Ярослав Ратушный - Юдифь и олигофрен

• Название: Юдифь и олигофрен
• Автор: Ярослав Ратушный
• Издательство: Nazaret Group
• Жанр: Современная проза
• Год: 2000
• ISBN: 966-7121-23-2

Трудно определить жанр этой многоплановой и крайне интересной книги. Скорее всего, это увлекательный мистический триллер, где использована практически неизвестная европейскому читателю информация из древних кабалистических книг и манускриптов. Возможно, это фантастика о конце света, который происходит в наши дни так же буднично и незаметно, как две тысячи лет назад в Иерусалиме. Может быть, это остросюжетный психологический роман, где подробно описывается измененное состояние сознания, а также исследуются такие темные стороны человеческой души, как отцеубийство и инцест. Но самое главное, что это хорошая литература. Читатель получит интеллектуальное удовольствие от нетрадиционного толкования шумерских мифов, иудейских преданий и Евангелия, которые искусно вплетены в сюжет о современной жизни. Идеи автора настолько неожиданны, что способны вызвать самые разнообразные чувства: от восхищения до полного неприятия. Однако, может быть, подобные взгляды станут обычными в третьем тысячелетии?

---

Благочестивый юноша не смог даже ради вечной жизни отречься от самого большого имения — веры отцов. Тогда, посмотрев вокруг, вероятно на весь народ, Иисус сказал: «Как трудно надеющимся на богатство войти в царство божие! Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в царство божие. Они же чрезвычайно изумлялись и говорили между собою: кто же может спастись?» (Мар. 10:24).

Ученики ужаснулись, что в канун катастрофы напрасны вера и упование. Они думают о тщетности своих жертв, но учитель указывает верный путь: «Многие же будут первые — последними, и последние — первыми».

В притче о плевелах дан принцип изменения космоса. В начале творения существуют две противоположности: сын человеческий сеет доброе семя, а его враг — плевелы. В процессе развития мира они смешаны и неразрывны. И только в момент жатвы происходит новое разделение: пшеница закрывается в житницу, а плевелы сжигаются. Но ведь погубить — означает посеять: «Если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода» (Ио. 12:24). Следовательно, для нового творения плевелы — доброе семя, а пшеница — плевелы.

Все кажущиеся противоречия Нового Завета устраняются, если помнить, что речь идет о двух противостоящих мирах, породивших новую реальность, где «нет ни эллина, ни иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос» (Кол.3:11).

Иисус во всем противопоставлен земной реальности: «Вы от нижних, я от вышних; вы от мира сего, я не от сего мира» (Ио.8:23). Пришелец не только проповедует грядущее, но и активно способствует его приходу, создавая плацдарм будущего в настоящем. В результате глобального переворота зло старого мира превратится в добро, а добро обернется злом; праведники станут грешниками, а грешники праведниками.

Небожитель заботится только о будущем, отсюда исключительный интерес ко всему греховному и увечному: «Не здоровые имеют нужду во враче, но больные; я пришел призвать не праведников, а грешников к покаянию» (Лук.5:31).

Рождение Иисуса и его манифестация в мир связаны со смешением противоположных начал. Креститель открывает свое предназначение: «Для того пришел крестить в воде, чтобы он явлен был Израилю» (Ио.1:31). Таинство крещения состоит в смерти для жизни плотской и воскрешении в жизнь духовную. Появление искупителя вызвано не только рождеством, но и крещением.

Мы имеем дело с плотским рождением — в духовном мире, и с духовным — в материальном космосе. В первом случае, дух сходит на Марию, во втором — непосредственно на Иисуса: «Дух святой нисшел на него в телесном виде, как голубь» (Лук.3:22). Заметим, что в духовное после крещения тело входит телесный дух.

Евангелисты определяют Иоанна с редким единодушием: «Приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему; всякий дол да наполнится, и всякая гора и холм да понизятся, кривизны выпрямятся и неровные пути сделаются гладкими» (Лук.3:4). Обратить явления в противоположность под силу лишь ангелу: «Я посылаю ангела Моего пред лицом твоим, который приготовит путь твой пред тобою» (Мат. 11:10).

Остается непонятным, как Ирод умудрился отрубить голову бесплотному существу? Вероятно, предтеча также существовал в двух состояниях: в плотском, как сын Захарии и Елисаветы, чья голова послужила утешительным призом для Саломеи; и в ангельском — во исполнение древних пророчеств.

Чудесные рождения двух младенцев обозначены как единый процесс, развернутый в двух мирах. Елисавета стара и неплодная, Мария — дева, не знавшая мужа. Ангел является отцу Иоанна, он же приходит к матери Иисуса. Захария наказан за неверие молчанием, а у Марии открываются уста. Рождение Иоанна в доме своего отца отмечено всеобщей радостью, Иисус же появляется на свет в чужом городе — на скотном дворе. Понадобилось вмешательство ангелов, чтобы привлечь внимание пастухов к рождению спасителя.

Предтеча исполнился святого духа от чрева своей матери, а его антагонист удостоился благодати лишь при крещении. Если креститель рожден на великую радость людям: «И будет тебе радость и веселие, и многие о рождении его возрадуются», то Симеон грозно предостерегает Марию: «Лежит сей на падение и на восстание многих в Израиле и в предмет пререканий, — и тебе самой оружие пройдет душу» (Лук.2:33).

Их ученики противопоставлены: одни постоянно нарушают иудейские обычаи, другие — во всем верные закону Моисея. Но придут дни, когда ученики Иисуса будут поститься, став учениками Иоанна, как его ученики — Андрей и Симеон перешли к Иисусу. Апокрифическая традиция указывает, что оба начали служение в 30 лет. Евангелисты предельно скупо описывают жизнедеятельность предтечи. Возможно, в подробностях нет нужды, ибо он — искупитель противоположного мира.

Иоанн явно говорит о своей взаимозаменяемости с Христом: «За мною идет муж, который стал впереди меня, потому что он был прежде меня» (Ио.1:30). Он понимает, что уменьшаться в одной системе, означает расти в другой: «Ему должно расти, а мне умаляться», ибо если самый меньший в невидимом мире больше его, то равноправен и обратный вариант. Когда один крестит материальной водой, другой совершает аналогичный обряд огнем и духом. Ирод, услышав о новоявленном чудотворце, не отличает одного крестителя от другого: «Это Иоанн креститель воскрес из мертвых, и потому чудеса делаются им» (Мар.6:14).

Грядущий спаситель уничтожит старый мир и разделит человечество на две неравные части: меньшую, которая станет большей, введет во тьму, закроет под новой твердью; и большую, которая станет меньшей, сожжет в огне — выведет на свет.

Впрочем, свет может быть тьмой, а тьма — светом. Иисус настоятельно говорит о неком таинственном спасителе, который идет за ним. Вероятно, он крестит тех, кому отказал в прощении Иоанн: «Слепые прозревают, хромые ходят, прокаженные очищаются, глухие слышат, мертвые воскресают, и нищие благовествуют; и блажен, кто не соблазнится о мне» (Лук.7:23).

Чудотворец активно готовит грядущее, обращая явления в свою противоположность, исполняя функции ангела, мостящего путь Господу. Небожитель совершает многочисленные чудеса, и исцелениями он превращает «неровные пути в гладкие», его проповедь — «глас вопиющего в пустыне», поэтому абсолютно подходит на роль предтечи.

После сакральной встречи на Иордане — совместного пребывания в одном пространстве, антагонисты расходятся, меняются местами, взаимно порождая друг друга. Иоанн, как крестный отец Иисуса, относительно иного мира становится его сыном, поэтому говорит: «Мне надобно креститься от тебя, и ты ли приходишь ко мне?» (Мат.3:14). Иисус выходит из пустыни, узнав, что предтеча отдан, его манифестация непосредственно связана с уходом крестителя.

Проповедник постоянно внушает идею двойственности мира: «Я ничего не могу творить сам от себя, как слышу так и сужу» (Ио.5:30). Его деятельность амбивалентна, поскольку он одновременно спасает и губит, оправдывает и осуждает: «На суд пришел я в мир сей, чтобы невидящие видели, а видящие стали слепы» (Ио.9:39).

Суд состоит в отношении к свету, который реально является тьмой. Уверовавшие спасены для будущего, совершив метаморфозу в настоящем, они не подлежат суду, ибо были осуждены в прошлом. Иисус соединяет противоположности для создания нового, но одновременно разделяет некогда единый народ, чтобы наградить и спасти погибшее, и погубить спасенное от начала мира.

В другой системе Иоанн также делит людей избирательным крещением, потому что не каждого можно спасти, но всем уготовлена своя участь в грядущем перевороте космоса. Суд состоит не в свободном выборе отношения к Богу, а в предопределенном избрании человека. Ради грядущего небожитель обращает слепых в зрячих, а зрячих в слепых, из грешников делает праведников, а из праведников грешников, ибо для обретения благодати нужно страдать, а чтобы воскреснуть необходимо умереть.

Иисус губит старый мир, чтобы создать оплот будущего. Но и небеса прекратят существование в прежнем виде, поскольку его двойник исполняет аналогичную роль в противоположном мире: «От дней же Иоанна и доныне царство небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его» (Мат. 11:12). Если земле суждено стать царством небесным, то небеса превратятся в царство земное.

Сущность христианской морали сконцентрирована в Нагорной проповеди, которая обращена исключительно к ученикам: «Увидев народ, он взошел на гору: и когда сел, приступили к нему ученики его. И он, отверзши уста свои, учил их, говоря: блаженны нищие духом, ибо их есть царство небесное» (Мат.5:1).

Для грядущего благоприятны люди, не привязанные к ценностям сущего мира, которые вскоре будут упразднены: «Блаженны алчущие ныне, ибо насытитесь. Блаженны плачущие ныне, ибо воссмеетесь» (Лук.6:21). Вселенский переворот не только вознесет униженных, но и унизит вознесенных прежде: «Напротив горе вам, богатые! ибо вы уже получили свое утешение. Горе вам, пресыщенные ныне! ибо взалчете» (Лук.6:24).