоренцию.

Узнав о книжонке Горкого, Бенедетто и его друзья, такие же пылкие почитатели Галилея, решили, что как только она появится у книготорговцев Брешии, они сложатся, скупят все экземпляры и сожгут, дабы у них на родине не осталось о ней и следа!

Незадолго до отъезда из Падуи Галилей сообщил Бенедетто о странном виде Сатурна. Новость была неожиданной и необъяснимой. Почему не заметно движения спутников? Бенедетто особенно остро чувствовал отсутствие Галилея. Нет, он должен быть рядом с ним, дабы продолжить начатое и по-настоящему углубиться в геометрию и философию! Одна мысль никак не выходила из головы. Раз Коперник прав, то Венера должна, как Луна, временами показываться рогатой. Может быть, Галилеева труба это уже обнаружила?

Тогда Галилей оставил письмо его без ответа. Да и что было ответить? Похвалить за прозорливость и тут же сказать, что догадка, несомненно, верна, но, на беду, пока никак не подтверждается наблюдениями?

Теперь от Кастелли снова пришло письмо. Он опять спрашивал, не заметил ли Галилей рогов у Венеры? Бенедетто сгорал от нетерпения. Мысль о рогатой Венере лишила покоя и друзей Кастелли. Все они, незаурядные философы и пылкие приверженцы доктрин Галилея, жаждали услышать из его уст смертный приговор Птолемеевой системе. Ну что же, теперь остается недолго томить в неведении милого и настойчивого Бенедетто.

Почти целый месяц Венера сохраняла форму полудиска, лишь в самом конце декабря стала заметно приобретать вид серпа. Так оно и должно было быть! Галилей испытал законную гордость. Впервые удалось найти не умозрительное, а опытное доказательство правоты Коперника. Птолемей был окончательно и навсегда свергнут.

Из открытия фаз Венеры следовал еще один очень важный вывод: Венера не светится собственным светом, а лишь отражает свет Солнца. Планеты, стало быть, как и Земля, по природе своей темпы. Это разрешало спор, который давно занимал астрономов и философов. Был он далеко небезразличен и для богословов. От глубин, которые открывала эта только что доказанная истина, захватывало дыхание… Джордано Бруно постоянно высказывал мысль, что планеты — это темные небесные тела наподобие нашей Земли, а звезды — огненные шары, такие же, как наше Солнце. Множество планет, множество солнц, бесконечное множество миров!

Среди этих волнений даже весть, которая в других условиях была бы воспринята как праздник, прозвучала весьма скромно: Клавий и его помощники обнаружили Медицейские звезды, «но еще не уверены, планеты это или нет». Обнаружили все-таки! А ведь еще недавно в Риме вовсю потешались над «Звездным вестником».

Несколько дней спустя Галилей получил письмо и от самого Клавия. Тот успел уже убедиться, что Медицейские звезды действительно планеты. «Воистину вы, ваша милость, заслуживаете великой похвалы, поскольку вы первый, кто это наблюдал». Галилей, конечно, не стал держать в секрете «обращение» Клавия. Однако нашлись упрямые головы, которые не поверили письму: оно ведь может быть и подложным. Каких только грехов не готовы были ему приписать!

Галилей счастлив. Предвидение его оправдалось. Но даже в эти часы торжества он не обольщает себя надеждами. Птолемей низвержен. Однако это еще не означает полной победы коперниканцев. Он, Галилей, ставит вопрос только так — Птолемей или Коперник? Третьего не дано! Для многих же его современников существует еще и система Тихо Браге, а открытие фаз Венеры может быть истолковано не только как подтверждение правоты Коперника, но и как довод в пользу системы Тихо. Галилей знает, что чем дальше пойдёт, тем труднее будет дорога. Еще не поздно одуматься. Какое это благо — вовремя помедлить и не перешагнуть черты!

Он заставил долго ждать милого своего Бенедетто. Тот будет от всего сердца рад новому открытию. Милый, простодушный Бенедетто! Ты полагаешь, что фазы Венеры позволят убедить в правоте Коперника и упорнейших его недругов? Напрасная надежда. Дабы познать истинность его системы, достаточно было и прежних доводов, а чтобы переубедить упрямцев, не хватит и свидетельства самих звезд, даже если они спустились бы с неба и заговорили.

Перед любимым учеником Галилею нечего скрытничать, он может поделиться с ним своим настроением, невеселым настроением в час торжества. Снова — и в какой раз! — вспомнить о завете пифагорейцев: «Постараемся лишь знать что-то для самих себя, находя единственно в этом удовлетворение, и оставим желание и надежду возвыситься в глазах толпы или добиться одобрения философов-книжников».

Он наконец-таки сделал выбор? Собственный горький опыт и трагические судьбы других ученых помогли ему в этом? Лишь узкий круг избранных будет посвящен в его исследования. Если он и станет что-либо публиковать, так только работы, которые не вызовут взрыва страстей. Главное, уметь вовремя остановиться. Мудрец, внявший пифагорейскому завету, в самом обладании истиной найдет высшее наслаждение. Завидная жизнь!

Да только не для него! Опасаясь грядущего, отказаться от всего, чем он жил, к чему готовился, ради чего покинул Падую, — отказаться от написания «Системы мира»?! И именно теперь, когда он добился такой победы?

В тот же день он пишет в Рим Клавию и его коллегам. Здесь нет и тени настроения, о котором он поведал Бенедетто. Галилей сообщает о последнем своем открытии — фазах Венеры. Если бы не болезнь — он был бы уже в Риме. Однако он надеется вскоре туда приехать. Он привезет отличный инструмент и покажет им все!

А два дня спустя, в первый день нового, 1611, года Галилей посылает в Прагу расшифровку анаграммы относительно Венеры.

Проведенные наблюдения, пишет он, окончательно решают «два важнейших вопроса, до сих пор вызывавших сомнения у величайших умов человечества. Первое — то, что все планеты по природе своей темны, как это представляется на примере Меркурия и самой Венеры. И второй — то, что Венера совершенно неизбежно вращается вокруг Солнца, так же как и Меркурий и все другие планеты. В этом были убеждены пифагорейцы, Коперник, Кеплер и я, но это не было доказано чувствами, как это сделано теперь в отношении Венеры и Меркурия. Значит, синьор Кеплер и другие коперниканцы могут гордиться, что они думали и философствовали правильно, хотя на их долю и выпало, что все философы-книжники считали и считают их людьми малосведущими, если не вообще глупыми».

Вскоре после Нового года пришли письма из Праги. Там еще не получили расшифровку анаграммы, касающейся Венеры, но и весть о необычной форме Сатурна подействовала ошеломляюще. Император предоставил Кеплеру лучшую зрительную трубу и велел разгадать, что же это значит.

В Праге противники Галилеевых открытий совершенно посрамлены. Даже Горкий пребывает в раскаянии. Когда он вернулся, Кеплер, открыл ему глаза. Мартин почувствовал себя несчастнейшим человеком. И угораздило же его выступить против Галилея: лучше бы он потерял два фунта крови!

Цугмессер стал предметом насмешек. Когда он приехал из Вены, Хасдаль разобрал с ним те страницы книжки против Капры, которые вызвали недовольство, и показал примирительные письма, Галилея. Но Цугмессер уступчивости не проявил. На вопрос, стояла ли подпись Маджини под «заключением Болонского университета», ответил утвердительно, но потом сказал, что потерял бумагу. Да и Медицейские звезды Цугмессер тоже, вероятно, видел, но молчал. Он был из числа тех самых «испанцев», которые считали, что «Звездный вестник», пагубный для религии, должен быть уничтожен!

Хасдаль хотел его проучить. Цугмессер как-то поставил под сомнение его религиозные взгляды. Хасдаль потребовал удовлетворения. Драться тот отказался. Вызов был повторен — Цугмессер обнаружил жалкое малодушие. А ведь еще недавно, когда его спрашивали об открытиях Галилея, он держался так, что казалось, нет при дворе человека более высокомерного. Ему пришлось с позором ретироваться.

Маджини, правда, еще не признался, что собственными глазами видел спутники Юпитера. Но он, по слухам, не выпускал из рук зрительной трубы, пытаясь найти периоды их обращения, чтобы хоть в этом оставить Галилея позади и сохранить за собой славу первого астронома Италии. Могло ли признание быть более красноречивым? Или Маджини, потеряв рассудок, рассчитывает орбиты несуществующих планет, вымышленных ловким флорентийцем из ненасытной страсти к золоту?