Алексей Домнин - Поиск-81: Приключения. Фантастика

• Название: Поиск-81: Приключения. Фантастика
• Автор: Алексей Домнин
• Издательство: Пермское книжное издательство
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1981

В сборник вошли приключенческие повести и фантастические рассказы.

---

— Не могу. Честное слово, не могу… Есть хотите?

— Хочу, — смягчился Федоров.

— Вы, миленький, до вечера потерпите, ладно? Вечером я принесу.

Федоров шумно вздохнул:

— По крайней мере скажите, что мне грозит!

— Ровным счетом ничего.

— Голубушка, — попросил Федоров. — Вы хоть дочь мою известите, что я жив пока. Она ведь с ума сходит! Не хотите говорить правду, скажите, будто меня срочно на вскрытие командировали… Вы Лизу знаете, пойдите к ней!

— Вечером схожу, — пообещала Лера.

Федоров опечалился:

— А до вечера мне тут сидеть?

Лера хотела честно сказать, что ему в чуланчике придется еще несколько дней просидеть, до прихода красных. Она уж совсем собралась с духом, чтобы это сказать, как вдруг услышала отдаленный звук выстрела. Потом еще и еще.

Стреляли где-то в районе Вознесенской церкви.

25

Лошади несли вперед, прямо на патруль. Извозчик, что-то невнятно бормоча, стал хвататься за вожжи. Рысин толкнул его локтем:

— Прыгай, мать твою! Убьют!

Извозчик покорно вывалился на обочину.

«Остановить лошадей, — мелькнула мысль. — Все объяснить!»

Но поздно, поздно.

Шарахнулся в сторону офицер. Снизу, навскидку, выстрелил два раза. Промахнулся. Передний солдатик медленно повел винтовку, и Рысин, понимая, что ничего уже не поправить, отрешенно подумал: «Куда я бегу? Зачем?» Боек клюнул капсюль, воспламенился пороховой заряд, пуля ввинтилась в нарезы ствола, но мгновением раньше пролетка подскочила на ухабе, Рысин даже выстрела не услышал. Теряя ногами днище, он завалился на ящики. Пуля чиркнула рядом, оставила на вожжах возле самых его рук рваную щербинку. Он выпрямился, посмотрел на ее черные края — жизнь распалась надвое. Не воздух, а само пространство обтекало его лицо. Надвинулась, выросла церковь, разваливаясь, словно гармоника, потом ушла вбок. Заборы приобрели объем, а дома и деревья стали плоскими, как театральные декорации. Изламываясь, они пролетали мимо с короткими легкими хлопками. Литые резиновые шины скользили в уличной пыли. «По следу найдут», — пожалел Рысин. Не целясь, он выстрелил назад, и с этим выстрелом прошлое ушло навсегда. Одним движением указательного пальца он оборвал все нити.

«Но кто же стрелял из окна?»

И еще — не мыслью даже, а пустотой в груди наплывало: «Ведь Костя-то решит, что я его предал!»

Через несколько минут пролетка запрыгала по булыжнику, и, хотя двигалась она теперь медленнее, Рысин вздохнул с облегчением — проследить отпечатки колес на булыжной мостовой было труднее…

Дома он затащил ящики в ограду, на ходу бросил жене:

— Я скоро, Маша!

Снова вскочил в пролетку и погнал лошадей под угор, в сторону завода Лесснера. Погони не было. Проехав несколько кварталов, он остановил лошадей в пустынном проулке у железнодорожной насыпи. Огляделся — никого. В ближайших двух дворах огороды заросли лебедой, окна в домах заколочены. Рысин осмотрел пролетку — не обронил ли чего. Взгляд упал на дырку от пули. Из темной, потрескавшейся кожи сиденья торчал клок ватина. Спрыгнув на землю, он достал складной нож, вспорол сиденье и поковырял лезвием внутри. Вытащил светлую, недеформированную пулю, сунул в карман. Затем взбежал на насыпь, прошел шагов двести по шпалам, чтобы не оставлять следов, и, сделав петлю, двинулся к дому.

Вернувшись, Рысин заволок ящики в дровяник, взял гвоздодер-бантик и осторожно поддел верхние рейки самого большого ящика. Гвозди отошли с протяжным скрипом. Сверху лежала тонкая неровная плита известняка, какими хорошие хозяева выкладывают обыкновенно дорожки в огородах. Рысин отшвырнул ее в сторону — плита разлетелась на куски. Под ней обнаружился всякий мусор — деревянные обрезки, стружка, ветошь. Раскидав все это по дровянику, он вскрыл другой ящик, третий — то же самое. В четвертом вместе с разным хламом лежал ржавый четверорогий якорек и обломок багетовой рамы.

Чертыхнувшись, он запустил якорьком в стену. Два рога мягко впились в доски, якорек прилип к стене.

26

Рысин прошагал в комнаты, лег на незастланную постель лицом в подушку. Вошла жена, спросила:

— Чаю хочешь?

Рысин помотал головой.

— Почка болит? — встревожилась жена.

— Нет, — в подушку проговорил Рысин. — Не болит.

Она присела у него в ногах, попробовала стащить сапог. Не смогла и оставила так.

— А я вчера на рынке была. Бог знает, что делается! Неделю назад галоши по сто двадцать рублей торговали. Я и не покупала. Откуда у нас такие деньги! Все говорят, в закупсбыте дешевше. Да только где они там, галоши-то? А вчера прихожу, смотрю — галоши уже по сорок рублей. И соль подешевела. И хлеб… С чего бы?

— А с того, — сказал Рысин, — что красные скоро город возьмут.

— Ну вот, — расстроилась жена. — А ты и денег не успел получить. Работал, работал, бегал чего-то по ночам, а денег не получишь… Жить-то как будем?

— Маша, — тихо попросил Рысин, — уйди, пожалуйста. Мне подумать надо.

Она обиделась:

— Вот и всегда так! Не посоветуешься, не расскажешь ничего. Держишь, ровно прислугу!

— Ну что-ты, Маша, — Рысин погладил жену по руке. — Перестань…

— А я тебе подарок на рынке купила, — сказала она.

Рысин металлическим голосом отрубил:

— Галоши мне не нужны!

— Галоши потом купим, лето на дворе… Ты посмотри, посмотри, что я тебе купила!

Рысин нехотя оторвал голову от подушки — жена держала в руке бронзовый футлярчик, выгнутый наподобие чертежного лекала.

— Что это?

Улыбаясь, она ноготком вывернула из футлярчика большую лупу в бронзовом же ободке, на ножке, а с другого конца — вторую, поменьше. Похвалилась:

— Тридцать рублей просили, а я за восемнадцать сторговалась! Старая-то твоя сломалась…

— Кто ж ее сломал? — удивился Рысин.

— Я и сломала третьего дня…

Рысин ткнул пальцем в белую бязь наволочки — на подушке образовалась ямка. В эту ямку он поместил пулю, извлеченную из сиденья пролетки. Рядом положил другую, ту, которой был убит Свечников.

Пули были совершенно одинаковы.

Рысин навел на них лупу. Они дрогнули, поплыли, растекаясь в стекле, потом замерли, и он вспомнил: «Убивает не пуля, убивает предназначение».

Первая пуля была предназначена ему, Рысину.

— Так мне собираться, что ли? — робко спросила жена.

Он не понял:

— Куда еще?

— Тебе лучше знать. Говорят, у красных впереди мадьяры идут. Режут кого ни попало. Видишь, что пишут, — она взяла газету «Освобождение России», которую аккуратно покупала раз в неделю, по пятницам, когда в ней печатался «Календарь птицевода», прочитала: — «Мадьярские части учиняют над пленными и мирным населением небывалые жестокости. Как сообщают красные перебежчики, в Глазове четырнадцать горожан, в том числе директор реального училища и преподаватели, а также пленные офицеры были распилены на куски двуручными пилами под пение «Интернационала»…

— Чепуха все это. — Рысин встал. — Никуда мы не поедем!

Переодевшись в штатское, он взял справочную книгу «Губернский город Пермь и окрестности», нашел в конце ее адрес зубного техника Лунцева и выписал его в книжечку.

Жена подошла сзади, положила руки ему на плечи:

— Я тебя спросить хочу… Обещайся только, что честно скажешь! А не захочешь, вовсе ничего не говори!

— Ну? — Рысин повернулся к ней.

— Ты сегодня ночью где был? Поди, у бабы какой?

— Выдумаешь тоже, — он погладил ее по волосам, поцеловал в пробор. — Ты, Маша, не думай, чего нет… Не выдумывай. Понятно?

— Понятно, — она всхлипнула.

— Вот и не думай ничего, — он еще раз ее поцеловал. — А за подарок спасибо!

Лунцев был дома. Он провел Рысина в гостиную, поинтересовался:

— Вы по объявлению или по рекомендации?

— Я из военной комендатуры, — сказал Рысин. — Вот мои документы.

Лунцев заволновался, но документы смотреть не стал — видно, побоялся оскорбить визитера недоверием. Замахал руками:

— Если вы по поводу Трофимова, то я тут совершенно ни при чем! Стечение обстоятельств! Откуда мне было знать, что его разыскивают?

— Я по другому делу… Вчера вечером к вам заходила Лиза Федорова?

— Алексея Васильевича дочка?

— Она самая.

— Нет, не заходила.

— Вы уверены? Может быть, стоит расспросить прислугу?

— Как вам будет угодно, — Лунцев обиделся. — Ксенька!

Рысин остановил его:

— Не нужно… Прошу прощения.

Выйдя на залитую солнцем улицу, он направился в сторону университета. Минут через десять присел в холодке на лавочку и достал записную книжку с надписью «Царьград». Пристроив ее на колене, написал вверху, страницы: «Якубов». Остальных действующих лиц обозначил начальными буквами их фамилий, а Лизу Федорову — двумя буквами: «Л. Ф.». Все буквы он расположил полукругом, на некотором расстоянии друг от друга. Затем, используя стрелки и условные значки, которые тут же придумал, стал строить схему. Прямоугольник в ней символизировал музейные экспонаты. Большой кружок — коллекцию Желоховцева. Кружок поменьше — блюдо шахиншаха Пероза, которое Костя видел у доктора Федорова во время приезда Колчака… Надо было все-таки расспросить Федорова об этом сегодня ночью. Но Костя не дал — теперь, мол, все равно, дело прошлое, и не нужно сразу выкладывать козыри. «У Желоховцева спрошу», — решил Рысин, рисуя три маленьких кругляшка рядом с буквами «Л. Ф.». Кругляшки обозначали монеты, полученные Федоровым от дочери.