Барбара Лайфсон - Ошибка Элис

• Название: Ошибка Элис
• Автор: Барбара Лайфсон
• Издательство: Редакция международного журнала «Панорама»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-7024-0454-8

Элис Хорн в ранней юности пережила тяжелое потрясение. Отныне жизнь ее посвящена одной цели — мщению. Скрываясь под чужим именем, она и душу свою скрывала под маской холодного цинизма, наложила запрет на искренние человеческие чувства. И самым опасным из них для себя она считает любовь… Но вот в стане врагов Элис появляется человек, которого в глубине души она мечтает назвать другом. Путь к взаимному доверию сложен и тернист. Но истинное чувство способно возродить к любви ожесточившееся сердце.

Для широкого круга читателей.

---

— По какой именно, Кристин?

— Он ни за что не хотел назвать своего партнера! — сердито произнесла она. — Ни для кого не секрет, что военно-морская верхушка всегда страшилась гомосексуальных отношений на корабле, особенно во время войны. Мой брат отказался назвать имя своего любовника, и капитан не мог вынести мысли о том, что на его корабле останется другой голубой, рыскающий по трапам, готовый наброситься на честного гетеросексуального американского парнишку. Моим братом пожертвовали, чтобы успокоить капитана и группу адмиралов-неврастеников!

— Как вы думаете, если бы его партнер открылся, это облегчило бы положение вашего брата?

Кристин подавила рыдание.

— Конечно! В этом все и дело! Мой брат был готов сесть в тюрьму, лишь бы защитить своего любовника. Но его любовник оказался презренным трусом. У него не хватило мужества открыться. Если бы они оба признались, я уверена, ни одного из них не приговорили бы к тюремному заключению.

— Я вижу, как вы возмущены, Кристин, и уверен, что наши телезрители поймут почему. — Стив Стерн наклонился вперед, всем своим видом как бы обещая поддержку и утешение, если только она поверит ему. — Военные судьи так и не узнали имя любовника вашего брата. Но вы — его сестра, его любимая сестра, как я понимаю! Он мог быть откровенным с вами. Ведь правда?

— Он не присылал мне письма или чего-то в этом роде, — сказала она. — Ему не нужно было этого делать. Я знаю, кто был его любовником. Я всегда знала.

Повернутое в профиль лицо Стерна напряглось, став еще более фотогеничным.

— Зная правду, вы хранили молчание все эти годы?! Почему?

Кристин покачала головой, как будто она сама не знала ответа на этот вопрос.

— Джордан умер. Никакое мое признание не вернуло бы его к жизни. А главное — он ведь пошел в тюрьму, лишь бы сохранить имя своего любовника в тайне. Мне казалось, самое малое, что я могла для него сделать, — это следовать его желаниям.

— Но сейчас вы изменили свое решение и собираетесь заговорить. Не так ли, Кристин?

— Да, в прошлом году у меня умерла мать, которой было бы неприятно, если бы эта история снова выплыла на свет. Кроме того, я много думала о месте гомосексуалистов в общественной жизни и решила, что молчание только усугубляет проблему гомофобии. Необходимо, чтобы американская публика услышала: многие из тех, кем она восхищается, — голубые, и само по себе это еще ничего не значит. Среди гомосексуалистов есть храбрые, прекрасные мужчины, такие, как мой брат. И есть трусливые, хитрые гомики, как его любовник.

— Итак, вы решили назвать имя того загадочного человека, который был любовником вашего брата. И вы собираетесь открыть это имя сегодня вечером, здесь, на этой передаче?

— Да. — Кристин медленно повернулась и посмотрела на Алана. Их взгляды встретились. — Любовником моего брата был Алан Хорн, — сказала она чистым и твердым голосом. — Они были любовниками многие годы. По меньшей мере со времен колледжа, а возможно — и со старших классов школы.

Ида резко вскинула голову. Кровь яростно стучала у нее в ушах. Она судорожно глотнула воздух, продолжая смотреть на экран широко раскрытыми глазами.

Стив Стерн откинулся в кресле. Несмотря на свой богатый опыт телевизионного журналиста, он не смог до конца скрыть свой триумф. Это была грандиозная удача журналиста-исследователя, он знал это и, приготовившись добить свою жертву, повернулся к Алану:

— Вы можете что-нибудь сказать в ответ на обвинение миссис Валленштейн? Были ли вы тем загадочным гомосексуальным любовником, ради защиты которого умер Джордан Эдгар?

Каменное лицо Алана словно треснуло, а затем рассыпалось. С отчаянной мольбой во взгляде он посмотрел на Кристин.

— Джордан умолял меня хранить молчание, — сказал он, — но мне не следовало слушать его. Мне нечего сказать в свое оправдание, кроме того, что я сожалею, отчаянно сожалею о случившемся. Если бы можно было вернуться назад и изменить все, — поверьте, я бы сделал это! Ваш брат был прекрасным человеком, и я любил его.

Алан замолчал, прикрыв ладонью глаза. Он отцепил микрофон с внутренней стороны лацкана пиджака и вышел из студии; камера задержалась на его опустевшем кресле.

Стив Стерн быстро перешел к очередной коммерческой рекламе, и Ида глубоко вздохнула. Все было кончено. Алан Хорн был публично дискредитирован. И не только из-за того, что оказался гомосексуалистом, а прежде всего потому, что он бесстрастно и молчаливо наблюдал, пока его партнер страдал от последствий их отношений. Алан наконец получил по заслугам за свои грехи.

Так почему же я не торжествую? — уныло подумала Ида. Это была настоящая, честная победа. После всего происшедшего она могла смело рассчитывать на то, что карьера Алана Хорна как общественного деятеля закончится. Он был сломлен, сокрушен. С ним покончено. Многочисленные жертвы Алана были наконец отомщены.

Казалось, она должна быть безумно счастлива.

Ей было непонятно, почему она плачет.

Он был взбешен. Все его надежды и планы рухнули; его бесили причитания Евы о том, как все это ужасно, но люди во Флориде, возможно, оценят искреннее раскаяние, и нужно только время, чтобы скандал забылся.

Ужасно? Смешно! Это была катастрофа. Губернаторство в штате Флорида рухнуло из-за одной двадцатиминутной телепередачи! Вот она, эта проклятая хваленая гласность!

А ведь место губернатора не было пределом его мечтаний. Он метил гораздо выше! Но хотя сейчас моральный климат в стране более либеральный, чем десять лет назад, у Бориса Ельцина больше шансов быть избранным в президенты, чем у человека, запятнанного дегтем гомосексуализма. Ему хотелось встать посередине комнаты и завыть от боли, как раненая собака.

Он шагал по спальне дома в Кливленде, и его хватало лишь на то, чтобы удержаться и не разбить о стену все эти многочисленные античные вазы Мэрион. Боже правый! Он столько работал! Это, наконец, просто несправедливо, что появился какой-то тележурналист и лишил его всего достигнутого!

Ева свернулась калачиком на кровати, наблюдая за ним с оттенком настороженности. Еще бы, после всех сегодняшних откровений на телевидении! Он бросился к кровати, этому антикварному итальянскому чудовищу с резным изголовьем и проклятой ступенькой, о которую стукаешься коленкой каждый раз, когда встаешь, чтобы попасть в ванную. Он метнул на Еву мрачный взгляд, и она в ответ едва выдавила улыбку. Может быть, сейчас она представляет себе его, лежащим в постели с голубым? — подумал он, и его затошнило от унижения. Черт, он докажет ей, что он настоящий американский мужчина! В нем нет ничего от гомика, и ей лучше запомнить это!

— Подвинься! — резко приказал он.

Она быстро отодвинулась на другой край кровати, рассыпав свои белокурые кудри по отороченной кружевами подушке. Он отметил, что сегодня она выглядит утомленной: у глаз пролегли морщинки, она не удосужилась выщипать заросшие брови. Ей тридцать три, и сейчас ей можно дать как раз столько. Может быть, пришло время избавиться от нее? Она отлично готовит, но его не настолько интересует пища, чтобы навеки предпочесть Еву молодым женщинам — молодым и стройным, с налетом девственности… К сожалению, в наши дни девственниц не найти — по крайней мере, если хочешь иметь дело с девушками, достигшими совершеннолетия. А он был не настолько глуп, чтобы подвергнуться шантажу со стороны малолетней «цыпочки» и ее хваткого, но недалекого покровителя. Нет, увольте! Он слишком умен, чтобы создавать для себя подобные проблемы.

Ева протянула руку и нерешительно провела ею вдоль его живота вниз. На него это произвело такой же эффект, как если бы она дотронулась до него куском размороженного рыбного филе. Господи, он был вялым, как лист вчерашнего салата! Очевидно, нужен действительно кто-то более зажигательный, чем Ева, чтобы украсить его постель. Какой прок от женщины, которая не может возбудить его?

— Перестань, — сказал он, взяв ее руки и положив их ей на живот. — Я думаю.

— О сегодняшней передаче? — спросила Ева, никак не реагируя на то, что он оттолкнул ее.

— О чем же еще?

— Я все никак не могу поверить тому, что случилось, — сказала она. — Тебе не кажется странным, просто невероятным…

— В мире много странного. О чем, собственно, ты говоришь?

— О том, что Стив точно знал, где отыскать все эти неблаговидные сведения о Джордане Эдгаре и…

Ему было невыносимо думать об интервью, а тем более говорить об этом, но в ее словах содержалась ценная мысль. Он скрестил руки за головой и сердито уставился в потолок.

— Стив Стерн — журналист, занимающийся расследованиями, у него огромный штат, обученный копаться в грязи.

— Я знаю, но…

— Если бы он в своих программах болтал о землепользовании на болотах Эверглейдс во Флориде, как, черт возьми, ему удалось бы удержать своих зрителей? Руководитель выборной кампании должен был знать, что нас собираются подставить, и ему следовало бы отказаться от предложения появиться в студии!