Дороти Кумсон - Прежняя любовь

• Название: Прежняя любовь
• Автор: Дороти Кумсон
• Издательство: Клуб семейного досуга
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9910-1960-6

У Либби прекрасная работа, любимый муж Джек, дом с видом на море.

Однако душу девушки терзают сомнения. Она знает, что Джек очень любил свою первую жену Еву. Когда она умерла, он едва не наложил на себя руки. Иногда Либби кажется, что он до сих пор любит ее. Она решает больше узнать о прошлом человека, за которого так поспешно вышла замуж, и обнаруживает дневник Евы. Первая жена Джека завещала его той, кто займет ее место. С этого дня жизнь Либби изменилась.

Оказалось, что Ева была... проституткой. На панель ее привела любовь. Но ее возлюбленный стал наркоманом, девушка вынуждена была продавать свое тело, чтобы содержать его, и тут в ее жизни появился Джек. Он страстно полюбил Еву и решил вырвать из порочного круга, в котором она оказалась. Девушка счастлива, она ждет ребенка, но ее сутенер — отец Джека — однажды навестил ее...

Либби потрясена, она начинает подозревать, что смерть Евы не была случайной. Она должна узнать правду, чтобы сберечь свое счастье.

---

Мы ели рыбу с жареной картошкой, гуляли по пляжу, бросали монетки в автоматы, покупали леденцы, пили пиво на пирсе, а в конце дня до полусмерти зацеловали друг друга на железнодорожной платформе.

В поезде я уснула у него на плече, а он всю дорогу гладил меня по голове, пропуская пряди волос между пальцами. Мне кажется, это было лучшее из всего, что случилось со мной в этот день. Ко мне прикасалось другое человеческое существо, и это касание было ласковым, любовным и при этом от меня не требовалось ничего, что я не готова была дать.

Так ведь и начинается любовь, верно?

17 декабря 1990 года

Я уже почти полгода встречаюсь с Эллиотом.

А самые серьезные изменения произошли в моей жизни за последние три месяца. Он переехал ко мне и упросил меня бросить стриптиз. Его заработка хватает, чтобы содержать нас обоих, поэтому я могу не работать. Если честно, больше всего на свете мне хотелось бросить свое занятие, но, с другой стороны, это кажется мне неправильным. Мне не нравится ощущение того, что моей судьбой управляет кто-то другой.

Но мне было очень приятно, что он любит меня так сильно, что хочет, чтобы я перестала всем этим заниматься, и ему не нравится то, что на мое тело вечер за вечером пялятся другие мужчины, пуская слюни и мечтая овладеть мной. Он не осуждал меня за тот выбор, который мне пришлось сделать, но его приводило в ужас то, что я этим долго занимаюсь.

— Ты ведь такая умная, как ты можешь это делать? — то и дело спрашивал он.

И мне приходилось снова и снова повторять: то, что я раздеваюсь за деньги, не делает меня ни тупой, ни недоразвитой. В каком-то смысле это даже свидетельствует об определенной проницательности. Все стриптизерши понимают, что, каким бы глубоким ни был экономический спад, секс всегда пользуется спросом. Всегда.

В конце концов, видя в его взгляде боль и страдание, причиняемые ему одной мыслью о том, чем я занимаюсь, я поняла, что дольше не могу с ним так поступать. Хотя, если честно, я пожалела, что все ему рассказала. Лучше бы я сказала, что работаю за стойкой бара, вместо того чтобы продемонстрировать неуместную честность вполне в духе простушки Евы.

Итак, я бросила стриптиз, и для меня начался бесконечный поиск подработки. Теперь меня охотнее брали на роль уборщицы, потому что в моем резюме зияли огромные дыры, подтверждающие отсутствие у меня честолюбия, способного увести меня на более престижную и высокооплачиваемую работу. С каждым днем я все больше убеждаюсь в том, что танцы на коленях у мужчин ничем не отличаются от любой другой физической работы, разве что на этих других работах не приходится раздеваться. И именно это делает работу уборщицы и копировальщицы гораздо более почетным занятием. Но я ненавидела себя за то, что потеряла контроль над ситуацией, и это, разумеется, означало потерю денег. История с моим платьем научила меня тому, что, когда у тебя есть деньги, тебя уважают. Возможно, это неправильно, возможно, в идеальном мире так быть не должно, но так обстоят дела в том мире, в котором я живу.

Когда я согласилась оставить стриптиз, то взамен попросила Эллиота бросить курить травку и нюхать кокаин. Он ответил, что делает это крайне редко, и это гораздо лучше, чем каждый вечер напиваться в баре. С этим трудно не согласиться, но мне все равно не нравятся наркотики. Я ненавижу их за то, что они сделали с Дон, и меня беспокоит, что Эллиот их употребляет. Но, похоже, он контролирует ситуацию, и мне ничего не остается, кроме как поверить в то, что он знает что делает.

Итак, я оказалась там, где начинала, при этом мое финансовое положение значительно ухудшилось. Я кое-что отложила, но говорю себе, что этих денег не существует. Я помню, как когда-то тетя Мэвис сказала мне, что у меня всегда должна быть какая-то сумма, рассчитанная на крайний и непредвиденный случай. Она пояснила, что, как бы сильно я ни любила мужчину, я должна обязательно иметь заначку, чтобы в случае необходимости могла поскорее унести ноги. Жизнь сложилась так, что первыми, от кого мне пришлось уносить ноги, используя для этого свою заначку, стали моя мать и ее сожитель. Со временем мне удалось пополнить свой почти до дна исчерпанный «экстренный фонд». Я не захотела использовать эти деньги на покупку платья, потому что знала: у меня всегда должны быть деньги на срочный отъезд.

Почему же теперь дела у меня идут хуже, чем раньше? Потому что теперь у меня гораздо меньше денег, которые я могу расходовать по своему собственному усмотрению. Если мне не удается подработать, я вынуждена просить деньги у Эллиота, и это мне очень не нравится.

Но у меня нет никаких оснований жаловаться, потому что теперь у меня есть человек, который меня любит. Я и представить себе такое не могла, когда впервые приехала в Лондон, и особенно когда занялась стриптизом.

Мне нравится, что я могу это написать… У меня есть человек, который меня любит.

Я читаю это и улыбаюсь.

С любовью,

Я

11 марта 1991 года

Когда же я чему-то научусь? Ведь сказано: не возгордись, не взлетай слишком высоко, чтобы не было больно падать. Таков закон. Я слишком сильно гордилась нашей чудесной жизнью, и вот, три месяца спустя, пришло время падения.

Что случилось? Просто сегодня Эллиот пришел с работы и сообщил, что его уволили. И во всем оказалась виновата я. Он, конечно, не сразу мне в этом признался, но постепенно я все из него вытянула.

Началось все с того, что, когда я закончила убирать расположенный по соседству спортзал и вернулась домой, он уже сидел на диване. Телевизор был выключен, и этого было достаточно, чтобы понять: что-то не так. Эллиот смотрел в пространство перед собой.

— Что с тобой? — спросила я, стараясь не отходить далеко от двери, так как меня не оставляло чувство, что, как только я услышу ответ, то выскочу наружу и брошусь бежать.

Его остекленевшие глаза в конце концов обратились в мою сторону, и я увидела, что он полностью уничтожен, как будто его долго били ногами и вышибли из него все внутренности вместе с силой духа. Он все еще был в костюме, но снял галстук.

— Я потерял работу, — наконец произнес он.

Между моим вопросом и его ответом прошло столько времени, что я уже собиралась его переспросить.

— О господи, как? Что случилось?

— Они мололи всякий бред, но я не могу в это поверить.

В его голосе звучала такая безысходность, как будто это событие серьезно подорвало его веру в жизнь. Я помнила, как это произошло со мной, а ведь я проработала на них не так уж долго.

Я пересекла комнату, подошла к дивану и села рядом с Эллиотом, осознавая, что от меня все еще несет аммиаком и хлоркой. Я прижалась к нему, обхватила его руками за талию и положила голову ему на плечо. Я постаралась прижаться к нему как можно теснее. Я пыталась забрать его боль, впитать ее в себя. Его сердце билось так часто, что мне стало страшно. Мне казалось, что оно может внезапно остановиться.

— Что случилось? — повторила я. — Они не могут уволить тебя безо всякой причины. Существуют ведь какие-то законы и все такое?

Он долго сидел, не произнося ни слова, и только поглаживал подбородок.

— Может, подать на них в суд? Как эта штуковина называется? Промышленный трибунал? Как насчет этого? Может, они смогут тебе помочь?

Он покачал головой:

— Нет, не смогут. Никто не сможет мне помочь.

— Но почему? Неужели ты даже не попытаешься сопротивляться? Они не имеют права так поступить. Ты очень ценный сотрудник. И если ты не попытаешься восстановить справедливость, как ты собираешься получить другую работу?

— Может, я займусь чем-нибудь еще. Смысла искать другую работу, связанную с бухгалтерией, я не вижу. С моей репутацией покончено. Да и вообще, мне все это надоело.

— Ничего тебе не надоело! Ты любишь свою работу. И что, скажи на милость, может случиться с твоей репутацией? Ты ведь ничего плохого не сделал.

— Давай оставим эту тему, Ева, — устало произнес он, — Я не в настроении это обсуждать. Они — просто сборище ублюдков. Будем считать, что мне повезло от них избавиться.

— Но я ничего не понимаю, — упорствовала я. — Пожалуйста, объясни, что происходит. Я от беспокойства и спать не смогу.

Он вздохнул, и я почувствовала, что мое сердце уходит в пятки. Я поняла, что это каким-то образом связано со мной.

— Фил вызвал меня к себе в кабинет. Он спросил, продолжаю ли я встречаться с тобой. Я сказал: да, мы живем вместе и даже подумываем о том, чтобы пожениться. — Сердце на секунду замерло у меня в груди, потому что мы не говорили о свадьбе, но, видимо, он об этом думал. — И он спросил меня, знаю ли я о том, что ты стриптизерша.