Михаил Иржавцев - Данэя

• Название: Данэя
• Автор: Михаил Иржавцев
• Жанр: Философия

Роман-антиутопия.

В древние и средние века количество ученых исчислялось единицами — в наше время их количество огромно и будет увеличиваться всё больше и больше благодаря научно-техническому прогрессу. Но чем может быть чревата эта, существующая уже, тенденция вытеснения физического труда интеллектуальным?

Будущее на Земле — непонятно, насколько дальнее. Сверхвысокий уровень развития всего, и общество, состоящее почти из одних ученых-интеллектуалов. А тех, кто непригоден для интеллектуального труда, «неполноценных», безжалостно используют. Как ресурс органов для хирургических пересадок интеллектуалам, упрощенного удовлетворения сексуальной потребности, производства всяческих опытов наряду с животными. И — для вынашивания детей «неполноценными» женщинами.

Лал, историк и мыслитель, единственный понял, к чему ведет подобное разделение человечества: царству сверхсовершенных роботов, заменивших людей, во главе с немногочисленными бесчувственными гениями и строго потребным этим гениям количеством умственно выродившихся «неполноценных». Он начинает борьбу за его ликвидацию; её после его гибели продолжают его друзья, Дан и Эя, — борьбу долгую и полную острых драматических моментов.

---

— Он был тогда один из лучших корреспондентов «Новостей». Поэтому я поручил интервью с тобой ему.

— Он был довольно молодым, — и меня удивило, сколько он знает. Я почему-то сразу почувствовал, что он совершенно не такой, как все.

— Он уже тогда был необыкновенным — на голову выше других. Да: невероятно много знал. Я думаю, кем был он — больше всего: журналистом, писателем, историком?

— Мыслителем.

— Да: в первую очередь — им. Я познакомился с ним на защите его докторской диссертации: он поражал своим пониманием истории. Как истории социальных отношений — как понимали ее в былые эпохи.

— Он мне говорил, что работа в «Новостях» помогла ему и столкнуться с неполноценными, и потом собрать материал о них.

— Да. Он написал тогда о них свою первую книгу, но я отговорил его от ее публикации. Он согласился тогда со мной, но продолжал думать главным образом о них. Он уже не мог иначе: потому что начал понимать то, что не мог и не хотел никто. Я — тоже.

— Он был вынужден тогда молчать.

— Я знал это: он показывал мне материалы, которые собирал, но мы не публиковали их. И когда он пытался высказаться, его не хотели слушать. Я послал его тогда в Малый космос — он вернулся оттуда не изменившись, хотя совсем прекратил говорить о своих взглядах на неполноценных.

— Мы были вместе в это время.

— Он тогда все силы отдавал на признание твоего замечательного открытия.

— И молчал о своем. Ни слова даже мне.

— Он потом выступил вместе с участниками движения против отбраковки, но в своих высказываниях шел гораздо дальше их. Я боялся, что с ним расправятся — подвергнут длительному бойкоту. Очень боялся. К счастью, широкая огласка была невыгодна его противникам, и он вместо бойкота отделался ссылкой в Малый космос — под видом командировки «Новостей». Я боялся за него и потом, когда ты после обновления помог ему вернуться: боялся, что он займется прежним. Возможно, опираясь на тебя. Я попросил его связаться со мной при подлете к Земле; он знал, что я очень беспокоюсь за него — сделал это. «Будь благоразумен», — сказал я ему тогда. — «Может быть, ты и прав, но твое время еще не пришло». И он пообещал мне.

— Он нашел более верный путь.

— Я сразу понял это, когда вы вернулись с детьми. Но без него! — сказал он с горечью. — Почему ты не сумел сберечь его? Все, все расскажи мне!

Они шли и шли, часто ускоряя шаг и не замечая этого. Дан говорил, Марк слушал — жадно. О последних годах жизни Лала: нашего Лала. Дан видел: этот человек слушает и понимает его, как до сих пор кроме Евы — никто.

Уже совсем стемнело, звезды были на небе.

— Скоро ночь, а нам еще о многом нужно поговорить.

— Разве ты уже хочешь спать?

— Нет, конечно. Но меня ждут: моя семья.

— Жаль!

— Нет, ты не понял меня. Я предлагаю тебе полететь со мной. Ко мне домой. Ты увидишь мою семью; поужинаем все вместе, и потом мы продолжим наш разговор. Ты согласен быть сегодня моим гостем?

— Гостем? Древнее слово: гость, — забытое слово. Я с благодарностью принимаю твое предложение. Вызывай аэрокар.

… - Я привел гостя, Мама, — сказал Дан, вводя Марка. — Это редактор Марк, бывший шеф нашего Лала.

— Добро пожаловать, сеньор! — Эя сложила ладони перед грудью; так же приветствовали его остальные.

Это был необычный для Марка ужин — первый такой в его уже почти прожитой жизни. Все сидели за большим столом, на котором стояли большой кувшин с молоком и блюдо с лепешками. Эя сидела во главе стола и наливала всем молоко в глиняные кружки. Ели молча, но по тому, как они время от времени смотрели друг на друга или обменивались несколькими словами, чувствовалось, насколько они близки. Подобное Марк видел разве только среди космонавтов.

Особый интерес у него вызывали дети Дана: рыжеволосый серьезный юноша рядом с великой актрисой Лейли и сидевшая напротив него девочка, иногда улыбавшаяся ему — и которой он невольно улыбался в ответ.

Поев, они еще немного посидели за столом, — потом Дан сказал:

— Тебе пора ложиться, Дочка.

Девочка стала прощаться. Поцеловав родителей, она подошла к Марку и сказала:

— Я тебя тоже, пожалуй, поцелую, дедушка! — и, обняв за шею, чмокнула в щеку.

— Тебе бы тоже уже не вредно лечь, — обратился Дан к Лейли, когда девочка ушла.

— Отец, но я-то не маленькая, — улыбнулась Лейли.

— Он все равно не отстанет, можешь мне поверить: я это испытала на себе. Но вообще-то, он прав: ложиться тебе надо пораньше, — сказала и Эя.

И Лейли тоже ушла, а с ней и юноша.

— Лейли ждет ребенка, — сказал Дан, несколько ошарашив Марка. — Поэтому они живут с нами: мы решили, что так лучше.

Марк кивнул: понятно, что лучше, — ему не нужно объяснять.

Дан увел его на террасу. Вскоре пришла и Эя с пледом.

— Укройся, — сказала она Марку, — ты можешь озябнуть.

— Спасибо! — ответил он, тронутый ее заботой.

— Я рассказал ему о Лале, Мама, и обо всем, что было с момента нашего отлета и до возвращения. Теперь ты: расскажи ему о Еве.

…- Йорг, Йорг, — задумчиво произнес Марк. — Он был в числе тех, кто травил Лала. Умен, осторожен, довольно редко ошибается. Имеет огромный авторитет: фактически, координатор наиболее крупных исследовательских работ, ведущихся генетиками; крупный исследователь сам, автор очень большого количества работ — да, очень плодовит. Человек, для которого существующий способ воспроизводства является абсолютом, не подлежащим сомнению. Типичнейший из тех, для которого ничего не существует вне науки, которой он занимается — Антилал. И он умел ненавидеть.

— История с Евой подтверждает, что не перестал. Но он может и бояться.

— Это я знаю: поэтому он и осторожен. Когда-то он обратился ко мне с предложением послать Лала в длительную командировку в Малый космос. Дескать, ему жаль, что такого талантливого писателя из-за его не прекращающихся антисоциальных высказываний подвергнут бойкоту. Если я хочу спасти его, надо поторопиться. И я поторопился: они и тогда не знали пощады — я слишком хорошо это знал.

— Как и сейчас. Поэтому мы предпочли, чтобы Лейли сейчас жила с нами.

— Ты прав: они способны на многое.

— Даже больше, чем все думают.

— Перейти черту дозволенного?

— Подожди, — Дан включил каталог и почти сразу нашел нужную запись.

«Но — отодвинуть саму черту? Если это окажется разумным? Даже вопреки эмоциям, которые мешают это сделать?»

— Голос Йорга, — сказал Марк.

— Он сказал это, когда пытался нас уговорить — сразу после похорон Малыша. Хочешь послушать всю запись?

— Очень.

— Ты не устал? Время позднее.

— Но вы не спите.

— А твой возраст?

— Пусть он вас не волнует. Ваша дочка поцеловала меня, — улыбнулся Марк, — и я сразу помолодел.

— Дети чувствуют хороших людей, — сказала Эя.

— Спасибо, Эя. Вы не беспокойтесь обо мне. Пейте ваш кофе, а мне возраст дает одно преимущество — возможность обходиться без него.

Он сосредоточенно слушал запись, порой кулаки его сжимались.

— Так, Дан. Время за нас — за Лала. Им с нами не договориться. Будет бой: за возврат к тому, что когда-то стало благодаря прогрессу науки и технологии.

— Тогда исчезло неравенство, существовавшее на экономической основе — потому что уже всем всего хватало. Но оно незаметно вернулось, проникло снова — уже на совершенно другой основе. И его снова нужно уничтожить. Лал сказал это.

— Да, Дан, так. Мы должны как можно скорей опубликовать все его работы.

— Разве ты уже не сделал это?

— Я? Только дал подборку того, что было опубликовано когда-то — кроме моих воспоминаний, только что написанных. У меня есть еще кое-что: то, что он приносил мне давно еще, и последняя его книга «Неполноценные: кто они — и мы?», которую принес уже незадолго до отлета. Я читал их не раз, когда вас не было на Земле. И думал. Было более чем достаточно времени. Их пора публиковать: передать в Центральный архив. Я ждал только разговора с тобой, чтобы сделать это.

— Прекрасно! — Новый союзник не ждал его указаний: сам знал — подсказывал, что надо делать.

— Но что еще находится в его архиве? Необходимо получить доступ в него. На это имеешь право главным образом ты.

— Я уже дал запрос.

— И что?

— Пока так и не получил ответ.

— Повтори запрос. Предупреди, что в случае отрицательного решения ты сразу поставишь вопрос на всемирное голосование.

— Ты прав — так и сделаю: Йорг не любит шума.

— С этим надо торопиться. Пусть читают все, что написал он — ты ознакомил с его взглядами еще не слишком многих.

— Лал учил меня: когда надо — не торопиться. Его взгляды должны постепенно проникнуть в сознание людей.

— Но ускорить этот процесс уже можно. Надо готовить ситуацию, когда ты сможешь выступить по всемирной трансляции, — чтобы тебя к тому моменту могли понимать.