Вадим Бурлак - Русский Париж

• Название: Русский Париж
• Автор: Вадим Бурлак
• Издательство: Вече
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9533-3022-0

Считается, что русские начали узнавать Париж с 1717 года, когда Петр I подписал верительные грамоты первого русского посла во Франции. И все же это знакомство состоялось гораздо раньше! Еще в 1054 году французский король Генрих I задумал жениться на «воплощении мудрости и красоты» — русской княжне Анне Ярославне, будущей королеве, которая оставила на века память о своей жизни во Франции. С тех пор русских всегда манил и манит Париж. В чем тайна его притяжения и очарования? Автор книги, известный писатель и путешественник Вадим Бурлак, открывает неизвестный мир русского Парижа и увлекает читателя невыдуманными «русскими историями», полными тайн, загадок и романтики.

---

Конечно, ничто не может сравниться с торжественным вступлением Императора Александра в Париж, в прошлом году, когда, после невероятных пожертвований, усилий и превратностей судьбы, вводил Он туда победоносную Свою армию и был встречен ожидавшим Его миллионом жителей, но нынешнее прибытие Его Величества в столицу Франции останется не менее памятным.

Не бывало примера в летописях мира, чтобы Монарх въезжал в столицу неприятельскую без единого воина и с малым только числом приближенных особ, чтобы час Его вступления сделался залогом общего спокойствия, и побежденный народ, говоря о своем победителе, воззвал: «Наш избавитель прибыл: мы спасены!».

И снова улыбки и цветы

Возможно, многие посчитают, что Александр Иванович Михайловский-Данилевский в своих записках чересчур восторгается императором Александром I. Действительно, современные «придворные» льстят несколько по-иному, чем в XIX веке.

Русский монарх вошел второй раз победителем в Париж без своего войска, — в этом Михайловский-Данилевский ничего не приукрашивал. А еще он и другие участники пребывания Александра I в Париже летом 1815 года отмечали, что французская столица сильно изменилась всего за каких-то четырнадцать месяцев.

Да, был триумф, ликование, улыбки французов и цветы, льстивые речи и уверения. Остались те же улицы, бульвары, дома и парки. И все же Париж встречал русских не так, как год назад.

Возможно, виной тому была политика новых правителей Франции.

«Недолгая мирная тишина»

Мир — это промежуток между двумя войнами.

Жан Жироду

К революциям ведут не созидательные творческие процессы, а процессы гнилостные и разрушительные. Революциям предшествует процесс разложения, упадок веры, потеря в обществе и народе объединяющего духовного центра жизни.

Николай Бердяев

«Сена не отозвалась Неве»

К декабрьским событиям 1825 года в России Франция отнеслась настороженно. Парижская пресса безучастливо информировала о подавлении восстания в Санкт-Петербурге, об аресте декабристов. При этом во французских газетах упоминалось, что многие из арестованных принадлежат к знатным фамилиям, и среди них те, кто, в составе русской армии, входил в Париж.

Как отмечал один французский журналист: «Сена не отозвалась Неве в дни декабрьского восстания 1825 года».

Париж жил своей жизнью, своими заботами. Если революция в далекой России не коснулась Франции, то стоит ли ее обсуждать?

Зато немало декабристов интересовались идеями французских философов, социалистов-утопистов, а Павел Пестель, Михаил Лунин, Николай Тургенев, Федор Шаховской состояли в переписке с ними.

Восстание и уличные бои

Историк Камбо об июльской революции 1830 года писал: «Романтический Париж облачает в свои одежды тлеющую революцию (заговоры, восстания). Движение противников Реставрации набирает силы…

В 1821 г. в Париже создается тайное общество карбонариев (от 3 до 4 тыс. членов). Среди либералов растет число студентов. Несколько раз беспорядки вспыхивают в Юридической школе…

29 апреля 1827 г., во время смотра национальной гвардии, Карла X встречают возгласы: «Да здравствует свобода прессы!». Несмотря на цензуру, сопровождавшую выборы, более 80 % парижан отдают свои голоса либералам…

И как только король назначает главой кабинета ультра-роялиста князя Полиньяка, Париж буквально вскипает».

Попытка не популярного в народе правительства Полиньяка 26 июля 1830 года ограничить избирательное право буржуазии послужила сигналом к революции. На следующий день в Париже началось восстание.

Под звуки Марсельезы

К началу революции 1830 года в столице Франции находилось более тысячи подданных Российской империи: студенты, дипломаты, купцы, ученые и просто отдыхающие. И это несмотря на строгости с поездками за границу, введенные Николаем I после декабрьского восстания.

Впоследствии некоторые из них (Иордан Ф. И., Кирьяков М. М., Киселев Н. Д., Полторацкий С. Д., Тургенев А. И., Философов А. И. и др.) оставили описания революционных событий во французской столице.

Известный русский гравер, профессор, ректор Императорской Академии художеств Федор Иордан в молодые годы был направлен на учебу во Францию и Англию.

Во время Июльской революции он находился в Париже. Художник отмечал, что утром 27 июля народ начал вооруженную борьбу против королевской власти. Гвардия, лишившись единого командования, пребывала в растерянности. В армейских частях проявлялись революционные настроения.

28 июля Карл X получил от маршала Мармона записку, в которой была просьба принять самые «решительные меры для успокоения народа… честь короны сегодня еще можно спасти, завтра же будет поздно».

Но у короля не было реальных сил для подавления революции. Офицеры и солдаты присоединялись к восставшим. Многие в правительстве Полиньяка бросали свои посты.

К 29 июля верные Карлу X воинские подразделения удерживали только несколько парижских кварталов и Луврский дворец. Его охранял наемный швейцарский батальон.

По воспоминаниям Федора Иордана, 29 июля подойти к Лувру можно было только со стороны моста, который обстреливался из дворца. «…народ отступал, пока наконец один ученик политехнической школы, с обнаженною в руке шпагою, бодро взялся вести народ по мосту; новый выстрел с балкона Лувра ранил его опасно, но его поддерживали под руки, и он вел народ все вперед и вперед…

Швейцарцы сдались, и народ бросился во дворец».

Участники событий 29 июля 1830 года вспоминали, что в рядах революционеров находились и русские.

Парижане всегда бурно отмечали свои большие и малые победы. Федор Иордан сам участвовал в общенародном ликовании французской столицы 29 июля и в последующие дни. Он отмечал, что на улицах и площадях в любое время суток можно было услышать «Марсельезу». В театрах Парижа после первого акта «все зрители вставали, и начинался гимн… при последнем куплете гимна раздавался крик: «На колени!», и весь зал опускался на колени… на всех гербах уничтожались три лилии» — символ власти королевского дома Бурбонов.

Братья Киселевы

Секретарь русского посольства во Франции Николай Киселев подробно рассказывал в письмах своим родственникам о восстании 1830 года: «Революция сделалась с непонятною скоростью, и ознаменовалась удивительным единодушием и каким-то непостижимым порядком. Посреди кровопролития и всеобщего возмущения не было ни грабежей, ни насилий, ни даже малейшего воровства. Все заняты были одною мыслию: защищением своих прав и независимости.

В день последнего сражения все к вечеру ходили по улицам без малейшего опасения и на другой день, хотя весь город был изувечен: дома избиты ядрами и картечью, на бульварах деревья срублены, мостовые испорчены для построения баррикад и так далее, а все вместе походило на народный праздник, на котором друг друга поздравляли и вся торжествовал всеобщую победою».

В письмах своему брату Павлу Николай Киселев был более сдержан в оценке Французской революции. И это понятно, ведь Павел Дмитриевич являлся приближенным к императору Николаю I.

Он прославился в Отечественную войну, и в 24 года стал генералом. В 1814-м Александр I сделал его своим флигель-адъютантом.

Когда началась Французская революция 1830 года, Павел Дмитриевич Киселев был назначен царем управлять Молдавией и Валахией. Семь лет спустя он занял пост министра государственных имуществ Российской империи.

Братья Киселевы любили Францию, прекрасно знали ее историю и литературу, лично были знакомы с французскими политическими деятелями, учеными, писателями. Возможно, отчасти поэтому, после Крымской войны, император Александр II назначил Павла Дмитриевича Киселева послом в Париж.

Скрыть не удалось

Николай I предпринял решительные меры, чтобы весть о революции в Париже не просочилась в Россию. Во все жандармские отделения Империи были разосланы секретные предписания о сохранении в тайне новостей из Франции.

Русским газетам и журналам запрещалось упоминать о народном восстании в Париже. Зарубежная пресса, доставленная в империю, арестовывалась, а письма из-за границы тщательно перлюстрировались.

Но скрыть Французскую революцию от подданных Российской империи не удалось ни в Петербурге, ни в Москве, ни в провинции. Бурные июльские события 1830 года обсуждались и в аристократических салонах Петербурга и Москвы, и в военных частях, и в учебных заведениях, и среди чиновников и купцов.

Многие русские литераторы с сочувствием, и даже с восторгом, отнеслись к Французской революции 1830 года. Десятки анонимных стихотворений и статей о восстании в Париже ходили по рукам во всех крупных городах России.