Михаил Иржавцев - Данэя

• Название: Данэя
• Автор: Михаил Иржавцев
• Жанр: Философия

Роман-антиутопия.

В древние и средние века количество ученых исчислялось единицами — в наше время их количество огромно и будет увеличиваться всё больше и больше благодаря научно-техническому прогрессу. Но чем может быть чревата эта, существующая уже, тенденция вытеснения физического труда интеллектуальным?

Будущее на Земле — непонятно, насколько дальнее. Сверхвысокий уровень развития всего, и общество, состоящее почти из одних ученых-интеллектуалов. А тех, кто непригоден для интеллектуального труда, «неполноценных», безжалостно используют. Как ресурс органов для хирургических пересадок интеллектуалам, упрощенного удовлетворения сексуальной потребности, производства всяческих опытов наряду с животными. И — для вынашивания детей «неполноценными» женщинами.

Лал, историк и мыслитель, единственный понял, к чему ведет подобное разделение человечества: царству сверхсовершенных роботов, заменивших людей, во главе с немногочисленными бесчувственными гениями и строго потребным этим гениям количеством умственно выродившихся «неполноценных». Он начинает борьбу за его ликвидацию; её после его гибели продолжают его друзья, Дан и Эя, — борьбу долгую и полную острых драматических моментов.

---

— Точно не скажу. Но если так, то это слишком серьезно. Кстати, она тоже была близка с Лалом. Как единомышленница.

— Когда Лейли ушла, Рем сказал, что Лал выступал чуть ли не против всего. Даже против использования неполноценных вообще.

— Ему не очень-то дали это делать.

— Но Дан? Чего хочет он?

— Это мы пока не знаем. То, что ты сказала мне, со слов Лейли, — что дети их появились под влиянием Лала, заставляет подозревать, что Дан хочет того же, что и Лал. Слишком близкими друзьями были они. Приятного мало. В нашем кругу, генетиков, к Лалу всегда относились без особой симпатии; пожалуй, я слишком мягко выразился. — Он задумался. — Дан уже нарушил установленные законы воспроизводства. Нас это сразу насторожило, когда мы увидели его детей.

— Но ведь без того самого, против чего был Лал, Дан не жил бы сейчас, вторую жизнь.

— Конечно! Его тело — тело донора.

— И, кстати, гены, переданные детям, тоже принадлежат не ему, а неполноценному. Его дети — автоматически — потомственные неполноценные: неполноценные с рождения — без всякой отбраковки.

— Ты напрасно стала актрисой. Говоришь прямо как член Совета воспроизводства.

— Слушай, но они — эти их дети — полноценные по своему развитию?

— Повидимому.

— Так что же, все-таки, ждет их?

— Не знаю. Дан, наверняка, не даст признать их неполноценными.

— Еще бы! Особенно после всего, что рассказала Лейли.

— Дан ведь не та женщина — ему-то обеспечена поддержка почти всего человечества.

— Детки под надежной защитой авторитета своего отца.

— Да! Отец. Патриарх. Глава рода. Род Дана, колено Даново. Совсем по Библии.

— Ты даже Библию знаешь?

— Слегка.

— М-да! Не нравится мне это, очень.

— Заметно.

— Что, если, глядя на них, осмелеют, решатся на рождение детей те женщины, педагоги? Если это станет повальным явлением? Вообще, превратится в норму? Меня такая перспектива не устраивает. Я современная женщина: мое дело — сцена театра; детей пусть рожают неполноценные. И наслаждаться с мужчиной желаю, не думая ни о чем другом. — Она заметила, что он ее почти не слушает.

— Рождение детей Дана и Эи стоит в прямой связи с влиянием на них Лала. Ценное сведение. Надо немедленно сообщить профессору Йоргу.

— Сейчас? Ведь ночь!

— А, да!

Она видела, что ему уже не до неё. И не стала его удерживать у себя.

Он еле дождался утра. Но пока не кончилось время завтрака, вызвать профессора Йорга не посмел.

…- Доброе утро, учитель!

— Отличное утро, Милан!

— Не совсем.

— Что-нибудь случилось?

— Да. Мне удалось узнать нечто важное: говорить?

— Лучше приезжай ко мне в лабораторию. Жду.

Когда Милан вошел, профессор глядел на включенный экран и не сразу оторвался от него.

— Ну, что ты хотел мне сообщить? — наконец спросил он Милана. И Милан рассказал то, что узнал ночью от Риты.

— Так! — профессор сжал кулак, стукнул им по пюпитру пульта. — Так! Значит, действительно — Лал. Мы так сразу и подумали.

— Что же будет?

— Боюсь, что ничего хорошего.

— Что же тогда намерен предпринять Совет воспроизводства?

— Смешно думать, что мы сможем сразу сейчас как-то исправить создавшееся положение. Именно теперь Дан в состоянии раздавить нас: на этот счет у нас не может быть никаких иллюзий.

— Значит, оставить все, как есть? Ведь он нарушил установленный закон, обеспечивающий столько времени оптимальное воспроизводство людей. Закон обязателен для всех!

— А если он тогда поставит под вопрос правомерность этого закона?

— Что же: остается только молчать?

— Посмотрим. У меня ведь тоже новость. Кое-что в нашу пользу. Вот, смотри! — На настенном экране появилось схематическое изображение цепочки ДНК, длинной, сложной, со многими тысячами знаков. — Самый свежий результат. Вчерашний. Сейчас увидишь.

— Чья ДНК?

— Младшего сына Дана. Врачи, которым поручили выяснить причину его смерти, попросили меня выяснить, не связана ли она с какими-нибудь генетическими нарушениями. Повозился я немало.

— Неужели причина генетического характера?

— Ну да. И совершенно, казалось бы, ничтожное нарушение: я еле нащупал его. Вот здесь. С первого взгляда, ничего похожего на нарушение. Но у меня был отдаленно похожий на этот случай, а то… И так: израсходовал целиком свой месячный ресурс машинного времени суперкомпьютера.

Дальнейший разговор, довольно длинный, вряд ли был бы понятен специалисту не их профиля.

…- Это и явилось причиной его гибели?

— Да. С помощью диагноста они, конечно, не могли ничего обнаружить: случай слишком уж редкий. Само это отклонение без сочетания с рядом других факторов не могло неизбежно привести к смерти, — оно лишь давало предрасположение к нарушениям функций организма.

— Эти факторы появились как результат его пребывания в анабиозе?

— Да: в данном случае я могу утверждать это совершенно уверенно, хотя с анабиозом до сих пор слишком много неясного. Но достаточно такого вот мелкого отклонения в генах, чтобы человек не вышел из него.

— Значит, не используй они анабиоз, ребенок остался бы живым?

— В их случае — конечно, нет. Они остались без энергии — при медленном разгоне погибли бы все от удушья и голода, а форсированный разгон в обычном состоянии он бы не перенес.

— Но если бы полет проходил нормально — с ним ничего бы не произошло? Замеченное тобой отклонение не грозило ему больше ничем?

— Грозило, да еще как! У него были все шансы начать отставать в умственном развитии. Семьдесят процентов вероятности. Но только до пяти лет, только: после пяти, если бы все обошлось, оно уже ни на чем не могло бы отразиться.

— Все же: имеет оно наследственный характер?

— Да! Это не мутация.

— Передано — Даном?

— Пока — да. Я сравнивал их гены, когда ты вошел. Вот, смотри оба. Видишь? Хотя у Дана отклонение несколько слабей.

— А Эя?

— Не успел: не знаю.

— Важно, что со стороны Дана. А что у старших детей?

— Тоже — еще не смотрел. Но это неважно: у них давно прошел критический возраст. В любом случае это факт против тех, кто захочет воспользоваться примером друга Лала. Но положение тревожное — мы должны быть готовы ко всему.

— Что будем делать?

— Выжидать — только. Как начнут разворачиваться события. Ни в коем случае их не подталкивать. Единственное, что нужно делать — создавать максимальное количество сторонников отрицательного отношения к рождению детей полноценными женщинами. Кстати, ты этим уже и начал заниматься.

— Ты о Рите, учитель? Ее мне убеждать не пришлось: это самая горячая сторонница закона воспроизводства. Не уступит нам.

— То, что она подтвердила: что рождение детей Эей и Даном — результат воздействия на них Лала — очень ценно. Но мы можем предположить, что Дан воспринял и другие идеи Лала.

— Ты хотел бы узнать об этом?

— Молодец, мой Милан: ты понял раньше, чем я сказал. Говорила Лейли еще что-то, существенное для нас?

— Рита сказала, что нет.

— Не упустила ли она что-нибудь? Сейчас все может оказаться важным.

— Давай свяжемся с ней, — Милан взялся за свой радиобраслет.

Рита попросила подождать до конца репетиции. Всего полчаса.

…- С тобой хочет говорить профессор Йорг, — сказал Милан, когда Рита появилась перед ними на настенном экране. Рита сложила руки перед грудью:

— Я слушаю тебя, сеньор.

— Хочу поблагодарить за то, что сообщил мне наш друг. Скажи, не говорила ли Лейли еще о чем-то, что могло бы представлять для нас интерес, но что ты не передала, сочтя мало важным?

— Что именно?

— Например, о Лале.

— Только, что рождение детей — его заслуга. Упомянула, что ей рассказали, как родились и росли дети.

— М-да!

— Я поняла тебя: постараюсь узнать больше.

— И чем скорей, тем лучше.

— Ну, ясно! Попытаюсь поговорить с Лейли сегодня же.

— Желаю удачи! Я не сомневаюсь в твоих способностях.

44

Лейли предстояло трудное утро.

Придя на студию, она первым делом прошла в директорат и, поскольку там никого не застала, продиктовала в блок памяти свое заявление об отказе от руководства постановкой «Поиска». Потом, несмотря на предельно сильное нежелание, отправилась на репетицию его.

Через час в ее репетиционный зал примчался один из директоров, Цой. Он молча уселся в заднем ряду и с полчаса наблюдал за ходом репетиции. Потом подошел к Лейли:

— Надо поговорить.

Она кивнула.

— Веди пока дальше сам, — сказала она своему ассистенту — и ушла с Цоем подальше от сцены.

— Дорогая моя, ну какая муха тебя укусила? Я же специально прибежал посмотреть.

— Мог бы просто включить свой экран.