Найо Марш - Занавес опускается: Детективные романы (Форель и Фемида • Пение под покровом ночи • Занавес опускается)

• Название: Занавес опускается: Детективные романы (Форель и Фемида • Пение под покровом ночи • Занавес опускается)
• Автор: Найо Марш
• Жанр: Классический детектив
• Год: 1993
• ISBN: 5-7001-0078-9

В «золотой век» классического детектива среди обилия детективных сюжетов новозеландская писательница Эдит Найо Марш предлагает любителям острых ощущений захватывающую оригинальную вариацию на каноническую тему с ее вечным вопросом «кто убил?». Кровавые преступления совершаются в театре на фоне вечных ценностей искусства и их грешных служителей.

Серия романов с главным героем инспектором Родериком Аллейном.

№ 18 — «Форель и Фемида»,

№ 20 — «Пение под покровом ночи»,

№ 14 — «Занавес опускается».

---

— Да.

— Понятно. Может, ты и права, Аллейну могло прийти это в голову. Но вот что я хочу понять: ты сама, Роза… ты… не случилось ли так, что и ты… Нет, — покачал головой Марк, — не сейчас. Сейчас, когда ты пережила такое потрясение, я не стану задавать тебе этот вопрос. Подождем…

— Ждать мы не можем. Я больше этого не вынесу. Не могу и вернуться в Нанспардон и прикидываться, что хочу только принять нембутал и заснуть.

— Роза, взгляни мне в глаза. Пожалуйста, посмотри на меня.

Марк повернул ее лицо к себе.

— О Боже! — вздохнул он. — Ты боишься меня!

Роза не пыталась высвободиться. Ее слезы потекли по его пальцам.

— Нет! — воскликнула она. — Неправда! Я тебя не боюсь. Я люблю тебя!

— Ты уверена? А может быть, где-то в глубине сознания ты хранишь воспоминание о том, что твой отец когда-то стоял между нами и я ревновал тебя к нему? Что после его смерти ты унаследовала его состояние? Так ведь оно и есть… К тому же издание мемуаров настроило бы мою семью против нашего брака и покрыло бы позором мое имя. Так ты ни в чем не подозреваешь меня, Роза?

— Нет! Клянусь, что нет!

— Так кого же тогда подозревать? Бабушку? Моего отца? Дорогая, вслушайся, как дико это звучит, когда произносишь такие вещи вслух!

— Я понимаю, что дико, — с отчаянием ответила Роза. — Разве не дико, что кому-то понадобилось убить папу — но ведь это случилось! И мне придется привыкнуть к этой мысли. Вчера кто-то убил моего отца.

Марк воскликнул:

— Но я-то что могу поделать?

— Ничего! Ничего не можешь, и это ужасно, правда! Ты ведь хочешь, чтобы я кинулась к тебе, чтобы я успокоилась в твоих объятиях, Марк? И я хочу того же. Я мечтаю об этом. Но не выходит. Не получается. Потому что неизвестно, кто убил моего отца.

Последовало долгое молчание. Наконец раздался голос Марка:

— Я не хотел об этом говорить, Роза, но теперь придется. Ведь не одни мы с бабушкой и отцом попали под подозрение, есть и другие… Окки Финн… и кое-кто еще, кого нельзя полностью сбросить со счетов.

— Ты имеешь в виду Китти? — спросила Роза.

— Да. Наравне с нашей семьей.

— Нет! — воскликнула Роза. — Не надо! Я не стану тебя слушать!

— Тебе придется меня выслушать. Нельзя останавливаться на полпути. Думаешь, мне самому приятно вспоминать… приятно напоминать тебе, что мой отец…

— Нет! Не надо, Марк! Прошу тебя! — взмолилась Роза и зарыдала.

У привязанных друг к другу людей порой возникает своего рода несоответствие между преданностью и вспыльчивостью. Как ни странно, очень часто горе одного вызывает такой же силы озлобленность у другого. Залитое слезами лицо, бессильная опустошенность, подлинность горя и вызванная им беспомощность — все это воспламеняет и приводит в бешенство.

Розе показалось, что именно это произошло с Марком. Лицо его потемнело, он отодвинулся подальше от нее.

— Извини, Марк, — пролепетала она.

До ее слуха доходили его уговоры и однообразные доводы. Как ей показалось, в голосе Марка звучали нотки сдерживаемого раздражения. Он снова и снова повторял, что они должны все обговорить между собой.

— Посмотрим правде в лицо! — почти кричал Марк. — Китти ведь под подозрением? А как насчет Джоффри Сайса и сестры Кеттл? Разве свет клином сошелся на Лакландерах!

Роза отвернулась. Она облокотилась на опущенное стекло и, опустив голову, снова залилась слезами.

— Черт побери! — взорвался Марк.

Он распахнул дверцу, вылез из машины и в ярости стал ходить туда-сюда.

В этот момент появилась Китти, ехавшая домой из Нанспардона. Увидев машину Марка, она притормозила. Роза сделала безуспешную попытку овладеть собой. После минутного замешательства Китти вышла из машины и подошла к Розе. Марк сунул руки в карманы и остановился в отдалении.

— Я не хотела бы вмешиваться, — сказала Китти, — но может быть, я чем-то могу помочь? Ты только скажи — если я не нужна, я сразу уеду.

Роза взглянула на свою мачеху и впервые заметила на ее лице следы потрясения, которые Китти так старалась скрыть. Впервые Роза осознала, что горе все переживают по-разному, впервые ощутила она сочувствие к Китти.

— Спасибо вам, — произнесла Роза. — Хорошо, что вы не проехали мимо.

— Я вот о чем подумала, — сказала Китти с необычной для нее неуверенностью. — Ты вроде бы хотела пока уехать из дому. Если да — так и скажи. Я, конечно, говорю не о будущем, а о нынешней ситуации. Марк ведь предложил тебе побыть в Нанспардоне. Поезжай туда, если хочешь. Я уж как-нибудь сама…

Розе прежде не приходило в голову, что, если она отправится в Нанспардон, Китти останется одна. На нее нахлынули мысли и воспоминания. Роза осознала, что теперь Китти оказалась в безнадежно трудном положении и что у нее, Розы, есть известная ответственность по отношению к мачехе. Она задумалась и о том, не объясняется ли флирт между Китти и отцом Марка тем, как одинока была Китти. Посмотрев на утомленное, накрашенное лицо, она сказала себе: «В конце концов, папа любил нас обеих».

— Ну ладно, — неуверенно проговорила Китти, — я поехала.

С губ Розы уже должны были сорваться слова: «Я поеду с вами, Китти. Давайте вернемся домой вместе», — она взялась за ручку дверцы, но не успела что-нибудь сказать или двинуть рукой, как вспомнила о Марке. Он стоял у машины, а теперь подошел к окну, с той стороны, где сидела Роза, и заговорил с Китти.

— Я ей то же твержу, — сказал он. — Я предписываю ей это как врач. Розе надо поехать в Нанспардон. Я рад что вы со мной согласны.

Китти автоматически окинула его взглядом, которым награждала любого молодого мужчину.

— В Нанспардоне она будет в хороших руках, — сказала она, помахала Розе и Марку рукой и вернулась к своей машине.

С отчаянием и раскаянием Роза смотрела ей вслед.

3

По пути в Чайнинг Аллейн развивал свою теорию относительно седьмой главы.

— Следует иметь в виду, — рассуждал он, — что за характер, судя по рассказам, был у полковника Картаретта. За исключением Данберри-Финна, все остальные согласны в том, что Картаретт был славным, высоконравственным и чрезвычайно совестливым человеком… Ладно. Давайте еще раз вспомним, что старый Лакландер перед смертью был чрезвычайно озабочен чем-то, имевшим отношение к Картаретту и к мемуарам, и умер с именем «Вик» на устах. Ладно. Стоит нам упомянуть мемуары или Викки Финна, как все начинают вести себя так, словно вот-вот должны разродиться десятком котят. Отлично. Финн и леди Лакландер оба признают, что после ссоры между Финном и полковником состоялась какая-то беседа. Леди Лакландер наотрез отказывается сообщить, о чем шла речь, а Финн заявляет, что, пока она молчит, и он ничего не скажет. Полковник из дома отправился к Финну, с которым у него давно уже испорчены отношения. Теперь сложим все эти детали в одну мозаику, памятуя об обстоятельствах смерти младшего Финна, об утверждении Розы Картаретт, что ее отец отправился к старшему Финну с благой вестью, и о том, что написал в своем письме издатель. Сложим все это вместе. Что же получится?

— Седьмая глава оправдывала младшего Финна. Полковник Картаретт должен был решить, включать ее в книгу или нет. Он сомневался и понес рукопись мистеру Финну, — размышлял Фокс, — чтобы узнать его точку зрения. Мистера Финна не было дома — он ловил рыбу, и полковник пошел за ним к реке. Там они поругались, и тогда полковник… что же полковник делает дальше?

— А вот что, — сказал Аллейн. — Он говорит: «Ладно, бессовестный старый жулик! Ладно! Смотри, что я для тебя сделал!» И он рассказывает Финну о седьмой главе. А поскольку мы не нашли ее на теле полковника, мы заключаем, что он тогда же и отдал ее мистеру Финну. Это допущение подтверждается тем, что на столе мистера Финна я видел конверт, надписанный рукой полковника и адресованный мистеру Финну. В нем лежала пачка отпечатанных на машинке страниц. Итак, милый мой Фокс, какое же мы сделали заключение?

— Насчет седьмой главы?

— Да, насчет седьмой главы.

— Вот вы мне и скажите, — с достоинством улыбнулся Фокс.

Аллейн сообщил ему свой вывод.

— Что ж, сэр, — кивнул Фокс, — это вещь возможная. Хороший мотив для Лакландеров, чтобы избавиться от полковника.

— Да вот беда, Фокс! Пусть наши смелые догадки верны и леди Лакландер знала, что полковник отдал седьмую главу Финну. Тогда если бы Лакландеры и захотели пролить чью-то кровь, то, конечно же, кровь мистера Финна.

— Может быть, леди Лакландер слышала не весь их разговор?

— В таком случае почему же она теперь так несловоохотлива и о чем они потом беседовали с полковником?

— Ах, дьявол! — разочарованно произнес Фокс. — Так, значит, и мемуары, и седьмая глава, и вопрос о том, кто украл секретные документы в Зломце, — все это может не иметь никакого отношения к нашему делу!