Никос Казандзакис - Последнее искушение Христа

• Название: Последнее искушение Христа
• Автор: Никос Казандзакис
• Издательство: Литера
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1998
• ISBN: 5-86617-037-Х

«Последнее искушение Христа» — роман греческого писателя Никоса Казандзакиса, который принес его автору всемирную известность. Впоследствии американский режиссёр Мартин Скорсезе снял по этому роману фильм, также ставший заметным событием в культуре XX века.

---

— И я!

— И я!

— И я!

Иуда злобно сплюнул и стукнул кулаком по двери.

— Чертовы соратники! — набросился он на них. — Когда он показался вам слабым, вы собрались смыться. А теперь, когда запахло величием: «Я не покину его!» Помяните мое слово, наступит день, когда вы все оставите его, лишь я не предам Иисуса! Симон-киринеянин мне свидетель!

Трактирщик слушал их и усмехался в усы.

— Вы только посмотрите на них! И они собираются спасать мир!

Но тут до него донесся запах горелого.

— Голова горит! — закричал он и одним прыжком очутился во дворе.

Потрясенные, ученики смотрели друг на друга.

— Так вот почему Креститель остолбенел, когда увидел его, — хлопнул себя по лбу Петр.

Начав, они уже не могли остановиться — головы их шли кругом.

— А вы видели голубя, спустившегося с небес, когда его крестили?

— Это был не голубь, а молния.

— Нет, нет, голубь. Я слышал, как он ворковал.

— Он не ворковал, а говорил. Я слышал своими собственными ушами, как он сказал: «Святой! Святой! Святой!»

— Это был Дух Святой! — восторженно воскликнул Петр. — Дух Святой спустился с небес, и мы все замерли, вы что, не помните? Я хотел подойти ближе и не мог сделать ни шага — ноги мои не двигались! Я хотел крикнуть и не мог — губы мои занемели! Все замерло — ветер, камыш, река, люди, птицы — все окаменело от страха Божьего. И лишь рука Крестителя двигалась медленно-медленно: он крестил!

— А я ничего не видел и не слышал! — вспылил Иуда. — Ты, верно, был не в своем уме.

— А ты, рыжий, ничего не видел, потому что не хотел видеть, — упрекнул его Петр.

— А ваше святейшество, соломенная борода, видело, потому что хотело видеть. Захотелось увидеть Святой Дух — и пожалуйста. Но, что самое интересное, сейчас ты этих болванов убедишь, что они его видели. Смотри — за это придется отвечать.

Иаков молча слушал и грыз ногти, но теперь и он не сдержался.

— Постойте, парни. Что вы заполыхали, как нефть? Давайте обсудим все спокойно. Вы действительно думаете, что Креститель сказал это перед тем, как ему отрубили голову? Я сомневаюсь. Прежде всего никто из нас ничего подобного не слышал. А кроме того, если он и сказал, то, верно, про себя — не мог же он вслух это произнести? Он ведь понимал, что, если царь услышит такое, то пошлет лазутчиков разузнать, что это за человек, этот Иисус в пустыне, велит поймать и тоже обезглавить его. Как говорит мой отец, это ясно как Божий день. Так что не будем слишком увлекаться.

— К черту Божий день! — вскипел Петр. — Пусть каждый судит как умеет. Налей-ка выпить, Андрей! Надо прополоскать мозги, чтобы глаза прочистились.

В это мгновение в харчевню вбежал высокий нескладный человек, босой, со впалыми щеками. На нем была набедренная повязка, с головы до пят спускался погребальный саван, на шее болтались бусы из амулетов.

— Прощайте, братья! — воскликнул он, прикладывая руку к груди. — Я ухожу, иду к Богу. Есть ли у вас какие-нибудь поручения к Нему? — И, не дожидаясь ответа, он кинулся бегом в следующий дом.

Со двора вернулся трактирщик с подносом, и комната заполнилась восхитительным запахом.

— Счастливого пути! — закричал Симон вслед долговязому сумасшедшему. — Передай Ему наши наилучшие пожелания!.. Вот еще один из ваших! — рассмеялся он, подмигивая приятелям. — Да, похоже, действительно наступил конец света — вокруг полно идиотов. Этот утверждает, что повстречал Господа позавчера ночью, когда вышел пописать. Ну и с этого мгновения как ему дальше жить? Он даже есть перестал. «Меня, — говорит, — пригласили на небеса. Там и покушаю». Нацепил свой саван и бегает по домам: собирает поручения, прощается. Видите, что бывает, когда слишком близко подходишь к Богу! Берегитесь, парни, — для вашего же блага — не подходите к нему слишком близко. Я преклоняюсь перед Ним, но на расстоянии. Запомните!

Он установил поднос с головой барашка в центре стола. Все лицо его искрилось от смеха.

— Свежая голова! Иоанн Креститель! Ешьте на здоровье!

Тошнота подкатила к горлу Иоанна, и он отвернулся. Рука Андрея, уже было потянувшаяся к подносу, замерла в воздухе. Голова смотрела на них мутными, широко раскрытыми неподвижными глазами.

— Симон, мерзавец! — вскричал Петр. — Ты отбил у нас всякий аппетит, теперь ее никто не станет есть! Как я теперь выковыряю из нее глаза? Я так люблю ими закусить, а теперь это все равно что съесть глаза Крестителя.

— Не волнуйся, милый Петр, — расхохотался трактирщик. — Я сам их съем, но сначала вкуснейший, нежнейший язык — да благословит его Господь! — который кричал: «Кайтесь! Кайтесь! Конец света наступил!» Бедняга, его собственный конец наступил гораздо быстрее, — и, вынув нож, он отрезал язык и в один присест заглотил его. Потом налил полную чашу вина и, усевшись, залюбовался своими двумя бочонками. — Ладно, парни, забудем, Мне жаль вас. Я сменю тему, чтобы голова Крестителя перестала вас отвлекать и вы смогли бы заняться бараньей… Как вы думаете, кто нарисовал этих петуха и свинью на бочках? Ваш гостеприимный хозяин собственными руками, если хотите знать. А может, вы угадаете, почему петуха и свинью? Куда вам, глупым галилеянам. Значит, мне придется раскрыть вам тайну и просветить ваши крохотные мозги!

Петр, облизываясь, взирал на голову, но не осмеливался вынуть глаза и съесть их. Они все еще напоминали ему о Крестителе. Глаза пророка точно так же взирали на человечество.

— Так слушайте, — продолжил трактирщик, — и просвещайте, как я уже сказал, свои крохотные мозги. Когда Господь закончил творение (кстати, а зачем Благословенный вообще затеял это дело?) и смыл грязь со своих рук, он созвал всех новорожденных созданий и гордо спросил их: «Скажите, птицы и звери, как вам нравится мир, созданный мною? Может, что-нибудь вам не по вкусу?» И все тут же начали блеять, ржать, мяукать, мычать и щебетать: «Все по вкусу! Все по вкусу!» — «Благословляю вас, — ответил Господь. — Надо вам сказать, что и Я не вижу никаких изъянов. Мои руки заслужили похвалу». Но тут он заметил петуха и свинью, которые молчали, опустив головы. «Эй, свинья! — закричал Бог. — И вы, господин петух, почему молчите? Может, вам не нравится мир, который я создал? Может, в нем чего-то не хватает?» Но они продолжали молчать. Уж можете быть уверены, что бес им нашептывал на ухо: «Скажите Ему, что не хватает вьющегося растения, которое приносит виноград, — его можно давить, сливать в бочки и превращать в вино». «Эй вы, что молчите?!» — снова закричал Господь, поднимая свою исполинскую руку. И наконец бес придал им мужества, они подняли головы. «Господь Создатель, что мы можем Тебе сказать? Слава Твоим рукам — мир прекрасен! Но в нем недостает одного вьющегося растения, которое приносит виноград — его давят, сок сливают в бочки и превращают в вино». «Ах, вот в чем дело! Сейчас Я вам покажу, безобразники! — в гневе вскричал Господь. — Вы хотите вина и пьянства, и пьяных драк, и пьяной рвоты? Да будет вино!» И, засучив рукава, Он взял комок глины, вылепил лозу и посадил ее. «Так слушайте же мое проклятие, — добавил Он, — да будет у пьяницы петушиный ум и свиная харя!»

Друзья разразились хохотом и, позабыв о Крестителе, принялись за жареную голову. Иуда был первым и самым усердным. Он расколол череп надвое и набрал полные пригоршни мозгов. Увидев такой грабеж, трактирщик перепугался — да они ему и косточки не оставят!

— Эй, парни, — закричал он, — хорошо вам тут есть и пить, но не забывайте и покойного Иоанна Крестителя. Бедная его голова!

Все снова замерли с кусками мяса в руках, а Петр, жевавший глаз и собиравшийся его уже проглотить, подавился. И проглотить его теперь было нельзя, но и выплевывать жалко. Что же делать? Лишь на Иуду это не произвело никакого впечатления. Трактирщик снова наполнил чаши.

— Да сохранится его имя надолго в нашей памяти. Бедная отрубленная голова… Ну, а теперь выпьем за ваши, парни!

— И за твою, старая лиса, — добавил Петр, проглатывая глаз.

— Ничего, — ответил трактирщик, — мне-то бояться нечего. Я не суюсь в дела Господа и не обременяю себя размышлениями о спасении мира! Я — трактирщик, а не ангел и не серафим, как ваши святейшества. Уж чего-чего, а этого мне не надо, — и с этими словами он схватил остатки головы.

Петр открыл было рот, но произнести ему ничего не удалось, так как на пороге появился огромный человек с изъеденным оспой лицом. Ученики Иисуса замерли за столом, Петр испуганно пригнулся, стараясь спрятаться за широкими плечами Иакова.

— Варавва! — ухмыльнулся Иуда. — Заходи.

Варавва, склонив свою крепкую шею, уставился на галилеян, притихших в полутьме.

— Рад, что встретил вас, мои ягнятки, — с издевкой рассмеялся он. — Чуть до Индии не дошел, чтобы разыскать вас.

Трактирщик ворча поднялся и принес ему чашу для вина.